Сьюзен Робинсон - Леди Неукротимость

Тем не менее то, что казалось разумным решением их проблем, было совершенно неприемлемо для Софии. Тимоти нагружал их дочь заданиями, которые могли вызвать перенапряжение ее утонченной женской натуры. Кейт заметила, что ее утонченная натура пережила Скалистые горы, пустыни и золотые прииски. Мама отмела этот аргумент мановением своего кружевного платочка. Кейт все больше ненавидела этот платочек. Каждый раз, когда мама обнаруживала в ней нечто, чего она не могла одобрить, она размахивала этим платочком, как знаменем на поле боя.

Неуверенные шаги за дверью гостиной Кейт означали, что ее двоюродная бабушка Эмелайн прошла к себе по коридору немного вздремнуть после завтрака.

Для Кейт завтрак был очередной пыткой, которая только усиливалась старческим слабоумием бабушки Эмилайн и беспокойством Софии и ее матери по поводу бала, который должен был состояться сегодня вечером.

Она уронила книгу на пол. Она должна считать себя счастливицей, поскольку ей так долго удавалось избежать превращения в леди. И если бы мама не узнала о ее дружбе с Пейшенс, ее бы не было сейчас в Англии.

Мама назвала Пейшенс падшей женщиной. Кейт была знакома с девушкой вот уже больше года, и поэтому она знала, что падшая женщина— это попросту шлюха. Но ей было все равно. Пейшенс спасла ее от изнасилования, когда Кейт случайно попала на ту улицу в Сан-Франциско, по которой ходить не следовало, и ничто не могло заставить Кейт разорвать дружбу с девушкой.

Кроме того, она узнала от Пейшенс немало интересного. Например, почему мужчины могут наброситься на тебя без какой-либо видимой причины, и как получаются дети, и почему кажется, что мужчины не могут контролировать то, что происходит у них ниже пояса.

Взамен Кейт научила Пейшенс читать и дала ей несколько советов по поводу вложения части зарабатываемых ею денег. Но именно в тот момент, когда мама узнала о существовании Пейшенс, маленькая война, которую она так долго вела со своей мамой, была проиграна.

— Проклятье!

Кейт прикусила нижнюю губу и оглянулась. Вокруг не было никого, кто мог бы ее услышать. Хорошо. Это было еще одно обстоятельство, к которому Кейт еще предстояло привыкнуть: избыток людей, которые считали своей обязанностью делать что-либо для нее. Англичане в отличие от американцев держали очень много людей, которые все для них делали. Были люди, которые открывали двери, люди, которые принимали у вас плащи, люди, которые водили вас по дому, люди, которые помогали вам раздеваться и одеваться. Был кто-то, кто разводил огонь, кто приносил воду, и было очень много людей, которые готовили и подавали пищу. Не было ничего удивительного в том, что эта маленькая страна была так густо заселена.

Она должна написать матери. Она обещала делать это каждую неделю, и каждый раз, когда она бралась за перо, она понимала, как сильно скучает по маме. Возможно, мама зачастую суетилась по пустякам и ворчала, но все это было только из-за ее большой любви к детям. А Кейт все же нравилось кое-что из того, что должны были уметь настоящие леди и чему она должна была научиться: например, музыка и танцы.

Если бы только она так сильно не нервничала. Вечером ей нужно идти на бал. Кузина Офелия сказала, что это просто позор, что за двадцать лет своей жизни Кейт ни разу не была на балу. Как раз этим вечером Кейт представлялась возможность познакомиться с тонкостями танцев. Офелия настаивала на том, что Кейт не сможет появиться на балах в Лондоне во время весеннего сезона, если к тому времени не побывает на нескольких балах хотя бы ради практики.

И этикет. Как она может помнить соответствующие формы обращения и правила старшинства? Кейт поднялась со стула и пошла, едва не наступая — на собственные юбки. Она подняла ярды материала выше колен— она знала, что ни в коем случае не должна этого делать, — и подошла к окну. Из окна ее комнаты открывался вид на вход в поместье, и она заметила, как у ворот остановился экипаж. Это был самый прекрасный из всех экипажей, которые ей только доводилось видеть: весь сияюще-черный, с отделкой из начищенной меди, а по бокам его красовался герб, сочетавший в себе яркое золото, красные и белые тона.

Если этот благородный посетитель приехал с визитом к Офелии, она точно выпрыгнет из корсета от волнения.

Кейт облокотилась о подоконник и прижалась лбом к стеклу. Она позволит себе немного поглазеть в окно, а потом займется списком важных гостей, которые сегодня вечером должны быть на балу.

Опираясь головой о стекло, Кейт увидела, как из экипажа вышел его пассажир. Со своей удобной позиции она могла четко его разглядеть, поскольку их разделял только один экипаж. Кто бы он ни был, он, должно быть, был важной персоной, потому что ему на помощь пришли дворецкий и два лакея.

Гость сделал несколько шагов по направлению к дому и снял шляпу. Это заставило ее плотнее прижаться к стеклу не только лицом, но и руками.

Было просто невозможно выразить словами чувство, которое она никогда раньше не испытывала. Кейт знала массу полезных слов. По правде говоря, ее словарный запас был настолько велик, что это пугало молодых людей, с которыми ее знакомили. Однако при виде этого мужчины она не смогла подобрать ни единого слова, которое помогло бы ей объяснить ее собственную реакцию.

Если бы он не снял шляпу, она бы никогда этого не узнала. Но он сделал это, и она увидела, что весь воздух вокруг него пропитался волшебством. Она не могла сказать, почему это произошло, но это было так. Впервые в жизни ей захотелось прикоснуться к мужчине.

Возможно, тайна заключалась в его красоте, потому что он действительно был красив. Великолепные черные волосы. Контраст между белизной его кожи и ярко освещенными солнцем волосами придавал черным локонам яркость, с которой не мог сравниться ни один светлый цвет. В его лице чудесным образом сочетались прекрасные Евклидовы углы, но губы изгибались дугой, которая заставила Кейт по непонятной для нее самой причине поджать свои губы. Едва она смогла увидеть его легкие, плавные движения, как он скрылся из виду. Вместе с ним исчезло и волшебство.

Кейт посмотрела на свои руки. Они были стиснуты, холодные и влажные. Она выбежала из своей комнаты и помчалась в конец коридора, чтобы украдкой заглянуть в холл. Но она его уже не увидела. Его уже проводили в гостиную, однако она услышала его голос. От звука его голоса, хотя он был едва различим, ее тут же бросило сначала в жар, а затем в холод. Она вздрагивала от каждого произнесенного им слова. Затем дверь закрылась, и она больше ничего не слышала.

Она пошла назад, в свою комнату. Подойдя к книжным полкам, она потянулась и достала тяжелую книгу. Это были репродукции картин Микеланджело и да Винчи. Ее холодные руки перелистывали страницы одну за другой. Она дошла до конца и захлопнула книгу. Именно так она и думала. Эти — элегантные одежды скрывали сильные прекрасные мышцы, если только художники вообще могли в своих произведениях правильно передать красоту мужского тела.

И все же она никак не могла объяснить свое собственное поведение. Она и раньше видела мужчин потрясающей красоты. Но никто из них не делал мир ярче, приближаясь к ней. Ни один из них не мог заставить ее трепетать только от того, что разговаривал. Это было чудо — в этом не было никакого сомнения.

Как он и пригрозил Фальку и Вэлу, в то утро Алексис ожидал Офелию Мэйтленд с намерением сделать ей предложение. Гостиная в Мэйтленд Хаузе сверкала от яркого солнечного света и от проявлений образованности Офелии. Образованность была просто необходима молодым женщинам. Она была эполетами и знаками отличия, по которым джентльмен мог узнать леди.

Он поднял с дивана замысловатую вышивку и отбросил ее в сторону. Он подошел к пианино и принялся листать лежавшие там ноты Шопена и Моцарта. Да, Офелия действительно была образованной девушкой, но Алексиса привлекало в ней то, что у нее не было ни соответствующего происхождения, ни соответствующего ума, чтобы рассматривать его прошлое как препятствие для заключения между ними брачного союза.

Но он признавал, что не только это привлекало его в ней. Хотя он не говорил об этом ни Фальку, ни кому-либо другому, Офелия ему действительно нравилась. Как только он осознал это, у него в груди тут же сформировался жгучий комок, состоящий из раздражения и страха. А что, если он влюблен и не знает об этом? Как бы то ни было, Офелия, несмотря на свои претензии, отличалась беспечностью и чувством юмора, и это вселяло в него надежду.