— Чего ты хочешь? — Её голос, тихий и трепещущий, согрел его гораздо больше, чем слабый огонь в камине.
Он нахмурился:
— Холодно тут.
— Было тепло, пока ты не разбил стекло. Это было необходимо?
Это было в его характере.
— Я не собирался его разбивать. Я просто хотел, чтобы ты его открыла.
— Я как раз собиралась. Я решила, что это кто — нибудь из моих братьев. Иногда они тайком выбираются наружу, а дверь захлопывается.
Она задрожала, и он тут же пересёк комнату, подошёл к камину и, добавив в него дров, пошуровал в огне, чтобы тот поярче разгорелся. Потом он подошёл к двери и заблокировал ручку стулом.
— Что ты делаешь?
— Даю нам немного времени.
— Хорошо! Я хочу с тобой поговорить.
— А я, любовь моя, не хочу с тобой разговаривать. По крайней мере, не сейчас.
Она нахмурилась:
— Что это значит?
Он подошёл к её гардеробу и распахнул дверцы:
— Тебе понадобится хорошее тёплое пальто. Вот, например. — Он принёс его к кровати.
— МакЛин, я не стану надевать пальто.
— Ещё как станешь. — Он широко улыбнулся, и она вдруг поняла, что у него очень усталый вид; глубокие морщины залегли вокруг рта.
Сердце её было смягчилось, но она ему этого не позволила.
— Хёрст, что, чёрт возьми, ты мне такого накапала, что я два часа не мог пошевелиться?
— Не знаю. Это мне бабуля дала. Она сказала, что это абсолютно безвредно, если я не дам больше капель, чем нужно.
— С твоей бабушкой я ещё обязательно потолкую; у меня на следующее утро голова от боли просто раскалывалась.
У неё тоже, только у неё — от рыданий. Воспоминания поколебали её решительность:
— Ну, это ты придумал это гнусное задание, а не я.
— Да, я, и уже сто раз себя за это проклял. — Он подошёл ближе и сдёрнул с неё одеяла. — Одевай пальто и пошли.
— Зачем?
— Чтобы пожениться.
Сердце Кейтлин дрогнуло:
— Ты хочешь на мне жениться?
— Как можно скорее.
— Потому что… — Она смотрела на него, в глазах застыла её душа.
— Потому что ты нужна мне. Я сам не свой без тебя, Кейтлин. Если тебя нет рядом, я… — Он провёл рукой по своим влажным волосам, на лице появилось ошеломлённое выражение. — Я не могу это объяснить. Я просто… не целый.
Надежда ослепительно сверкнула, но она её решительно подавила:
— А как же Джорджиана?
Его брови поползли вниз:
— А что Джорджиана?
— Она была твоей любовницей.
— Давным давно. Я уже почти год к ней не прикасался.
— А она сказала… — Кейтлин не смогла выговорить эти слова.
— Чёрт возьми, Кейтлин. Я не знаю, что такое она тебе сказала, но единственная правда состоит в том, что я позволил затащить себя в её постель, но долго это не продолжалось.
На сердце Кейтлин полегчало.
— Она говорила такие ужасные вещи.
— Она сама — ужасная женщина. Как только мы поженимся, обещаю тебе, мы никогда с ней больше ни словом не перемолвимся. Мы вообще перестанем с ней общаться, если захочешь.
Кейтлин это очень понравилось.
— И при этом мы могли бы почаще приглашать лорда Дингволла. Джорджиана будет страшно беситься.
Губы Александра растянулись в улыбке:
— У меня ощущение, что мне самому это не очень бы понравилось; но если это сделает тебя счастливой, я согласен.
На сердце у неё потеплело. Кейтлин встретилась с ним глазами и мягко спросила:
— Александр, почему ты за мной приехал?
— Потому что мне это было надо. Я… — Он мучительно подбирал слова и наконец с глухим проклятьем опустился на одно колено, взял её руку и прижал к своему сердцу:
— Кейтлин, я всё делал неправильно, с самой нашей первой встречи. Я так неистово хотел тебя, что это заслоняло передо мной вещи гораздо более важные.
— Какие? — спросила она, затаив дыхание.
— Я люблю тебя. — Его низкий голос чуть дрогнул.
Из её глаз брызнули слёзы.
Он поцеловал её пальцы.
— Кейтлин, я уже немолод. Мне почти сорок. А тебе — двадцать три.
— Ну и что?
— Когда мне будет пятьдесят, тебе будет всего тридцать три, и ты будешь всё так же прекрасна, как сейчас.
— МакЛин, так всё это — из — за этого? Ты думаешь, что ты для меня слишком стар?
— Не сейчас. Но я боялся, что позднее эта разница превратится в пропасть между нами. Что мне придётся смотреть, как ты теряешь ко мне интерес и ускользаешь от меня.
Она нежно улыбнулась:
— Этого не произойдёт никогда.
— Если и произойдёт, та боль будет стоит того, что я могу быть с тобой сейчас. Я люблю тебя, и мне жаль, что я смог признаться себе в этом только тогда, когда ты уехала. — Он взял рукой её подбородок и поднял её лицо на уровень своего. — Мне нравится, что ты такая импульсивная, что у тебя сияют глаза, когда ты смеёшься. Мне нравится, как ты смакуешь каждый кусочек, когда ешь. Мне даже нравится, как ты на меня огрызаешься, когда я тебя достаю. Правда в том, что я просто тебя люблю. Всё очень просто.
Горло Кейтлин сжалось так, что она не смогла ничего ответить. Он любил её… он любил её по — настоящему. Она могла только…
Тук! Тук! Из — за двери послышался голос Мэри:
— Кейтлин, с тобой всё в порядке? Я слышала, что — то разбилось?
— Со мной всё прекрасно! — ответила Кейтлин. — Я просто уронила кружку.
— И… Мне показалось, я слышала мужской голос.
— А, нет. — Кейтлин озорно посмотрела на Александра, затем схватила своё пальто, влезла в него и прошептала: — Я должна оставить ей записку и…
— Нет, не должна, — прошептал он в ответ, отыскав её сапоги под кроватью. — Я об этом уже позаботился. Твои родители вернутся утром, и они знают, что я приезжал за тобой.
— Родители? Но откуда?
Нежно рассмеявшись, он натянул ей на ноги сапожки.
— Я…
— Кейтлин? — Ручка покрутилась. — Что с твоей дверью?
— Она заперта. Спокойной ночи, Мэри!
МакЛин открыл окно и вылез наружу на ближайшую ветку, потом потянулся назад за Кейтлин.
Она подобрала юбки и последовала за ним без задержки, с поющим сердцем. Осторожно, они спустились по дереву на землю. Когда они оказались внизу, он притянул её к себе и основательно поцеловал.
Она улыбнулась:
— Куда мы едем?
— К твоей бабушке. Она нас ждёт. — Он блеснул улыбкой. — Твоя бабушка приходила ко мне.
Кейтлин открыла рот от удивления.
— Ей было что сказать, но ничего из этого я не могу повторить, будучи джентльменом.
— Язык у неё острый.
— Сомневаюсь, что тебе известна хотя бы половина этих слов. Когда она дошла до моего характера, я сказал ей, что что бы она ни сказала по поводу моего отношения к тебе, я не только соглашусь, но и сам признаю, что вёл себя ужасно.
— Александр, я тоже вела себя плохо.
Он схватил её руки в перчатках и притянул её к себе:
— Но это я поставил тебя в такие условия, что тебе пришлось что — то про себя доказывать. Я не имел права этого делать. Меня извиняет только то, что я был дураком и не хотел давать тебе спуску.
— Александр, прошу тебя, не…
— Выслушай меня, Кейтлин. Я вёл себя по отношению к тебе без того уважения, которого ты заслуживаешь. Твоя бабушка была абсолютно права. Я сожалею, и я больше никогда не буду себя так вести.
Она внимательно вгляделась в него:
— Бабуля тебя страшно отругала?
Он загоготал так, что завибрировала его грудная клетка:
— Ты и представить себе не можешь. А когда она успокоилась, и я объяснил ей свои чувства, она потребовала, чтобы я всё исправил. Что я и сделал. На пути сюда я заехал в Лондон, нанёс визит твоим родителям и…
— Не может быть!
— Может. Твоя бабушка дала мне их адрес. Твоя мама была очаровательна, а папа, после того, как был в ярости от того, что я втянул тебя в это наше пари…
— Ты меня не втягивал.
Он поцеловал её в нос.
— Вообще — то, мы втянули друг друга, но это не важно. А важно то, что после моего краткого описания событий и признания в своих чувствах, твои родители не только меня простили, но и дали мне своё благословение.