Вера и Марина Воробей - Лекарство от любви

Расселись как обычно. Он полез в сумку, достал спортивный журнал и отгородился им от всего мира, а Вера принялась созерцать его из-под полуопущенных ресниц. Сегодня она подбирала ему имя, перебирая в уме: Илья, Марк, Макс, Сергей, Кирилл, Вадим, Владимир, Виталик, Иван… Так ничего не решив, Вера задалась другим не менее интересным и важным вопросом: есть ли у него девушка. Скорее всего, есть, потому что он не стреляет глазами, как другие, в поисках приключений. Ну и пусть, она же не претендует на ее место. Или претендует? Опять вопрос. И опять интересный.

Объявили «Кропоткинскую». Вера было приподнялась и тут же снова опустилась на сиденье. Ничего страшного не случится, если сегодня она изменит привычке и выйдет на следующей остановке. Секунды пробежали быстро, а Вере хотелось, чтобы они растянулись в вечность. Стоя у затемненного стекла, она надеялась поймать его взгляд, хотя бы такой же, как тот – единственный, случайный, брошенный вскользь на перроне. Но он так и не посмотрел в ее сторону.

«Неужели я настолько непривлекательна?» – огорчилась Вера, выходя из вагона.

«Ух! Ну наконец-то это мучение закончилось», – подумал Никита, сворачивая журнал в трубочку и запихивая его в сумку. Хоть пару остановок можно проехать нормально, не дергаясь под этими испытующими, украдкой бросаемыми взглядами. Хотя глаза у нее – это нечто! Синие и глубокие, как озера. Чувствуется в них какая-то тайная грусть, которая беспокоит, не отпускает. И вообще настойчивая девчонка, с характером, сразу видно. Сегодня даже проехала на одну остановку дальше, чем обычно. А с другой стороны – стеснительная. Ей лет восемнадцать, а краснеет, поглядывая на него. Даже как-то непривычно. Девчонки сейчас не те, что три года назад, когда его в армию загребли. Любая тринадцатилетка может подойти и запросто сказать: «А не угостите даму сигареткой?» Даму?! А у самой от дамы одно название. Хорошо, что он не курит. «Ноу смокинг», и отвалите, «дама». И ведь даже Чечня не заставила его пристраститься к куреву, хотя там многие парни, нахлебавшись настоящей жизни, не только курить, но и пить по-черному начали. «Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет», – посмеивались над ним в роте. Никита лишь снисходительно улыбался – лично он не возражал умереть здоровым. Лет этак через семьдесят. Мысли Никиты, совершив круг, снова вернулись к незнакомке.

Уже две недели это «непонятно что» длится между ними. Она ждет его каждое утро, прячется то за киоском, то за колоннами, только его не проведешь, не зря же он два года в спецназе парился. Нарядилась сегодня ради него, конечно. Юбочка короткая, сапожки модные, чтобы он оценил, значит. Ну, оценил, а что дальше? У нее же на лице написано: со мной или серьезно, или никак. Никита хмыкнул, покачал головой: «Пора с этим завязывать, а то так и заиграться недолго».

И дело было вовсе не во внешности девчонки, внешность для него не имела большого значения, тем более что незнакомку, так настойчиво его преследовавшую, страшненькой не назовешь: нос слегка картинку портил, зато глаза… Взглянешь и обо всем остальном забудешь! А с фигурой у нее вообще был полный порядок. Просто не до серьезных отношений ему сейчас, не до сердечного томления и обременительных переживаний. Любовь делает человека слабым. А он хотел оставаться таким же сильным и уверенным в себе, как теперь. Значит, решено: завтра он выберет другую дорогу. Не обязательно садиться на «Подбельского», можно проехать пару остановок на автобусе и оказаться на «Черкизовской», и не в конце состава, а в середине. Не нужны ему ни красивые, ни фигуристые. Было у него все это до армии, было, но, как говорится, прошло. И потом слишком много дел навалилось, чтобы расслабляться. В университете вот восстановился, к сессии нужно готовиться, работа по вечерам, да и с матерью необходимо что-то решать. Нельзя больше тянуть…

Никита вышел на «Университете», направился было к своему корпусу и буквально нос к носу столкнулся с бывшим однокашником Пашей Сомовым. Крутой парнишка стал. Цепь вон золотая на шее толщиной в палец, одет с иголочки, прилизан и напомажен.

– О, Ник, привет! Какими судьбами здесь нарисовался?

– Да вот, на занятия опаздываю. Я же на мехмате, в МГУ. – Никита взглянул на часы.

Друзьями они никогда не были, так что особо задерживаться причин не было.

– Учишься, значит, а я слыхал, что тебя в армию с первого курса загребли, – заулыбался тот.

– Отслужил, восстановился, – коротко бросил он.

Сом потирал подбородок, о чем-то думая, и явно никуда не спешил.

– Слушай, а ты своим карате все еще занимаешься?

– И даже более того. Сенсеем стал, инструктором, – пояснил Никита. – Набрал две группы ребят, учу их восточному искусству. – Он усмехнулся. – Сам понимаешь, не ради удовольствия – это мой кусок хлеба на сегодняшний день.

Глаза у Сома забегали:

– А хочешь его икрой черной помазать?

– Кто ж не хочет? – снова усмехнулся Никита.

На дурацкий вопрос такой же дурацкий ответ.

– Тогда давай с тобой встретимся как-нибудь. У меня к тебе есть одно деловое предложение. Большие баблы можешь на этом деле заработать.

– Деньги мне сейчас очень нужны, в любой валюте, хоть в тугриках, – честно признался Никита.

– Зачем же в такой ненадежной валюте? Будешь в зеленых получать или в евриках. – Сом полез в навороченную куртку, достал визитную карточку. – Держи.

Никита прочитал информацию и не смог скрыть своего удивления:

– Ты, значит, теперь владелец ночного клуба «Этуаль» на «Юго-Западной»?!

– Ну да! У каждого свой бизнес. – Сом расплылся в улыбке. – Позвони мне, не пожалеешь, – сказал он и пошел к припаркованной бээмвушке.

«Может, и позвоню», – подумал Никита и пошел на занятия. Тачки у него не было, а хотелось такую же, как у Сома. И вообще жили они с матерью по нынешним меркам скромно, ну да еще не вечер, как говорят в народе. Он всего лишь восемь месяцев как на гражданку вернулся. И началась его свободная жизнь с черной полосы.

Никита вспомнил, как возвращался после дембеля полный радужных надежд. У него было все: девчонка, которая ему писала и ждала два года, семья. Он любил Ольгу, знал ее чуть ли не с детства, их так и дразнили в школе – жених и невеста. И первая, к кому он поехал, была она, не родные. Дверь открыла Олина мать и неестественно громким голосом затараторила:

– Никита! Господи, Никита! Я тебя не узнала, как ты возмужал, повзрослел, хорош, хорош! Олюшка, иди скорее, Никита вернулся!

Оля вышла, такая красивая, что дух захватило. Мелькнуло в памяти, как она провожала его, какую они тогда сказочную ночь провели под звездами. «Я буду тебя ждать, – сказала она. – Ведь теперь мы с тобой одно целое».

Он поверил. Планы на будущее строил. На других девчонок не глядел, хотя возможности были. И вот прошло два года.

– Я не могла написать тебе об этом. Меня родители отговаривали, подруги твердили: «Посмотри телевизор, сколько парней с катушек слетают, когда им девчонки в армию пишут, что полюбили другого».

– А ты полюбила?

– Я его выбрала. У него машина, собственная фирма, дом в два этажа. И неважно, что он на пятнадцать лет меня старше. А какое у нас с тобой будущее? – Она криво усмехнулась: – Что ты можешь мне предложить? Рай в шалаше? Может, и так. Только рай в шалаше бывает, если этот шалаш в раю. В общем, у меня через месяц свадьба. А ты, если можешь, прости.

Он ушел. Ведь чувствовал, что в последних письмах что-то не так, а все отговаривал себя посмотреть правде в глаза. А правда – вот она, ее, как шило в мешке, не утаишь. Да, изменилась его Оля. Да и не его она теперь вовсе. Это был первый удар. Ладно. Никита его держал, никому свою боль не показывал. Он решил взяться за ум, по дури ведь с первого курса вылетел. Мнил себя «золотой молодежью». Танцульки с Ольгой, тренировки, сессию, естественно, побоку. Не успел оглянуться, как из университета отчислили. В МГУ это всегда строго. Тут и повестка из военкомата подоспела. Разумеется, годен. И никак не отвертеться – ему к тому времени был присвоен третий дан, черный пояс.

В армии Никита это занятие не бросал, всегда находил время для тренировок. Естественно, когда вернулся домой, решил, что это будет неплохим вкладом в семейный бюджет. Днем на занятиях, вечером мальчишек тренировать. Все подростки помешались на восточных единоборствах. Кто ради удовольствия, кто, чтобы стать сильным и ловким, ну а кое-кто с дальним прицелом. Никите в принципе было все равно, лишь бы родители деньги платили. Его задача – воспитать в них боевой дух, привить понимание честной борьбы, научить владеть своим телом, а там пусть природа с родителями дорабатывают. Он присмотрел зал в школе, арендовал его, пробив в мэрии, затем набрал группу тринадцатилеток. Дело пошло. Никита решил развернуться, добавил набор из ребят постарше. Вроде жизнь стала налаживаться.