Почти неделю Кейт не понимала, что Алексис пытается избежать встречи с ней, так как она думала, что он потрясен горем и смущен неожиданным открытием душевной болезни своей матери. Прошла еще неделя, и ее терпение стало подходить к концу. Она знала, что Алексис никогда не был близок с Джулианой; его горе скорее было вызвано тем, что его лишили любви. Кейт не могла понять, почему он не может утешиться той любовью, которая у него есть.
Вот уже три дня она пыталась поговорить с ним. Он каждый раз ускользал от нее и исчезал в недрах замка. Но она нашла его логово. Он сделал своим убежищем Башню духов, и она собиралась ворваться туда. Как он смел прятаться от нее в комнате, где они в первый раз любили друг друга?
Кейт ударила кулаком по амбразуре и сжалась от боли. Ее руки еще не зажили полностью после тех ударов, которые она наносила по дверям своей камеры под Тайм Холлом. Она повернулась, когда услыхала позади смешок, и увидела, что Вэл направляется к ней от Башни духов. Его здоровье быстро улучшалось. Он шел быстрыми, свободными шагами и нес в руке стакан вина.
— Он способен довести до белого каления, моя дорогая, — сказал Вэл, приближаясь. — Боюсь, это потому, что он так рано стал носить свой титул.
— Проклятье.
Вэл рассмеялся и протянул ей стакан.
— Фальк может рассказать тебе, как тяжело было с ним справляться. Половину своего времени он проводил верхом, пытаясь загнать себя до смерти, а оставшееся время тратил на то, чтобы очаровать каждого, кто приближался к нему.
— В последнее время он не слишком-то старался очаровать меня, — Кейт приняла стакан и поставила его в амбразуру.
— Но ведь ты единственная, кого он боится. У нее от удивления приоткрылся рот.
— Я?
— Конечно. Даже я немного боюсь тебя.
Скрестив руки на груди, Кейт внимательно посмотрела на Вэла. Сначала он без улыбки смотрел ей прямо в глаза, но она не отвела от него взгляда, и через какое-то время уголки его губ поползли вверх.
— Ты глупый мальчишка, — она схватила стакан и отпила из него. — Ладно, не обращай внимания. Ты запер дверь?
— Конечно. Я заставил его проглотить почти всю бутылку бордо. Он как раз сражался с пробкой следующей бутылки, когда я выскользнул из комнаты.
— Надеюсь, он не будет спать, когда я войду туда?
— Ни в коем случае. Кавалерийскому офицеру разрешается вступить в полк только после того, как он докажет, что может выпить три бутылки и после этого принимать участие в торжественном параде.
Кейт улыбнулась и чмокнула Вэла в щеку. Он взял ее за руку.
— Bon chance, ma petite [5] . Ты так ему нужна.
— Спасибо.
Она сжала руку Вэла, затем отпустила ее и направилась к Башне духов. Последние ступеньки лестницы она преодолела на цыпочках, прислушиваясь и боясь услышать голос рассерженного аристократа. Не было слышно ни звука. Повернув ключ в замке, она вошла в комнату и снова заперла дверь изнутри.
Алексис стоял в оконном проеме. Он положил руку на открытую раму, а затылком оперся на закрытую. Его глаза были закрыты, когда он заговорил:
— Ты испугался при мысли о моем гневе и поэтому пришел, чтобы выпустить меня. Молодец, Вэл.
— Я пришла не для того, чтобы выпустить тебя, — сказала Кейт, — я пришла для того, чтобы впустить сюда себя.
Его веки медленно поднялись, и Алексис посмотрел на нее с ленивой отстраненностью во взгляде.
— Исчезни отсюда, дьявольское наваждение.
— Алексис, смотри.
Она подняла ключ, так чтобы он мог видеть его. Потом она оттянула вырез своего платья и уронила ключ внутрь. Алексис тут же оставил свою расслабленную позу у окна. Он подлетел к ней весь взъерошенный, как обеспокоенный сокол.
— Старый трюк, неоригинальный и бесполезный. Отдай мне этот ключ.
— Это, может быть, и старый трюк, но я уважаю некоторые традиции.
— Если ты не отдашь мне этот ключ, я сам возьму его.
— Я так и хотела, — сказала она, подбоченясь. Он выругался и сжал руки за спиной, одновременно отодвигаясь от нее.
— Ты собираешься ускользнуть от нашей помолвки, — сказала она. Она сделала шаг к нему, и он снова отступил назад.
— Разве ты недостаточно узнала мою семью, чтобы понять почему?
— Я люблю тебя.
— Моя мать была сумасшедшей.
— Я люблю тебя.
— И еще Фальк.
— Я люблю тебя. Алексис покачал головой:
— Я не смогу жить, если я проснусь однажды утром и увижу ненависть в твоих глазах.
— Трус. Алексис, ты очень умный человек, но ты слишком упрям, — она обошла стул и направилась за ним к окну.
Он ловко уклонился от нее, когда она протянула к нему руки. Подойдя к портрету Летиции, он дотронулся до него кончиками пальцев.
— Ты говоришь, умный. Тогда ты должна согласиться со мной. «Великий ум к безумью близок. Ничтожна между ними грань…»
— Чепуха, — сказала Кейт. Она встала рядом с ним у портрета. — Ты в таком же здравом уме, как и я.
Она охнула, когда он схватил ее за плечи и принялся трясти. Он тряс ее до тех пор, пока шпильки не выпали у нее из прически и волосы не рассыпались по плечам.
— Моя мать убивала людей. Фальк считает женщин ошибкой Бога. — Он начал трясти ее в такт каждому произносимому им слову. — Ты должна оставить меня одного.
Кейт почувствовала, как натянулось ее платье, а затем услышала звук разрываемой ткани. Она потеряла ориентацию от тряски, и ей оставалось только цепляться за руку Алексиса, которой он шарил у нее на груди. Он нашел ключ и швырнул ее на пол. Пытаясь как-то разобраться с рассыпавшимися волосами, она услышала, как щелкнул замок. Алексис стоял на пороге, холодно глядя на нее. Бросив ключ на пол рядом с ней, он улыбнулся.
— Благодарю за то, что ты предложила мне свое тело, но я уже пообещал свое Каролине Бичуит. Она сказала мне, что хочет ребенка, как Ханна. И на этот раз я решил удовлетворить просьбу.
Кейт оставалась на полу еще долго после того, как Алексис ушел. Слишком потрясенная, чтобы плакать, она стискивала в руках обрывки своего платья и старалась не ненавидеть Алексиса де Гран-виля.
Алексис держал в руке бокал с бренди и смотрел на языки пламени в камине, не видя их. Он не слышал, как Фальк вышел из гостиной. Он не слышал, как вошел Вэл, и не замечал его, пока его друг не заговорил.
— Ты знаешь, что она уехала?
— Я знаю.
— Ты дурак, — сказал Вэл.
— Я не хочу обсуждать Кейт с тобой.
— Тебе придется сделать это, если ты не хочешь подраться со мной. Я охотно сделаю либо то, либо другое. Хотя нет, сейчас, подумав об этом, я понял, что с большим удовольствием воткнул бы кулак тебе в живот, — Вэл сделал еще несколько шагов в глубь комнаты. — Ну же. Я чувствую в себе сейчас гораздо больше сил, и я обещаю не испортить твое красивое лицо.
Алексис поставил свой бокал на каминную полку, а затем и сам оперся на нее, положив подбородок на руку так, чтобы он мог смотреть на бренди.
— Ну? — спросил Вэл.
— Я не буду драться с тобой, и я не собираюсь разговаривать о Кейт. То, что я сделал, лучше для нее.
— Ты сделал одно — сбежал. Бог мой, Алексис, . это находится за пределами моего понимания. Ты можешь идти прямо на русские штыки и гарцевать на лошади под артиллерийским огнем, но тут же теряешь контроль над собой при виде этого клубка противоречий и обаяния.
Алексис резко обернулся к своему другу.
— Заткнись. В последний раз я говорю тебе, чтобы ты оставил эту тему. Я не хочу передать ее детям свою извращенную наследственность. Существует множество женщин, готовых закрыть глаза на что угодно из-за моего положения или моих денег.
Вэл прошествовал к дивану и уселся на него. Он улыбался, и Алексису это совсем не нравилось.
— Вот как!
— Что это значит?
— Вот как, — снова сказал Вэл. — Это то, о чем я говорил, старина. Ты боишься ее. Потому что она не ослеплена, используя твое собственное выражение. Она не видит маркиза, когда смотрит на тебя. Она не видит Ричфилда и всего, что за этим стоит. Нет, она видит Алексиса, а ты к этому не привык. Ты боишься, что как только она увидит всего тебя, ей может не понравиться это зрелище.
— Достаточно!
Алексис схватил бокал с бренди и швырнул его в камин. Стекло разлетелось на кусочки, а огонь, в который попало бренди, зашипел и на мгновение вспыхнул еще ярче. Осколки стекла, отскочив рикошетом, застряли в его смокинге. Он поднял руку, чтобы стряхнуть капли бренди с рукава, и увидел, что по руке течет кровь. Он все еще смотрел на нее, когда Вэл взял его руку и обмотал ее носовым платком.