– И умные, – добавил Сэмюэл. – Как их мать.
Дети в ожидании столпились в центре комнаты. Все трое были готовы лопнуть от довольства собой, понимая, что им удалось привести отца в замешательство.
Саломее Натали было уже почти восемь.
Себастиану Норману – на пару лет меньше.
Самый младший, Стэнли Николас, протопал через всю комнату на своих толстеньких ножках, чтобы обхватить ручонками отцовские сапоги.
Всем им дали имена с инициалами С.Н. Родив первенца, Кейт уговорила на это Сэмюэла, хотя он собирался дать ребенку имя Саймон или Элинор, как у ее родителей, но ей отчаянно хотелось, чтобы те две буквы, вытатуированные у него под сердцем, приобрели другое значение.
В нем ничего не осталось от совершенно неуправляемого, которым он был когда-то. Теперь только заботливый отец, справедливый хозяин поместья, верный друг и… любящий муж.
В этой комнате, битком набитой смеющимися людьми, не было ни единой души, которая не обожала бы его.
Но Кейт не думала, что кто-нибудь любил его больше, чем она.
Она положила руку на живот. Если ее подозрения насчет тошноты по утрам оправдаются, то им очень скоро опять придется ломать голову над именем для ребенка. При той мужской силе, которой обладал муж, оставалось только надеяться, что через какое-то время им не придется назвать младенца Сарой Негоциант.
Кейт перехватила его взгляд. Брови у него изумленно выгнулись. Но она уже отлично научилась улавливать малейшие изменения в выражении его сурового лица и поэтому могла сказать точно, что Сэмюэл совсем не сердится.
Он взял маленького Стэнли на руки и посадил к себе на плечи. Тут же подошла Саломея и потянула его за рукав к столику, уставленному прохладительными напитками, в центре которого возвышалось настоящее произведение кулинарного искусства, слегка, правда, накренившееся.
– Это именинный торт, – сказала Кейт. – Саломея сама покрывала его глазурью.
Дочь даже привстала на цыпочки от гордости.
– Внутри начинка из абрикосового джема. Потом мы собираемся спеть тебе: мамочка разучила с нами новую песенку. – Саломея покрутилась из стороны в сторону, демонстрируя свое лучшее платье. – Тебе нравится вечеринка, папа?
– Нравится?…
Кейт послала мужу умоляющий взгляд: Сэмюэл не любил шума и суеты, а уж сладости и того меньше, – выражая надежду, что на один вечер ему хватит терпения.
Большой обветренной ладонью он легонько приподнял подбородок дочери и заглянул в полные надежды глаза.
– Да я просто в восторге! И люблю вас всех…