Джуд Деверо - Леденящее пламя

Хьюстон оглядела сестру в зеркале:

— Вот теперь ты похожа на женщину, — потом взглянула на свой наряд — юбку и блузку, корсет затянут не слишком туго. — А себя я чувствую легкой, как перышко.

Они молча изучали друг друга в зеркале.

— Никто не отличит нас одну от другой, — сказала Хьюстон.

— Пока мы не заговорим, — ответила Блейр, отворачиваясь.

— Уж у тебя-то трудности с этим не будет. Ты можешь молчать, как это обычно делаю я.

— Значит, я слишком много говорю? — бросила на нее взгляд Блейр.

— Это значит, что, если Блейр будет вести себя тихо, нас никогда не выпустят из дома, потому что мама вызовет врача.

— Лиандера? — уточнила Блейр, и они рассмеялись.

Позднее, когда они были уже полностью готовы к выходу, — предполагалось, что Блейр пойдет в гости к своей подруге Тайе Мэнкин, — Блейр увидела то, что людям редко удается увидеть: себя со стороны.

Она была настолько поглощена желанием походить на Хьюстон, двигаться, как она, так же войти в комнату и посмотреть на присутствующих, как бы издалека, что не обратила внимания на то, как Хьюстон изображает ее.

— Обе молодые леди выглядят очень мило, — произнес мистер Гейтс, войдя в комнату. Хьюстон в роли Блейр откинула голову и с высоты своего роста взглянула на него:

— Я врач, а быть врачом важнее, чем выглядеть привлекательной. От жизни я хочу большего, чем быть просто женой и матерью.

Блейр открыла рот, чтобы возразить, что она никогда не грубит первой, но, посмотрев на лица вокруг, поняла, что никто не считает, что Хьюстон сказала что-то не то.

Ей стало почти жалко мистера Гейтса, когда лицо маленького человечка исказилось и покраснело. И прежде чем она поняла, что делает, Блейр встала между сестрой и разозленным отчимом.

— Какой прекрасный вечер! — громко сказала она. — Блейр, а не пойти ли нам с тобой в сад и подождать Лиандера там?

Когда Хьюстон повернулась к ней, лицо ее было искажено злобой и враждебностью. Такой Блейр никогда ее не видела. «Неужели я действительно так выгляжу? — подумала она. — Неужели большинство ссор с мистером Гейтсом затеваю я?"

Она хотела спросить об этом Хьюстон, но они не успели даже выйти на улицу — за ними приехал Лиандер.

Блейр стояла позади и смотрела на изображавшую ее Хьюстон, и ей почти сразу же захотелось защитить его. Галантный, улыбающийся, вежливый и такой симпатичный. Она никогда раньше не задумывалась, что Лиандер способен покорить не одно сердце. Серьезный, зеленоглазый, с тонким прямым носом и полными губами. Слишком длинные черные волосы касались воротника пальто. Но Блейр интересовала не его приятная внешность, а выражение глаз. Казалось, что они таят секреты, которые он не доверяет никому.

— Хьюстон! — окликнул он ее. — С тобой все в порядке?

— Конечно, — коротко ответила она, стараясь подражать холодной манере сестры.

Но когда Лиандер обхватил ее за талию, сажая в экипаж, она улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ, быстро, мимолетно, но ей стало тепло, и она порадовалась, что проведет с ним этот вечер.

Прямо там же, в экипаже, Хьюстон пошла в атаку на Лиандера.

— Как избежать перитонита? — спросила она с такой угрозой в голосе, что Блейр с удивлением посмотрела на нее. С чего это она так рассердилась? И откуда узнала о перитонитах?

— Сшиваешь внутренности и молишься, — вполне разумно и правильно ответил Ли.

— А вы здесь, в Чандлере, слышали об асептике?

Затаив дыхание, Блейр ждала, как Ли воспримет этот вопрос. Блейр показалось, что он прозвучал весьма оскорбительно, и она не осудила бы Ли, если бы тот осадил Хьюстон. Но Ли только взглянул на Блейр, быстро подмигнул и ответил, что врачи в Чандлере не забывают мыть руки перед операцией.

Блейр не могла не улыбнуться ему и почувствовала, что они с ним заодно в этой ситуации. Хьюстон продолжала изводить Ли, а Блейр откинулась на сиденье и смотрела на звезды, не прислушиваясь к громкому разговору сестры.

Когда они наконец доехали до дома ее подруги, Блейр очень обрадовалась. А когда Хьюстон ушла и Блейр и Ли остались одни, она глубоко вздохнула.

— Как после страшной бури, — сказала она, поднимая глаза на Ли и страшась услышать его замечания о себе самой.

— Она не имела в виду ничего плохого. После окончания медицинской школы все врачи ведут себя так. Ощущаешь ту ответственность, которую накладывает твоя профессия.

— А потом это проходит?

— Да, но я не знаю, как лучше объяснить. Думаю, что со временем ты понимаешь, что твои возможности ограничены, и уже не думаешь, что способен спасти мир в одиночку.

Блейр снова откинулась на сиденье и подумала, что с его стороны очень мило не сказать ничего плохого в адрес Хьюстон, напавшей на него. И он назвал ее врачом.

И ей показалось вполне естественным просунуть свою руку под его и не отодвигаться в другой угол экипажа теперь, когда сестры уже не было. Она не заметила, что Лиандер как-то странно посмотрел на нее — этим вечером Блейр чувствовала себя прекрасно.

Город Чандлер расположился у подножия Скалистых Гор на высоте семи тысяч футов, и поэтому воздух здесь был всегда довольно разреженный, чистый и прохладный.

Летом в течение дня бывало очень приятно, но, как только солнце садилось, приходилось доставать шали.

Сидя рядом с Ли, Блейр жадно вдыхала прозрачный горный воздух. Она и не представляла, как ей не хватало его.

Они не проехали и полумили, как в облаке пыли к ним подскакал человек на взмыленной лошади и выкрикнул имя Лиандера.

— Вестфилд! Нужна помощь. На Ривер-стрит женщина пыталась убить себя.

Блейр никогда не видела этого человека раньше и была бы рада никогда его больше не встречать. Такими изображают игроков в азартные игры: черные-черные волосы, маленькие усики, но что хуже всего — он нагло ухмылялся, разглядывая ее.

Он снял шляпу с узкими полями и махнул ею в сторону Блейр:

— Я, конечно, понимаю, вы, может, заняты, док. Блейр посмотрела на Ли и, увидев, что он колеблется, поняла, что все зависит от нее.

— Я поеду с тобой, Ли. Может быть, я чем-то помогу.

Мужчина сказал:

— Ривер-стрит не место для леди. Может, мне следует за ней присмотреть, пока вы займетесь самоубийцей?

Но Ли щелкнул кнутом над, головой лошади и крикнул Блейр:

— Держись!

Блейр ударилась о спинку сиденья и попыталась за что-нибудь ухватиться. Ли помчался, как на крыльях. Она дважды в ужасе закрывала глаза, когда Ли чуть не столкнулся с тремя другими повозками. Люди замечали его издалека и заблаговременно очищали путь. Несколько раз она услышала подбадривающие возгласы и поняла, что вид мчащегося по улицам Ли знаком горожанам.

Он остановил лошадь на самой северной окраине города, за рекой Тиджерас, между двумя железнодорожными линиями. Блейр здесь никогда не была, да ее и не интересовало это место. Одним движением он схватил свой чемоданчик, спрыгнул на землю, привязал лошадь и приказал Блейр оставаться в коляске.

Однако Блейр последовала за Ли в дом с красными огнями над входом. Ли поднимался по лестнице, словно знал, куда идти. Блейр огляделась.

Казалось, все вокруг было красным: стены, ковры, обивка мебели. А то, что не было красным, было сделано из очень темного дерева.

На верхней площадке лестницы она увидела сбившихся в тесную кучку полуодетых женщин. Когда она приблизилась к ним, они попятились от двери.

— Мне нужна помощь! — услышала Блейр голос Ли, проталкиваясь сквозь присутствующих.

Ли взглянул на нее:

— Я же велел тебе оставаться в коляске. На кровати перед ним лежала бледная, худенькая молодая женщина, скорее, даже девушка. Она корчилась от боли. Блейр предположила, что она выпила какое-то дезинфицирующее средство на спиртовой основе. — Карболку? — спросила Блейр и, увидев, что Ли вытаскивает из чемоданчика приспособление для промывания желудка, тут же поняла, что надо делать.

Она не стала терять ни секунды. Она властно приказала трем женщинам, на одной из которых не было ничего, кроме корсета и тонкого черного капота, держать руки и ноги девушки, а еще одну послала за полотенцами. Вошедшую в комнату высокую, хорошо одетую женщину, которая, судя по ее лицу, прекрасно умела отдавать приказания, Блейр отправила за двумя плащами. И когда они были доставлены, она стала следить за Ли и, как только у того освободились руки, надела на него прорезиненный водоотталкивающий плащ. Второй она надела поверх платья сестры.