Джуд Деверо - Леденящее пламя

Прежде чем Хьюстон смогла ответить, Блейр вставила:

— Так это тот человек, который построил этот дом? Не удивительно, что он никого к себе не приглашает. На его приглашения просто никто бы не ответил. Кстати, как он смог нас различить?

— По одежде, — быстро ответила Хьюстон. — Я видела его в магазине Вилсона.

— Раз все отвергают его приглашения, — сказал Ли, — думаю, Хьюстон может, рискуя вляпаться в любую беду, попасть к Таггерту.

Блейр наклонилась вперед:

— Ты получал письма из этого дома?

— Если бы я мог продавать слова на вес, я давно бы стал миллионером.

— Как и его хозяин, — сказала Блейр, глядя на дом, который возвышался над западной частью города. — Он хранит свои миллионы и стережет свой чудовищный дом.

— Мы опять сошлись во мнении, — сказал Ли, разыгрывая удивление. — Тебе не кажется, что это становится правилом?

— Сомневаюсь, — огрызнулась Блейр, впрочем, без особого жара. Может быть, она и ошибалась в нем.

Но несколькими минутами позже будущее сестры взволновало ее с новой силой. Она оставила Ли и Хьюстон наедине в саду, а потом вспомнила, что забыла свой журнал в повозке Ли. Торопясь вниз по ступенькам, Блейр стала свидетелем маленькой драмы между женихом и невестой.

Лиандер потянулся к голове Хьюстон, чтобы отогнать пчелу. Его жест заставил ее застыть. Даже оттуда, где она стояла, Блейр увидела, как резко отодвинулась сестра, чтобы избежать прикосновения Ли.

— Не беспокойся, — произнес он безжизненным голосом, — я до тебя не дотронусь.

— Это только до свадьбы, — прошептала она, но Ли, не ответив, в бешенстве промчался мимо Блейр, сел в свой экипаж и быстро уехал.

Лиандер ворвался в дом отца, хлопнув дверью с такой силой, что задребезжали стекла витража. Он взбежал по лестнице через две ступеньки, повернул налево и устремился в свою комнату. После женитьбы ему предстояло расстаться с ней и переехать в дом, тупленный им для невесты.

Он чуть не столкнулся с отцом, но не извинился и не замедлил шаг.

Рид Вестфилд, взглянув на пронесшегося мимо сына, заметил выражение ярости на его лице и прошел за ним в его комнату. Когда он вошел туда, Лиандер был занят тем, что швырял в чемодан одежду.

Рид постоял в дверях, наблюдая за сыном. Внешне они не походили друг на друга. Рид был невысоким, полноватым, черты его лица напоминали бульдожьи. Но темперамент у обоих был одинаковым. Чтобы вывести Вестфилдов из себя, требовалось приложить немало усилий.

— У тебя срочный вызов? — спросил Рид, наблюдая, как разъяренный сын бросает одежду в чемодан, через раз промахиваясь.

— Нет, это все женщины, — процедил Ли сквозь зубы.

Рид закашлялся, стараясь скрыть улыбку. За годы работы он научился не показывать своей реакции, что бы ни говорили его пациенты.

— Поссорился с Хьюстон?

Ли повернулся к отцу, не скрывая бушевавших в нем чувств:

— У меня никогда не было с Хьюстон ни ссор, ни споров, ни стычек, никаких других разногласий. Хьюстон — абсолютное совершенство, в ней нет изъянов.

— А, так, значит, это ее сестра. Кто-то сказал, что она изводила тебя сегодня. Но тебе ведь не придется жить со свояченицей.

Ли приостановил сборы:

— Блейр? Да причем здесь она? Наоборот, с тех пор, как я помолвлен, я никогда так не наслаждался обществом женщины. Это Хьюстон сводит меня в могилу. Или, точнее, вынуждает меня уехать из Чандлера.

— Подожди, — попросил Рид, взяв сына за руку. — Прежде чем ты прыгнешь в поезд и оставишь своих пациентов умирать, почему бы нам не сесть и не поговорить. Расскажи мне, что довело тебя до такого состояния?

Ли тяжело опустился на стул, словно весил тонну, и несколько минут сидел молча.

— Ты помнишь, почему я попросил Хьюстон стать моей женой? Я сейчас не могу припомнить ни единой причины, заставившей меня сделать это.

Рид сел напротив сына.

— Подожди… если я ничего, не путаю, это была просто чистая, целомудренная, старомодная страсть. Когда ты приехал из Вены, ты присоединился к легиону мужчин, молодых и старых, которые преследовали несравненную мисс Хьюстон Чандлер по всему городу, приглашая ее во всевозможные места, лишь бы побыть рядом с ней. Я помню, как ты слагал оды в честь ее красоты и говорил, что все мужчины Чандлера уже делали ей предложение. И я помню тот вечер, когда ты тоже сделал ей предложение, и она приняла его. По-моему, ты с неделю ходил, как во сне. — Он помолчал. — Я ответил на твой вопрос? А теперь ты решил, что больше не пылаешь страстью к прекрасной мисс Хьюстон?

Лиандер серьезно посмотрел на отца:

— А теперь я понял, что ее облик, эта ее походка, которая заставляет мужчин терять рассудок, — все это показное. Это не женщина, а кусок льда. Она холодная и бесчувственная. Я не могу жениться на такой, как она.

— И дело лишь в этом? — спросил Рид с явным облегчением. — Считается, что порядочные женщины должны вести себя именно таким образом. Подожди, вы поженитесь, и она оттает. Твоя мать была очень холодна со мной до женитьбы. Она сломала о мою голову зонтик, когда однажды вечером я показался ей слишком дерзким. Но потом, когда мы поженились… все изменилось, сильно изменилось. Посоветуйся с кем-нибудь, кто более сведущ в этих делах. Хьюстон хорошая девушка, но ей пришлось прожить с этим изувером Гейтсом много лет. Не удивительно, что она нервная и запуганная.

Лиандер внимательно слушал отца. Он никогда не думал остаться в Чандлере. Напротив, он намеревался поступить в интернатуру в большом городе, работать в крупной больнице, иметь собственную практику и хорошо зарабатывать. Так продолжалось полгода, пока он не вернулся в родной город, где в нем действительно нуждались, где его ждали более серьезные случаи, чем истерия богатых женщин.

В тот вечер, когда он вернулся домой, отец устроил праздник в его честь, и в комнату вошла «девочка». За это время Хьюстон превратилась в женщину с такой фигурой, что ладони у Ли вспотели. Он в изумлении смотрел на нее, а его старый друг дергал его за руку:

— Бесполезно. В городе не осталось ни одного мужчины, который не попросил бы ее руки… или чего-нибудь другого, с чем бы она пожелала расстаться… но мы ей не нужны. Она, наверное, ждет принца.

Ли самодовольно ухмыльнулся:

— Может, вы, ребята, не знаете, как просить. В Париже я научился кое-каким приемам.

Так он стал участником местных состязаний, в которых победитель получал в жены мисс Чандлер. Он так до сих пор и не понял, что произошло. Он пригласил ее на несколько вечеринок и где-то на третьей попросил ее стать его женой, сказав что-то вроде: «Я и не надеюсь, что ты захочешь стать моей женой». Он ожидал, что она откажет; тогда он сможет посмеяться с мужчинами в клубе, говоря, что тоже попытал счастья, но, увы, потерпел поражение.

Он испытал состояние шока, когда Хьюстон немедленно приняла его предложение и тут же спросила, устроит ли его двадцатое мая-. На следующее утро он увидел в газете свою фотографию и объявление об их с Хьюстон помолвке. В заметке также говорилось, что этим утром счастливая пара собирается покупать кольца. И после этого у него не было и минуты, чтобы осознать, что он совершил, сделав предложение. Если он не был в больнице, то шел к портному или согласовывал с Хьюстон цвет штор для дома, владельцем которого он вдруг оказался.

И вот теперь, за несколько недель до свадьбы, у него появились сомнения. Каждый раз, когда он дотрагивался до Хьюстон, она отодвигалась от него, словно ее отталкивали. Он, конечно, был знаком с Дунканом Гейтсом, который никогда не упускал возможности поставить женщину «на место». Отец писал ему несколько лет назад, что Гейтс пытался запретить женщинам посещать новое кафе-мороженое, открывшееся в городе. Он утверждал, что это поощряет женскую лень, сплетни и кокетство. Так это и оказалось, написал Рид… но мужчины остались довольны.

Лиандер достал из кармана длинную, тонкую сигару и зажег ее.

— У меня нет опыта в отношении «порядочных" девушек. А тебя до свадьбы не беспокоило, что мама может не измениться?

— Беспокоило день и ночь. Я даже сказал отцу, что не женюсь на ней, потому что не хочу провести всю жизнь рядом с женщиной, сделанной из камня.

— Но ты передумал. Почему?

— Ну я… я хочу сказать… — Он, казалось, смутился и отвернулся от сына. — Если бы она была сегодня с нами, я думаю, она позволила бы мне сказать правду. А правда в том, сынок, что я соблазнил ее. Я напоил ее шампанским, заговорил сладкими речами и соблазнил.