Вера и Марина Воробей - Лекарство от любви

Вера зарылась лицом в его рубашку.

– Еще лучше. – Теплое дыхание коснулось его груди, проникло в сердце.

И Никита вдруг ощутил жгучую нежность. И в то же время им овладело собственническое чувство. Он коснулся губами стриженой макушки и замер, а она еще теснее прижалась к нему.

Вероятно, они могли бы простоять так целую вечность, если бы не случайность. Неподалеку притормозили соседские «Жигули», послышались голоса. И Вера поспешила отстраниться. Никита ее не осуждал. Она не из тех, кто будет всем и каждому открывать свои чувства. Да и он не любитель работать на публику. Однако, когда они входили в подъезд, Никита уверенно обнимал Веру. А в лифте они уже вовсю целовались!

Вера сидела на скамейке во дворе и ругала себя на чем свет стоит. Вот раззява, растяпа, забывчивая дуреха! И все потому, что, отправляясь сегодня в институт, она положила в сумочку все – и ингалятор, и кошелек, и мобильник, и косметичку, и упаковку бумажных носовых платков, и проездной, в общем, она положила все, кроме ключей от квартиры. И вот результат. Маме она дозвониться не может, Никиты пока дома нет, уже темнеет, а она не знает, что же ей предпринять. Куда отправиться, чтобы скоротать время. Может, в кино или к Лизе? Подружка, скорее всего, с Кириллом. А в кино без Никиты идти не хотелось. После того первого поцелуя их отношения превратились в реальность, в которую Вере до сих пор верилось с трудом.

– Эй, милая барышня, вы, случайно, не меня дожидаетесь?

Никита!

Вера вскочила, бросилась к нему навстречу. Он подхватил ее, закружил, а потом поцеловал в губы – легко, по-дружески, но ее сердце все равно застучало о грудную клетку с удесятеренной силой.

– Ты что это здесь сидишь в тонюсеньком свитерочке? Простыть хочешь? – строго спросил он, ставя ее на ноги.

– Нет, не хочу. Я ключи от квартиры забыла. Маме на работу звоню, никто трубку не берет. И мобильник, кажется, отключен. И у тебя отключен.

– У меня денежки почти на нуле, а карточка на глаза сегодня как-то не попалась. Все равно странно, что ты не смогла мне дозвониться. Входящие-то он должен принимать. Слушай, может, у «Билайна» сбой в сети?

– Все может быть. А куда ты меня ведешь?

– К себе, куда же еще! – Никита вел ее к подъезду, обнимая за плечо. В другой руке он держал спортивную сумку. – Сейчас мы будем ужинать. Есть хочешь?

– Хочу!

– Кстати, у меня в сумке есть парочка бутылок «Клинского».

– Ага! Карточка, чтобы зарядить телефон, тебе, значит, на глаза не попалась, а пиво попалось! – рассмеялась Вера, потянулась, чтобы обнять Никиту за талию, и почувствовала, как он напрягся.

– Ты что?

– Ничего, спину на днях потянул на тренировке. Уже проходит.

А потом они ужинали, смотрели видак, целовались, позабыв обо всем на свете.

После одного из таких жарких поцелуев Вера бережно провела подушечкой пальца по едва заметному шраму на щеке:

– Это у тебя откуда?

– Осколки гранаты, – неохотно ответил Никита.

Вере очень хотелось поцеловать этот шрам, а может быть, взять и признаться Никите в любви. Она его так любила, что иногда самой становилось страшно. Но, разумеется, у нее не хватило смелости рассказать ему о своих чувствах.

– А давай попьем кофейку, – предложила она вместо слов признания, просившихся на язык.

– Давай, – согласился Никита. Его голова удобно лежала на ее коленях, а глаза были устремлены на экран монитора, но он быстро занял вертикальное положение, хотя слегка и поморщился при этом. Из-за спины, поняла Вера и услышала: – Я тебе помогу.

– Не нужно, сама справлюсь. – Она поднялась на ноги. – Останови пока запись, а то я не пойму, кто здесь убийца.

– А это так важно?

– Наверное, – рассмеялась Вера.

Она теперь часто смеялась.

Через минуту Никита все же появился на кухне.

– Там твой мобильник проснулся, – сообщил он и предложил: – А давай его временно вырубим?

– Ты что, мать с ума сойдет! Мы и так сегодня друг друга потеряли. – Вера бросилась к сумке. «Сотка» пищала не переставая. – Да!

– Вера, это я. – Вера взглянула на Никиту и прошептала ему одними губами: «Это мама». Никита уселся на откидную кровать, облокотился на ее спинку и похлопал рядом с собой: мол, располагайся рядышком со всеми удобствами. Вера шутливо погрозила ему пальцем и отвернулась, чтобы не поддаться соблазну. А он был велик. – Да, мам, я слушаю.

– Ты где, дочь? Домой звоню, никто трубку не берет, начало одиннадцатого, между прочим.

– Я – где? – возмущенно переспросила Вера. – Я у Никиты в гостях, а вот ты где? Я тебе сегодня не могу дозвониться полдня. Ты хоть на работе была?

– Была. Только с обеда ушла. – Мама явно была смущена. – Так получилось. Верочка, ничего, если я сегодня не приеду ночевать?

– Как это? – с трудом шевеля языком, спросила Вера. Интеллигентный Ильич всплыл в сознании.

– Ну, понимаешь, тут у моей подруги… Да подожди ты. – Вера услышала какую-то возню, а потом раздался молодецкий голос отца. – Вер, я говорю ей, чтобы перестала придумывать всякие глупости. Ты у нас взрослая девочка, вполне можешь понять, что родителям нужно немного времени, чтобы побыть вдвоем. В общем, мама ни у какой ни у подруги, она со мной на «Юго-Западной». Ты как там, справишься без нас?

– Конечно, справлюсь.

Разумеется, Вере и в голову не пришло сообщать родителям в такой тонкой ситуации, что она забыла ключи и теперь не может попасть в квартиру. Что же касается Никиты, то за кофе она поведала ему весь разговор, расписав его в лицах и красках.

– Не могла же я сказать родителям: а ну живенько дуйте домой, потому что ваша взрослая дочь ключи забыла, – закончила она свой пересказ, улыбаясь.

– Конечно, не могла. Ну и что же мы теперь будем делать? – спросил Никита, притушив взгляд.

– Вообще-то еще не очень поздно, – неуверенно произнесла Вера.

– Это точно.

– Ты мог бы проводить меня в общежитие к моей двоюродной сестре. Это недалеко, в центре, – предложила Вера.

Этот вариант пришел ей на ум, когда она восхищалась смелостью мамы, способной на такие безумства, как спать на старом развалившемся диване в чужой комнате, когда дома ее и папу ожидает роскошная двуспальная кровать под шелковым покрывалом.

– Не знал, что у тебя есть двоюродная сестра, – помолчав, сказал Никита.

– Есть. Я у нее в прошлом году три дня в общаге скрывалась, когда с родителями разругалась и из дома ушла.

– Ты способна на такое? – спросил он, но как-то отстраненно, как будто в эту минуту думал совершенно о другом.

– Пришлось, чтобы защитить свою независимость.

– Защитила?

– Как сказать! Отец у меня по натуре собственник.

– Все мужчины, когда любят, такие, – заметил Никита.

– Возможно, – не стала развивать эту тему Вера.

Они оказались в коридоре. Она втиснула ноги в модные лодочки. Никита молча взял в руки новенький кожаный пиджак, стал возиться с замком. Тот щелкнул. Вера потянула за ручку, чувствуя, как тревожно и неритмично бьется ее сердечко. И тут Никита придержал дверь рукой.

– Останься со мной! – внезапно попросил он севшим от волнения голосом.

– Ты этого хочешь? – просто спросила она, потому что для нее все давно и навсегда было решено.

– Да, я очень этого хочу. А ты? – Он ожидал от нее ответа.

Она медленно закрыла дверь. Они вернулись в комнату. А потом он целовал ее губы, глаза и словно пьяный шептал:

– Я сделаю все, чтобы ты об этом не пожалела. Никогда!

Наутро Вера ни о чем не жалела. Для нее наступили радостные дни. Она была без ума от Никиты. Он вроде бы тоже ее любил. Хотя они об этом ни разу не обмолвились. И даже если бы Вере вдруг пришлось умереть, она бы умерла самой счастливой на свете.

– Ник, тебя хозяин просил зайти, – сказал бармен, заметив появление Никиты в зале. – Он у себя.

Никита собирался пройти в свою каморку, слегка размяться перед последним поединком, переодеться, перекинуться парой слов со своим секундантом. Секунданта звали Тимофей. Они неплохо ладили все те недели, что Никита выходил на ринг. Тимофей делал отличный массаж и получал неплохие проценты от сделок. У него было незаменимое достоинство – он был немногословен, в отличие от хозяина клуба Павлика Сомова.

Никита стукнул костяшкой пальца в дверь с надписью «Директор», получил разрешение и вошел.