Ченс Картер - Лесоруб

Переводчик: Мария Смирнова

Группа: ­BestRomanceBook

Отем Лейн неподвижно сидела, глядя на проплывающий за окном бесконечный лес.

Она никогда не видела такого великолепного пейзажа, и у нее никогда еще в душе не было такого сильного предчувствия беды. С каждой новой милей она приближалась к миру, который, как она знала, был спрятан глубоко в лесу, и выглядел, словно из древней легенды.

Частично она ожидала увидеть волков со светящимися в сумерках глазами, или испуганных и потерявшихся на этих просторах детей, представляя, как деревья протягивают к ним свои ветви, словно скрюченные пальцы.

За окном промелькнул знакомый ландшафт прерий, уютные города вдали, отмеченные зернохранилищем и водонапорной башней. Также за окном проносились фермерские домики, автозаправки, магазины и забегаловки.

Теперь пейзаж сменился заснеженными горными вершинами, гранитными глыбами такого серого цвета, что скорее напоминал сталь, чем камень. Голубое небо сменилось давящей низкой облачностью. И конечно деревья. Множество деревьев. Тонкие стволы, хилые ветки, а иголки скорее можно было назвать черными, нежели зелеными.

Она поежилась и достала телефон.

До сих пор сигнал еще был.

Впервые после того, как она четырнадцать часов назад покинула дом, она позвонила туда.

— Мама?

— Отем, милая?

Она старалась изо всех сил, чтобы ее голос не дрожал. Нельзя плакать после первого же звонка.

— Милая, все в порядке?

— Все хорошо, мам. Я еще в поезде. Мы проезжаем через Скалистые горы.

— Скалистые горы, — произнесла мама, пугаясь, что ее любимая дочь успела уехать так далеко от дома. Затем ее свалил приступ кашля.

— Мама? С тобой все в порядке?

— Эти новые лекарства. Клянусь, они хуже, чем старые.

Отем плотно прижала телефон к уху.

— Врач сказал, что пройдет несколько дней, прежде чем они подействуют, мам.

— Да, и чем дольше это протянется, тем богаче станут врачи и фармацевтические компании.

— Не говори так, мам.

Ее мать снова зашлась в кашле.

— Извини, дорогая. Я знаю, что должна быть позитивной.

Сигнал стал пропадать.

— Мама? — произнесла Отем, и нотки отчаяния вкрались в ее голос. — Мама?

Она не готова была расстаться.

— Мама, я люблю тебя.

Но было уже слишком поздно. Сигнал пропал.

Когда она садилась в поезд, ее предупредили, что в горах не будет никакого сигнала. Она хотела бы знать, будет ли то же самое в пункте ее назначения — изолированном городке под названием Дестини, штат Монтана, с населением, по данным Википедии, двести человек.

Они должны были прибыть туда сразу после полуночи. Она взглянула на часы. Было только шесть тридцать, как раз время ужина. Отем посмотрела на маршрут, указанный в выданном ей билете. До Дестини больше не будет остановок. Никаких. Никаких городов.

Она даже не смела думать, на что будет похожа такая глушь, после шестичасового проезда вглубь нее.

Она собрала свои вещи: книгу стихов, старый IPod с потрескавшимся экраном, блокнот и ручку, почти пустую бутылку из-под «Кока-колы», и положила все это в свой рюкзак.

Она не думала до сих пор, что осталась последним пассажиром в поезде, но была близка к этому.

Она прошла к задней части вагона, распахнула металлическую дверь. Шум и холодный воздух окружили ее, пока она проходила в следующий вагон, придерживаясь за дрожащие стены.

Вагон-ресторан был совершенно пуст, и она издала небольшой стон. Она надеялась на отдых с другими людьми. Она заняла место за одним из столиков. Все здесь было сделано в ретро-стиле с белой скатертью и металлической лампой, прикрученной к столу.

На столе лежало меню, и она посмотрела его. Три варианта.

Худой человек, одетый в черно-белую форму, подошел к ней.

— Тихий вечерок, — заметила Отем.

— После Фэрфакса всегда так. Этот последний участок линии убыточен для компании.

— Почему они тогда до сих пор обслуживают его?

— Государственное законодательство. Эта область слишком удалена, чтобы там выжить без поезда.

— Хорошо, что они это делают, — сказала Отем.

Мужчина кивнул. Он был немного старше Отем, худой, с намеком темной щетины на щеках.

— Я так понимаю, ты здесь, чтобы поесть?— спросил он.

— Я буду ростбиф.

— Хрен?

— Да, пожалуйста.

Мужчина кивнул и что-то записал в блокноте.

— Хочешь что-нибудь выпить?

— А что у вас есть?

— Красное вино, белое вино, пиво, ликер.

Польщенная Отем улыбнулась.

— Мне всего девятнадцать, — сказала она.

Официант ухмыльнулся и заговорщицки осмотрел пустое помещение. — Я никому не скажу, если и ты этого не сделаешь.

Отем посмотрела на него с благодарностью. После долгого и пути в одиночестве, она почувствовал себя намного лучше из-за появившейся возможности пообщаться хоть с кем-то.

— Сколько стоит бокал вина? — спросила она, хорошо осознавая, что у нее было всего лишь сорок долларов в кармане и никаких банковских карточек, чтобы позволить себя дать слабину.

— Не волнуйся об этом, — сказал официант.— Ты, похоже, прикольная девчонка. Уверен, мы найдем способ, которым ты расплатишься.

Отем не знала, что сказать, поэтому молча кивнула.

Он ушел с заказом, а она раздумывала над тем, что он сказал. Расплатиться с ним.

Ее мать говорила ей миллион раз, чтобы она была осторожной, заботилась о себе, и помнила о том, кто она есть.

Единственная проблема с этим советом состояла в том, что предполагалось, будто Отем знала, кем она была.

Она посмотрела в сторону, куда направился официант. Расплатиться с ним.

Она достала двадцатку и положила деньги на стол. Затем встала, взяла рюкзак и пошла обратно на свое место. 

Она была голодной, но не настолько.

Грейди Коул заехал на автозаправку с закусочной и выключил двигатель. Шел снег, было темно, ребенок плакал. Съесть горячий обед и залить полный бензобак — казалось отличной идеей, и скорее всего он так и поступит.

— Давай, малышка, — произнес он, отстегивая детское автокресло.

Вернее, он пытался его расстегнуть. Проклятая штуковина была намного сложнее, чем казалось.

Он купил его в торговом центре примерно через тридцать минут после подачи последнего из документов на опеку над своей дочерью. Месяц назад он бы громко рассмеялся, если бы кто-то сказал, что он станет владельцем детского кресла, не говоря уже о ребенке, которого туда надо положить. Теперь у него была маленькая девочка с ярко-голубыми глазами, одетая в белую распашонку, выданную ей в больнице, и автокресло, стоимостью четыреста долларов, которое выглядело весьма сложным для того, чтобы можно было свозить малышку на Луну и вернуться обратно без травм.

В конце концов, он отстегнул ее и поднял плачущего ребенка на руки, уложив ее за пазуху рядом с теплом своей груди.

Осторожно, держа ее так, чтобы защитить от ледяного ветра, он поспешил к заправке.

Там за прилавком стоял паренек, и Грейди бросил ему ключи от машины.

— Не мог ли ты заправить ее для меня?

— Да, сэр.

— И я возьму еще карту, — сказал он, хватая одну из них со стойки. — Я пока побуду в закусочной.

Паренек кивнул.

Грейди направился в закусочную и сел за столик как можно дальше от двери, насколько это было возможно.

Он держал ребенка за пазухой, и малышка лежала у него на груди, словно кенгуренок в маминой сумке. Казалось, ей там нравится.

По крайней мере, она не плакала.

Он скосил на нее глаза, а она посмотрела в ответ ему в глаза так, что это было просто чем-то невообразимым.

Он стал отцом.

Он положил карту на стол и достал бумаги из кармана пиджака. Они выглядели значимо и ощущались как важные правительственные документы. Они были выданы ему службой опеки вместе с ребенком, и Грейди вцепился в них, будто только они стояли между малышкой и неминуемой смертью.