Кэтрин Тейлор - Лето диких цветов

Меган много говорила во время ужина. Она работала в гриль-баре «Фиш энд чипс», расположенном возле порта, и воспользовалась случаем, чтобы описать некоторых забавных клиентов. Это пришлось кстати, потому что иначе разговор не клеился бы. Уильям не произнес ни звука и ушел сразу, как только расправился с омлетом, да и Джек слушал Меган вполуха и испытал облегчение, когда она наконец попрощалась.

– Ну, значит, до субботы, – сказала она перед дверью. – Ты меня заберешь?

Джек кивнул.

– В половине восьмого.

Вернувшись на кухню, он радовался тому, как прошел вечер. Меган была милой. И она наверняка не разочарует его, как Карен. Или Зои…

Он ненадолго задумался, не нанести ли визит Роуз, чтобы прояснить ситуацию с обменом домов. Но потом отказался от этой затеи.

Если она действительно хочет завтра отправиться в Лондон, то у нее сейчас забот полон рот. А у него был длинный день. Так не лучше ли просто задрать ноги, положив их одну на другую?

«Я все равно рано или поздно узнаю, что это за гостья», – подумал он и запер дверь на засов.

– Как ты узнал, что я здесь?

Зои скользнула на пассажирское сиденье и закрыла дверь. Отец все еще был пристегнут ремнем безопасности, но пока не собирался ехать дальше.

– Ты выключила мобильник. Такое случается лишь тогда, когда ты навещаешь Бренду, – ответил он.

Зои пришло на ум, что она действительно выключила телефон еще до того, как отправилась в отделение. Однажды произошел весьма неприятный инцидент, когда ее мобильник вдруг зазвонил. Мать подумала, что звонят ей, и схватила аппарат. Звонившего она не знала, отчего растерялась еще больше. Все закончилось тем, что Бренда швырнула телефон в стену. С тех пор Зои всегда выключала смартфон, прежде чем войти в комнату матери. До сих пор Зои не приходило в голову, что отец таким образом угадывал, где она находится. Но это было именно так. Единственное время, когда она была недоступна.

– Я думала, ты еще в Винчестере, – сказала она, ерзая под взглядом отца.

– Все закончилось быстрее, чем планировалось. – Он сомневался, взвешивая следующую фразу в уме, но все же решил, как всегда, идти напролом: – Ты совсем разум потеряла?

Зои попыталась оставаться спокойной. Она знала, что отец не любил, когда его ставили перед фактом или делали то, что ему не нравилось. Как раз поэтому она выбрала именно этот путь. Потому что не было никакого смысла спорить с ним.

Джордж Бивен был грубым человеком. Правда, не всегда; он стал таким после смерти сына и болезни жены. Конечно, в бизнесе он стал успешнее, чем раньше, но в личной жизни все пошло наперекосяк. Впрочем, личной жизни у него как таковой и не существовало. Он был трудоголиком, за счет него держалась вся фирма, и Зои к этому привыкла. И даже больше: она переняла его стиль жизни, с головой ринулась в работу, в точности как он, ведь это была отличная возможность забыть, что в ее семье вот уже многие годы зияет дыра. «И, наверное, для отца она скоро станет еще больше», – с печалью подумала Зои, рассматривая его исхудалое лицо.

– Кто тебе рассказал? – Наверняка не Филипп и не Морин. Зои умоляла обоих молчать, потому что сама хотела обо всем сообщить отцу, и ее жених и ассистентка вряд ли осмелились распустить язык. Поэтому оставался лишь один вариант: – Это была Филлис?

Отцовская секретарша, казалось, обладала шестым чувством, когда на фирме что-то случалось. У нее были глаза и уши повсюду, поэтому она вполне могла услышать разговор между сотрудниками и тут же передать информацию боссу. О ее преданности мистеру Бивену ходили легенды, тем более что между ними уже давно завязался роман. Зои знала об этом, хотя отец все скрывал, и дочь это даже понимала. С трудом. В конце концов, брак их родителей еще до болезни Бренды существовал только на бумаге.

– Не важно, – сердито ответил Джордж Бивен. – Как бы там ни было, но не от тебя.

– Я бы не уехала, не рассказав тебе об этом, – объяснила она. – К тому же я как раз собиралась к тебе, чтобы…

– Зачем? Что ты хотела мне сообщить? – накинулся он на нее. – Этого недостаточно, Зои. Ты не можешь просто бросить все и уехать. Ты – заместитель коммерческого директора, господи боже. Нам следовало бы это обсудить.

– Мне очень жаль, – ответила она, понимая, что отец прав. Но, похоже, одного извинения ему не хватит.

– Этого недостаточно, Зои. Ты не можешь уехать, только не сейчас. Ты знаешь, насколько важен для нас проект «Ломбарди». Мы так долго для этого работали, и сейчас все висит на волоске. Джим Сметерс в последний раз четко дал понять, что он одобрит повышение бюджета, только если ты убедишь его в этом. Он о тебе высокого мнения. Если ты выйдешь из игры, он наверняка пошлет нас к чертовой матери.

Зои четко осознавала ситуацию. Она тоже знала, что в этом кроется проблема, но ничего не могла изменить.

– Мне очень жаль, папа, поверь мне, – повторила она. – Но мне все равно нужно уехать.

Отец посмотрел на нее внимательнее, удивленный упрямым отказом. Гнев, казалось, испарился, а вместо него на лице отразились замешательство и беспокойство.

– Что с тобой случилось? Я тебя еще никогда такой не видел. У тебя все в порядке?

Это была именно та часть разговора, которой так боялась Зои. Она не могла ему рассказать о своем состоянии. Ему и без того тяжело придется, когда все кончится, и возможно, он и ее потеряет. Но какое-то обоснование она должна для него придумать.

– Я так устала, пап. Я работала слишком много в последнее время, а потом еще это состояние мамы… Я просто больше не могу.

Последним словам Зои придала особый акцент и с ужасом осознала, что это правда. На глаза навернулись слезы, она быстро зажмурилась. Но отец все заметил. Он испуганно взял дочь за руку.

– Я этого не осознавал. Ты… ты никогда мне не говорила.

«Нет, – подумала Зои, – я никогда ничего не говорила. По крайней мере такого – уж точно». Обычно она беседовала с отцом о строительных проектах и расчетах, а не о том, что касалось их отношений. Так уж у них повелось. И все шло хорошо – до последнего времени.

Он вздохнул.

– И куда же ты хочешь поехать?

– Я еще точно не знаю. Решу это экспромтом.

Зои считала, что врать отцу нельзя. Но если бы он узнал, что она хочет отправиться в Пендерак, то по-настоящему разбушевался бы. Все, что было связано с этим местом, до сих пор действовало на Джорджа, как красная тряпка на быка. Он не поймет желания Зои вернуться туда. Не говоря уж о том, что она собиралась поселиться у Галлахеров.

– Ага, – произнес отец.

На какой-то миг Зои показалось, что его не удовлетворил ее ответ. Но он оставил эту тему, возможно осознав, что дочь больше ничего не расскажет и не сообщит о своем плане.

– Мне отвезти тебя домой? – спросил Джордж.

Зои взглянула в окно на особняк напротив.

– Ты не хочешь ненадолго зайти к маме? Как раз удобный случай.

«Хотя бы стоило попытаться», – подумала она. Но отец лишь покачал головой. Как всегда.

– Зачем? Она меня не узнает. – В его голосе слышалась горечь.

– Ты не должен из-за этого полностью вычеркивать ее из своей жизни. Она ведь твоя жена, – напомнила ему Зои, хотя и знала, что в этом нет никакого смысла.

Он не мог смириться с болезнью Бренды, он этого никогда не умел. Была бы его воля, мать намного раньше очутилась бы в доме престарелых. Но этому помешала Зои.

Отец ничего не ответил, избегая смотреть ей в глаза, помолчал какое-то время. И затем поступил так, как делала сама Зои, когда тема ей не нравилась, – просто заговорил о другом:

– А что думает Филипп о твоих планах на отпуск? Он вообще о них знает?

– Он помог мне все уладить, – кивнула Зои.

– Хм.

Будущий зять не проинформировал Джорджа, и этот факт, очевидно, раздражал его.

А Зои была благодарна Филиппу за то, что он промолчал.

Обычно ее жених не очень любил что-либо скрывать от своего босса. Он все время старался прийти к консенсусу, часто выступал посредником между Зои и ее отцом, если их мнения кардинально расходились. За это они оба ценили Филиппа. Если бы слово было за отцом, то свадьба уже давно состоялась бы. Но Зои снова и снова отодвигала этот момент. А теперь это не могло случиться, ведь Зои не хотела требовать от Филиппа, чтобы он связал жизнь с женщиной, которая, возможно, скоро окажется прикованной к больничной койке. Зои ведь видела, как отец реагировал на мамину болезнь.