Карен Хокинс - Лэрд, который меня любил

Кейтлин даже вытаращила глаза:

— С какой стати вы вдруг подумали такое?

— Он с вас весь ужин глаз не сводил.

— Только потому, что всеми способами пытался вывести меня из себя.

Салли прищурилась:

— И ему удалось?

— Да. Причём несколько раз. Некоторые вещи, которые он говорил, кажутся безобидными, но… — Кейтлин растянула губы в тонкую нитку.

— Зачем ему это нужно? — Салли покачала головой. — Мужчин так трудно понять.

— Ну, не всех. — Про некоторых сразу ясно, чего они добиваются. Александр однозначно пытался спровоцировать её на нарушение приличий. Но зачем? Чего он надеялся добиться? Завтра она обязательно узнает. Если и было что — то, что она твёрдо знала, так это то, что Александр МакЛин был…

— Кейтлин, могу я задать вам вопрос?

С трудом Кейтлин заставила себя вернуться к реальности:

— Естественно.

— Что вы думаете о графе Кейтнесса?

— О ком?

Шёки Салли порозовели:

— Вы, наверное, не обратили на него внимания, он был очень тих и сидел за графиней Дамфрис на другом конце стола.

— Ах, да. Вполне симпатичный мужчина.

Салли была довольна:

— Я тоже так подумала. — Разговор снова вернулся в ужину и к нарядам, в которые были одеты остальные дамы, но вскоре Салли уже не могла скрывать зевоту, и они пожелали друг другу спокойной ночи.

За дверью Кейтлин ждала Муйрин:

— О, мисс, как прошёл вечер?

— Мило. — Кейтлин расслабила шнурки и позволила Муйрин помочь ей сбросить платье и нижние юбки и влезть в пеньюар.

Муйрин накинула на плечи Кейтлин шаль:

— Присядьте перед трюмо, мисс, я расчешу ваши волосы.

Кейтлин так и сделала, глядя на служанку в зеркало, пока та вынула шпильки из её волос и затем начала бережно их расчёсывать.

Муйрин улыбнулась:

— Вы получили удовольствие от ужина?

Умиротворённая ритмом щётки, Кейтлин сонно ответила:

— Еда была превосходная, и почти все были милыми.

— Почти?

— Все, кроме лорда МакЛина и герцогини, которые… — Кейтлин поймала взгляд Муйрин в зеркале. — Я имею в виду…

— Ох, ничего удивительного, — произнесла Муйрин, продолжая водить щёткой по волосам Кейтлин. — Осмелюсь предположить, что вы понравились МакЛину, поскольку вы такая хорошенькая и вообще, а если и есть что — то, чего не любит её светлость, так это как раз когда её хахаль обращает внимание на другую.

Кейтлин нахмурилась:

— Её хахаль?

— Ну, теперь уже нет. Они были близки в прошлом году, но потом он перестал приходить. Думаю, что герцогине это не понравилось, потому что она вела себя как мегера, пока он снова не появился несколько месяцев назад. Теперь он здесь, но… — Муйрин посмотрела на дверь, прежде чем склониться вперёд и произнести громким шёпотом: — Он не остаётся на ночь в её спальне, как делал это раньше.

— Полагаю, герцогу есть, что сказать по этому поводу!

— Не думаю, что его это волнует. Покуда герцогиня украшает его стол и следит за домом и хозяйством, он не станет утруждать себя её приключениями. Я думаю, что так принято у мелкопоместного дворянства — и это печально, если вам интересно моё мнение.

Кейтлин снова вспомнила, как герцогиня смотрела на МакЛина, когда думала, что никто этого не видит, и как выражение лица старушки становилось всё более кислым:

— Значит, это он прекратил их отношения?

— Так точно, хотя служанка её светлости говорила мне сегодня утром, что её светлость всё ещё не теряет надежды его вернуть.

Кейтлин вдруг поняла, что зажала руки коленями; она расправила их и заставила себя расслабиться. Какая разница, с кем спит МакЛин. Он её просто раздражает, не больше:

— Мне трудно поверить, что у герцога не вызывают вопросов… наклонности герцогини.

— Да ладно, мисс! Вы его видели сегодня за ужином?

— Да, но…

— И он даже не спал?

— Ну, какую — то часть вечера.

— А вы заметили, что он больше, чем на тридцать лет старше, чем её светлость? Она была почти ребёнком, когда он впервые увидел её и взял в жёны. — Голос Муйрин снова перешёл в шёпот. — Служанка её светлости прошлым летом перебрала клубничного вина и рассказала мне, что герцогиня по рождению — не леди.

— Ну, теперь — то она определённо леди.

— Так точно, и к тому же прекрасно это осознаёт. Она была ткачихой на одной из фабрик герцога. Один раз её увидев, герцог захотел ею обладать. Но даже в качестве возлюбленной она была настолько ловка, что смогла добиться кольца на палец. Женившись на ней, он пригласил всякого рода репетиторов, портних и учителей танцев — целую армию людей, чтобы научить её вести себя и разговаривать.

— Вот это да! И что… все об этом знают?

— Только несколько человек. Но я знаю, что это факт, потому что на следующий день после того, как я это услышала, служанка её светлости постаралась всеми способами убедить меня, что всё что она мне рассказала, было неправдой.

Кейтлин и представить не могла, что элегантная надменная женщина, председательствовавшая за обеденным столом, могла быть не герцогиней.

Муйрин положила серебряную щётку на туалетный столик:

— Мисс, вы готовы лечь в постель? Уже поздно, и вы, я знаю, утомлены.

Кейтлин забралась на кровать и свернулась калачиком в нагретых простынях, слушая, как Муйрин гасит свет и помешивает угли в камине:

— Спокойной ночи, Муйрин.

— Спокойной ночи, мисс. Спите спокойно. — Служанка покинула комнату, мягко прикрыв за собой дверь.

Кейтлин зевнула, забираясь поглубже под одеяла, в то время как её утомлённый рассудок переваривал тот факт, что герцогиня когда — то была работницей на ткацкой фабрике, а Александр МакЛин был когда — то её любовником. От мысли о прекрасной рыжеволосой женщине с МакЛином у Кейтлин свело в животе. Она взбила подушку и постаралась думать о чём — нибудь другом… но потерпела жалкую неудачу. Не то, чтобы она ожидала, что МакЛин будет вести себя монахом или вроде того — небеса свидетели, он всегда и везде представлялся сладострастным распутником. Скорее это её воображение не могло избавиться от этой мысли. Всякий раз, когда она закрывала глаза, она представляла, как тёмная голова МакЛина склоняется к бледному, прекрасному лицу герцогини, и…

— О, пропади оно всё пропадом! — Она села и заколотила по подушкам сжатыми кулачками. Постель явно была комками и не располагала к спокойному сну. Она упала обратно на подушки и уставилась вверх во тьму, желая стереть эти картины из своей головы. У неё не было ни малейшей претензии к МакЛину — да ей и не до этого! Она просто переутомилась. Да, вот что было с ней не так: она переутомилась, а сюрприз от появления МакЛина здесь, именно в этом месте, оказался дополнительным ударом по её нервам.

Она вздохнула. Как жаль, что она не подумала взять книгу из папиной библиотеки. При такой своей усталости она ещё очень и очень долго не сможет уснуть.

Кейтлин открыла глаза в полутемной комнате; сквозь щель в тяжёлых портьерах пробивалась полоска яркого солнечного света. Она посмотрела на часы и тут же села, сонливость как рукой сняло. Почти десять часов! О Боже, она проспала!

Она уже стала было подниматься, когда поняла, что в доме не раздавалось ни звука. С улыбкой она откинулась обратно на подушки и залезла под одеяла. Муйрин уже побывала здесь, потому что огонь весело потрескивал за каминной решёткой. А она была так измучена, когда наконец — то заснула, что даже не проснулась, когда приходила служанка.

Всё тут было не так, как в доме приходского священника, где тонкие занавески пропускали потоки утреннего света и понуждали обитателей пошевеливаться прямо с рассветом. Было такой роскошью лежать в постели в блаженно прогретой комнате прохладным утром, ощущая кожей тяжёлые мягкие простыни. Она улыбнулась и натянула до подбородка тяжёлое стёганое перьевое одеяло. Она легко могла бы к этому привыкнуть. Может быть, даже слишком легко.

Она зевнула, повернулась на бок, засунув руку под щёку, и стала смотреть на золотистые пылинки, которые плавали в потоке солнечного света, лившегося между шторами. Три месяца назад она вот так же лежала в такой же шикарной постели в лондонском доме её тётки. Она была в самом разгаре отношений с МакЛином и была поглощена мыслями о нём. Тогда она испугалась, что начала влюбляться, и ей даже было интересно, испытывает ли он то же самое. Он домогался её весьма энергично, и она не могла забыть, как вспыхивали его глаза, как только она входила в комнату.