— Я не святой, Блэр. Я живу насыщенной жизнью, и у меня не одна, а множество слабостей.
— Это хорошо, потому что я тоже не ангел.
— Иди сюда, Блэр. Дай посмотреть на тебя, — говорит он, голос становится хрипловатым.
Я не спешу. Пью свое вино, растягивая момент. Меня нервирует то, как он на меня смотрит — пристально, без тени веселья, — но я не собираюсь поджимать перед ним хвост. Напротив, я полна решимости смутить его самого. Мне хочется сделать так, чтобы с него слетело спокойствие. Поставив бокал на стол, я промакиваю уголки губ салфеткой и, отложив ее в сторону, встаю.
Когда он считывает мои намерения сесть напротив него на стол, то немного отодвигается, освобождая мне место. И вот я сижу на краю. Мы с вызовом глядим друг на друга. Ждем, кто же из нас двоих первым перечет границу, на которой мы балансировали весь вечер, и тем самым признает, что это не романтическое свидание, а нечто совершенно противоположное.
— Вот. — Я раздвигаю ноги, насколько позволяет тесное платье. — Смотри. — Отклонившись назад, опираюсь о прохладную поверхность стола, а второй рукой сдвигаю свои черные стринги вбок, полностью обнажая перед ним свое естество. — Ну как, Лоренс… нравится тебе то, что ты видишь?
Он спокойно рассматривает меня. Дыхание ровное. Глаза, хоть и потемнели от желания, изучают мою плоть внимательно и не стесняясь. Он абсолютно невозмутим. Сидит напротив на деревянном стуле с высокой спинкой, пока я нагло выставляю себя напоказ. Мне должно быть стыдно, неловко, но вместо этого по венам, будоража кровь, разносится чистейшее, неразбавленное возбуждение. Этот мужчина — запретный плод. И этим манит меня еще сильнее.
Спустя минуту, показавшуюся мне вечностью, Лоренс становится меж моих ног. Костяшками пальцев поглаживает мое бедро, поднимаясь по внутренней стороне все выше и выше, пока не оказывается в опасной близости от моего естества.
— Скажи, Блэр. Как ты думаешь, зачем ты здесь? — спрашивает он небрежно, пока я смотрю, как его ладонь, наконец-то проникнув меж бедер, раскрывает меня двумя пальцами. Жесткая ткань его джинсов ласкает мои ноги, когда он придвигается ближе.
Не успеваю я ответить, как он касается средним пальцем клитора и начинает медленно кружить по нему. Еле сдерживаюсь, чтобы не застонать.
— Я здесь, потому что у меня есть то, что ты хочешь. А у тебя есть то, чего хочу я.
— Ноги шире, — приказывает он, и я подчиняюсь. — Ты права. Я хочу спать с тобой в то время, пока нахожусь в Нью-Йорке. Без обязательств, без чувств, без каких-либо заморочек. И я готов оплачивать любые твои капризы, но учти… только до тех пор, пока ты не забываешь эти несложные правила.
— Допустим, но что будет после?
— Ты уйдешь с полным банковским счетом.
С этими словами он вводит в меня сразу три пальца и начинает размеренно ими двигать то внутрь, то наружу, смазывая скользким откликом моего тела. Надрачивая меня на столе, который явно стоит раза в два больше аренды моей квартиры.
— Ты очень восприимчива. — Вытянув из меня влажные пальцы, он кладет их в рот и тщательно обсасывает. Когда он заканчивает, я успеваю заметить кончик его языка.
С трудом сглатываю, а он возвращается к прерванному занятию и снова начинает насаживать меня на свою руку, заставляя остро чувствовать, как он выдергивает пальцы из моего тела, чтобы после с силой ввернуть внутрь. Как бы мне ни хотелось, чтобы его непристойное предложение и ласки были мне отвратительны, обманывать себя я не могу. Настоящей Блэр — той, которая управляет моими решениями — все это охренеть как нравится.
— Что скажешь, Блэр? — Наконец-то. Хрипотца в голосе выдает его. Он возбужден не меньше моего.
Я стону, тело напрягается в тисках наслаждения, затуманенная похотью голова идет кругом. Глядя на его поблескивающие влагой пальцы, исчезающие во мне, прерывисто выдыхаю:
— А как же любовь, Лоренс? Разве моя любовь тебе не нужна?
— Нет. Прибереги ее для своих будущих завоеваний. — Большим пальцем он трет мой клитор, а остальными трахает, безжалостно подталкивая меня к падению в блаженный ад. — Или для того особенного, о котором ты говорила.
Я задыхаюсь. Ослабев, хватаюсь за него, чтобы не упасть. Я вот-вот кончу… чувства обостряются, окружающие цвета становятся ярче. Не знаю, зачем я спросила. Мы и так отлично понимаем друг друга. Мы потребители. Оба. Используем людей как вещи, а после выбрасываем.
Лоренс трахает меня все жестче, жестче и жестче, пока меня не накрывает оглушительным, как грохот грома, оргазмом. Я кончаю. Телесное безумие выворачивает меня наизнанку, кульминация настолько мощная, что оставляет меня без сил. Когда я, наконец, открываю глаза, то замечаю на себе его пристальный, цепкий взгляд. Его скулы чуть покраснели, прическа по-прежнему идеальна, но глаза горят таким ярким, таким неистовым огнем, что прожигают насквозь. Он выходит из меня и мокрыми пальцами ведет по моим губам. На нем мой запах, мой вкус.
— Если ты ищешь любви, предлагаю закончить ужин и забыть об этом разговоре, словно его никогда не было. Чем разочаровываться и жалеть, что мы повстречались, я предпочту сохранить в памяти поразительно красивую девушку со страстью в глазах, которой не интересны плебейские чувства вроде любви.
— Не нужно. Они мне не интересны. Любовь, она все рушит.
— Хорошо. Тогда я жду твоего ответа, Блэр. Да… или нет?
— Мне нужны деньги, много денег. Я хочу квартиру в Сохо, причем оформленную на мое имя. — Усмехаюсь. — Я хочу, чтобы ты избаловал меня донельзя.
— Разумеется. Я дам тебе и это, и многое другое.
— И последний вопрос.
Он улыбается, словно ждал его.
— Да?
— Почему именно я, когда тебе доступна любая? Известнее, красивее…
— Красивее тебя? Таких нет.
— Ой ли?
Моя скептическая мина вызывает у него усмешку. На некоторое время он замолкает. Играет моими длинными волосами, зафиксировав взгляд на лице.
— Ты умная девочка, Блэр. Даже слишком, пожалуй. Но ты и сама это знаешь, верно? Хорошо, я скажу. Дело в том, что мы с тобой говорим на одном языке. Ты и я… мы сделаны из одного теста. Когда мы чего-то хотим, мы добиваемся цели и не отвлекаемся на эмоции.
Что мне терять, вот честно? Моя мечта вот-вот воплотится в жизнь. Никаких чувств. Никаких эмоций. Только секс и чертова прорва денег.
— Окей. — Еще раз с трудом сглатываю. — Твое предложение?
— Назови сумму.
Я пожевываю изнанку губы, не зная, насколько далеко можно замахнуться, но потом вспоминаю, что терять мне нечего. Вдобавок, он реально запал на меня — это очевидно.
— Есть на чем написать?
Его глаза загораются весельем.
— Написать? Блэр, только не говори, что ты застеснялась.
Я задета, вспыхиваю, но тем не менее принимаю вызов.
— Ладно. Давай вслух.
— Во-от… узнаю ту Блэр, которая мне нравится.
Ставлю перед его лицом указательный палец.
— А теперь прибавляй нули.
— Десять тысяч.
Я качаю головой, озорно улыбаясь, и подначиваю его:
— Ну же, ты способен на большее.
— Сто тысяч.
— Бери выше.
Он тихо усмехается.
— Миллион.
Киваю и чувствую себя так, словно только что сорвала джекпот.
— Я хочу миллион в месяц. Все время, пока я с тобой. И это не включая квартиру.
— Он твой.
— И все? — спрашиваю недоверчиво. — Ты вот так запросто соглашаешься? Это же куча денег.
— Почему бы и нет? Я же сказал, что хочу тебя. А я всегда получаю то, что хочу.
Перед моим уходом мы возвращаемся в библиотеку, где я оставила клатч. Выудив его из недр коричневого дивана, я оборачиваюсь к Лоренсу. Он стоит на пороге, уцепившись большими пальцами за передние карманы джинсов, подпирает плечом открытую дверь. Вид спокойный, даже скучающий. И не скажешь, что этот самый человек только что отымел меня пальцами на столе.
— Ты точно не хочешь, чтобы я… э-э… вернула тебе любезность? Разве это не входит в сделку? — интересуюсь я. Забавно все-таки, как быстро наши отношения переключаются от чисто эротических к дружеским. Как будто ничего не случилось.
Он потирает шею.
— Не сегодня, Блэр. Поезжай домой, обдумай наш договор, а завтра, на свежую голову, позвони и сообщи свое окончательное решение.