– Папа, во-первых, я ничего не крала! – возмутилась я. – Они захотели забрать ложки, которые якобы свекровь дарила бабушке Тине на какой-то там юбилей.
– Ну и отдала бы ты им эти ложки! У тебя что, ложек нет?
– Я и отдала, да только Вячеслав приехал за ними пьяный. Стал нести всякую чушь. Я ему совала эти ложки, а он не брал, оскорблял меня, орал на весь двор. Вот я в него и бросила ими. Но мы с ним не дрались.
– Безобразие. Почему ты позволила ему тебя оскорблять? Надо было уйти – и все.
– Я и ушла.
Тут трубку у папы вырвала мама.
– Это форменный бедлам! – закричала она. – Зачем было устраивать представления перед соседями? Тебе там еще жить! Почему ты ввязалась в дебаты с пьяным мужиком? А если бы он тебя ударил?
– А что мне было делать? Милицию вызвать?
– Надо было позвонить свекрови и поставить ее в известность о том, что ее сын приехал пьяный, а не бросаться в этого отщепенца тяжелыми предметами! Теперь он пойдет в суд обвинять тебя в тяжких телесных повреждениях! Ты что, не знаешь, какие они любители по судам бегать? И еще эта Галина Васильевна – это живой свидетель!
– Свидетели долго не живут, – пробормотала я.
Чем вызвала еще один приступ гнева у мамы.
– Глория, тебе тридцать лет, а ты все еще прикидываешься несмышленышем! Разве так можно?
Сопротивляться натиску родителей не было сил. На их стороне было численное преимущество, право перебивать меня и умение виртуозно выворачивать факты наизнанку. Через десять минут они меня измочалили так, что Петухову с его мамашей и не снилось!
Я еще больше разнервничалась, почувствовала беззащитность перед бандитами, судьбоносными поворотами и плохим расположением планет. В результате слегка опоздала на работу. Похоже, халатность становится моей второй натурой.
– Вас ждет шеф, – привычно оповестила меня Марина Петровна, едва только я появилась в поле ее зрения.
Я кивнула и вышла из «общей» комнаты.
– Ну что, Петровская, чемоданы сложила? – спросил Масюков.
«В каком это смысле?» – переполошилась я. Неужели он намекает на увольнение? К счастью, я вовремя сообразила, что речь все еще идет об Индии. Слава Будде, что я не пала перед Масюковым ниц с воплем о пощаде! То-то было бы смеху.
– Чай, заждалась тебя страна слонов и диких обезьян, – хохотнул шеф, демонстрируя бездну юмора. – Ты небось вся в сборах? Сто чемоданов упаковала?
– Пока нет, – отрапортовала я, – ничего не сложила и не упаковала. Времени катастрофически не хватает.
– Да его у всех не хватает, – согласился он. – Вот моя жена, к примеру, не успела урвать необходимых благовоний, собранных буддистскими монахами в нужное время в нужном месте. И что?
– Что? – приуныла я.
– На тебя вся надежда, Петровская, – развел он руками. – Мне жену в Индию за благовониями отправлять не по карману, так что ты там уж расстарайся, привези ей целый мешок.
Это ему не по карману! А любовнице норковую шубу покупать по карману? Урод прижимистый!
– Короче, крутись как хочешь, а без благовоний не возвращайся! – подвел итог беседы шеф.
– А какие именно ей нужны? – растерялась я.
В благовониях я понимала еще меньше, чем в автомобилях. К чему это я вспомнила про автомобили? Ах да, меня продолжает тревожить судьба моей «девятки»!
– Какие, какие, – проворчал шеф, – вот, целый список супруга настрочила, как только услышала, что ты туда едешь.
И он вручил мне сложенную в несколько раз бумажку.
– Ну как, привезешь?
– Я постараюсь.
Пока что мне моя поездка представлялась весьма смутно, и я не знала, смогу ли исполнить желание его жены.
– Уж постарайся, – кивнул он.
Денег на мешок благовоний мне никто не предложил. Я закручинилась.
– Кстати, «трешку» на Семеновском ты показывала?
– Я.
«Трешка» была объектом самого Масюкова, который перепал мне с барского плеча. Квартира была хороша во всех отношениях: и расположением, и этажностью, и метражом, и отделкой. В общем, конфетка, а не объект. Но пока что мне не удалось найти на нее достойного клиента: такого, который смог бы потянуть все ее плюсы.
– Тогда пиши телефон, – велел шеф.
Телефон я записала и на него уставилась.
– Позвони барышне, ее зовут Эвелина, она как раз желает приобрести нечто подобное. Бабки у нее на руках, так что постарайся ее убедить, что наша «трешка» – ее заоблачная мечта.
Я ушам своим не поверила. Да неужели удача действительно на моей стороне? Я была потрясена – Масюков дает мне возможность заработать. Отчего такая щедрость? Неужели его жене настолько нужны те благовония? А может, он боится, что я не привезу ему чая?
Какая чушь! Какая чушь лезет мне в голову, и это вместо того, чтобы мчаться на встречу с Эвелиной и впихивать ей «трешку»!
Кабинет Масюкова я покидала задом, едва удерживая себя от того, чтобы не кланяться подобострастно и заискивающе. Спасибо, спасибо, дорогой босс, никогда не забуду вашей доброты и ласки, век буду помнить вашу милость!
Он буквально взял шефство надо мной. И квартиру подкинул, и клиента нашел. Я готова была в него влюбиться. В эйфории, не глядя, я ответила на звонок сотового.
– Ну, какие же вы сволочи! – зарыдала трубка. – Бегают по клубам! В боулинг играют! Родственнички! А ничего, что у вашего братика семья рушится? Вы об этом не думаете?
Это была Лена. Вот напасть! И чего она не звонит своему мужу – моему брату? Или хотя бы моим родителям, в конце концов: это они его на свет произвели и воспитали! Я-то тут при чем?
– Лена, у тебя есть муж, вот с ним и решай свои проблемы, – строго сказала я.
И сразу же себя похвалила. Не каждый раз могу я вот так с ходу поставить на место зарвавшегося человека.
– Хамка! Разлучница! Может, среди твоих подружек есть кто-то на роль следующей невестки? Ты к этому ведешь? Сводница! Сама развелась и брата подталкиваешь?! Ненавижу всю вашу семейку!
И она бросила трубку.
– Истеричка, – сказала я ей.
Но на этот раз меня никто не услышал.
«Не стоит расстраиваться по пустякам, – уговаривала я себя. – Мне надо работать, деньги зарабатывать, а не страдать по поводу взбесившейся невестки. Марк, конечно, свинья, но я не собираюсь его лечить! И потом врожденное свинство не лечится».
Но, вместо того чтобы звонить потенциальной клиентке и носом рыть землю, демонстрируя шефу свои профессиональные таланты, я позвонила Стасу.
– Привет, солнышко! – отозвался он.
Голос был подозрительно бодрым.
– Как ты там? Глаз заплыл? – спросила я.
В коридор в этот момент выплыла Марина Петровна, которая прекрасно расслышала мой вопрос. Она демонстративно закатила глазки, скривила носик и поджала губки, всем своим видом показывая, до чего она утонченная натура, а я практически отброс человеческого общества. Еще бы – по телефону спрашивать, заплыл ли у кого-то там глаз! Фи, гадость какая!
Пока я наблюдала кривляния начальницы, пропустила мимо ушей отчет Стаса о состоянии здоровья.
– …переживай, все в порядке, – услышала я огрызок фразы.
– А может, в больницу? – на всякий случай уточнила я.
– Да нет же, малыш, все прекрасно! – уверил меня он. – А ты на работе? А то я взял отгул на сегодня. Ты сильно занята или, может, в киношку сгоняем?
Я уверила его, что занята ужасно, что буквально выкроила время, чтобы справиться о его здоровье, а на самом деле работы невпроворот. Стас слегка расстроился, а я торопливо попрощалась. Раз у него все в порядке, то нечего попусту болтать. От болтовни, как известно, денег не прибавляется. А мне сегодня было оказано великое доверие со стороны всемогущего шефа, и никак нельзя ударить лицом в грязь.
В общем, не откладывая дела в дальний ящик, я созвонилась с Эвелиной. Барышня говорила томным голосом, немного свысока, немного раздраженно, словно я помешала ей своим звонком. И тем не менее, услышав название нашей фирмы, она согласилась на встречу.
– Марина Петровна, я уезжаю на показ, – сказала я своей непосредственной начальнице. – Всем пока.
С этими словами схватила пальто и выскочила наружу. Кто-то вслед сказал мне вялое «пока» – наверное, Раиса.
С коллегами я теперь общалась сухо и сдержанно после их реакции на мой выигрыш. У Алины же, единственно нормального человека, был сегодня выходной. Кстати, надо было ей непременно позвонить. Возможно, она уже сожалеет, что вчера открылась мне. Надо дать ей возможность поговорить со мной как раньше – ни о чем, чтобы исчезло чувство неловкости.