Ченс Картер - Лесоруб

— Полагаю, что вы и моя племянница захотите продать этот дом как можно скорее, — произнесла она.

— Я ничего не знаю об этом, — заявил Грейди.

— Ну, вероятно, вы отлично знаете, что ваш выбор времени был безупречен. После вашего визита сестра резко изменила мнение. Она оставила все вам и Отем.

— Зачем она так сделала?

— Это вы мне скажите, — процедила Ширли.

— Уверен, что не знаю, — ответил Грейди, готовясь к спору.

Он был слабо знаком с Ширли, но достаточно хорошо понимал, что она легко могла взбеситься, и что она плохо восприняла, что ему и Отем достался, возможно, самый ценный кусок собственности всей семьи Лейн.

— Уверена, что понимаешь. Я видела, как ты, придя в гости, что-то тайно обсуждал с моей сестрицей. Что ты делал? Заключал сделку?

— Сделка — это последнее, что мы могли обсуждать.

— Что она тебе предложила? Заплатить за свое лечение в больнице и предложить свою нищую дочь в обмен на бесплатно доставшийся дом?

— Я вообще не заинтересован в этом доме, Ширли. Заверяю вас.

— Но ты собираешься жениться на Отем, не так ли?

— Думаю, что этот вопрос мы решим с Отем и без вашего участия.

— О, ты так в себе уверен, так ведь? Ты все распланировал.

Грейди закатил глаза. Ему бы даже в голову не пришло отнимать у семьи наследство. За все годы в Братстве он принимал участие во многих грабежах, где ставки были высоки, и смог накопить денег, от суммы которой Ширли бы прослезилась. Стоимость дома не покрыла бы даже сумму, в которую ему ежегодно обходился бухгалтер. И он даже не рассматривал такой вариант.

Он услышал какой-то звук со стороны двери и взглянул вверх, увидев там Отем, спускающуюся вниз и все еще одетую в пижаму. Она выглядела хорошо, отдохнувшей и менее эмоционально уязвимой, чем накануне. Он знал, что его заверения в том, что она никогда не останется одна, что она всегда будет только его, и что ее мать умерла, зная об этом, утешили ее.

Он мысленно вернулся к оргазму, который испытал несколько часов назад, и подмигнул ей.

Отем улыбнулась, но сделала так, чтобы тетя этого не заметила.

— Тетя Ширли? — обратилась к ней Отем.

— Да?

— Адвокат передал мне документ. Я знаю, что мама завещала этот дом мне и Грейди.

— Мне все равно, — ответила тетя. — Моя семья не имеет к этому никакого отношения. Никто из нас не собирается этому мешать. И все же она оставила этот дом тебе. Той, кто бросила нас всех в нужде, начав свою распрекрасную жизнь в Монтане.

— Я же не оставила тебя без средств к существованию. Я отправилась туда, чтобы помогать оплатить счета врачей.

— А Грейди? Он совершенно чужой.

— Мы с Грейди собираемся пожениться, тетя Ширли, так что ты могла бы начать относиться к нему как к члену семьи.

— Он будет твоим мужем?

Грейди улыбнулся.

— Да, мэм.

У Ширли дрогнули губы. Грейди ощутил к ней симпатию. Она была неуверенной в себе женщиной, мелочной и завистливой, и со смертью сестры она, должно быть, чувствовала себя так, словно ее мир стал рушиться.

— Полагаю, я должна поздравить, — произнесла Ширли.

— Спасибо, — ответила Отем, но в ее голосе слышалась твердость, которой, как все знали, у нее раньше не было вообще.

Сила. Всю свою жизнь Ширли рассчитывала на Отем, полагаясь на нее, даже когда пыталась запугать ее. Отем была на тот момент слабохарактерной. Но теперь, когда ее главный защитник ушел из жизни, она нашла в себе силы и больше не позволила бы помыкать собой.

— Сейчас, — продолжила Отем, — нет никакой необходимости строить из себя начальника. Моя мать оставила этот дом мне и ему, потому что увидела даже раньше, чем я, что-то большее в Грейди, в отношениях между нами. Она знала, что он и я собирались быть вместе до конца жизни, даже если я не смогла сразу разглядеть это, и она была полностью в твердом рассудке, чтобы завещать свое имущество ему и мне.

— Но, — начала Ширли.

— Но, — сказала Отем, поднимая руку, — очевидно, эта собственность нужна мне меньше, чем в случае, если бы я была одинокой.

— Да, — подтвердила Ширли, как будто Отем озвучила ее мысли.

— У меня есть Грейди, а я есть у него. Никто из нас не собирается остаться без дома и одиноким. Мы будем поддерживать и защищать друг друга в этом мире. Вот почему мы собираемся переписать этот дом на тебя. Тебе нужно заботиться о себе и своей семье, и я знаю, моя мама хотела бы знать, что ты в безопасности.

— Ах, Отем, — сказала Ширли, ее глаза наполнились слезами.

— Я люблю тебя, тетя Ширли.

— О, Отем, — снова повторила она, пересекая комнату и обнимая племянницу. — Я знаю, что была жестока с тобой. Понимаю, что время от времени была злой. Поверь мне, что когда я говорю, это не потому, что ты сделала что-то не так. Это была только моя собственная проблема. Моя собственная слабость. И я отыгрывалась на тебе.

— Все хорошо, тетя Ширли. Ты — моя семья, и я всегда буду любить тебя.

— Ты простишь меня за весь тот ужас?

Отем крепко держала тетю в объятиях, и Грейди знал, что она играла определенную роль в ее семье, которую никогда толком и не знала, пока была жива ее мать. Она росла в его глазах, и это заставило его любить Отем еще больше, если такое вообще было возможно.

— Мне нечего прощать, — сказала Отем, остановив свой взгляд на Грейди.

Он подмигнул ей.

Отем сидела рядом с Грейди, когда они возвращались домой в Монтану, при этом она чувствовала себя совершенно новым человеком. Девушка, которой она была всю свою жизнь, куда-то исчезла. Прошли страхи и тревоги, с которыми она росла. Исчезло то чувство одиночества, которое она всегда испытывала, страстное желание иметь отца.

Сейчас самым трудным было то, что теперь ушла и ее мать. Это оставило боль и пустоту в ее сердце.

К счастью, у нее был Грейди. Все, что ей оставалось сделать, это взглянуть туда, где он сидел. Сильный. Уверенный. Настоящий. Она знала, что находясь рядом с ним, она никогда не будет одинока.

— То, что ты сделала для своей тети, было здорово, — сказал Грейди, вырывая ее из своих мыслей.

— Так было правильно, — заметила она.

Грейди кивнул.

— Я знаю, что мама отдала бы мне все на свете, если бы могла, но она хотела бы, чтобы я помогла членам семьи, если бы у меня было больше, чем мне необходимо.

Грейди потянулся к ней и взял ее за руку. Их руки лежали на коленях, пока он вел машину, и она чувствовала себя очень уютно, ощущала огромную любовь в сердце, и знала, что ее мама была бы счастлива.

Она посмотрела в окно и задалась вопросом, смотрела ли мама на нее в эту минуту? Была ли она счастлива за нее? Верила ли, что ее дочь вступила в новую жизнь.

Она знала, что ответ был «да».

— Я люблю тебя, — произнесла она тихо, все еще глядя в окно.

Грейди сжал ее руку, и она знала, что он чувствовал то же самое по отношению к ней.

Они ехали дальше по шоссе, проезжая километр за километром, и чем дальше они отъезжали от города, тем ее боль от потери матери становилась менее интенсивной. Конечно, она никогда не забудет свою мать, не перестанет скучать по ней, все равно будет ощущать отсутствие ее в своей жизни, но в той новой жизни, которую она с нетерпением ждала, Отем осознавала, что пронесет эту любовь к матери до конца своих лет.

— Хочешь остановиться и перекусить? — спросил Грейди.

Она кивнула, и они свернули к точке обслуживания на трассе. Она вышла с ребенком на руках и направилась в ресторан, в то время как Грейди пошел заправлять машину. Она заняла столик у окна, откуда могла наблюдать за ним.

— Это твой мужчина? — из-за ее спины раздался голос.

Отем взглянула на официантку примерно маминого возраста, но выглядящую более здоровой.

— Да, мэм.

Официантка кивнула, подтверждая, что ее выводы были правильными.

— И это твой ребенок?

— Сейчас да, — ответила Отем, не понимая, почему эта официантка задает так много вопросов.

— Сейчас?

Отем кивнула.

— Я ее не рожала, но ее отец женится на мне, и на сегодня я — ее единственная мать.

Официантка кивнула.

— Ну, ты знаешь, что Господь говорит об этом?