Кэролайн Линден - Лишь в твоих объятиях

— Нет, бабушка, это я, — сказала она, возвращаясь на свое место.

Они пили чай, когда она услышала топот копыт. Она пробормотала извинение и выбежала из дома, а бабушка, начавшая терять слух, не слышана приближения всадника. Ее старшая сестра, Калли, бросила на нее вопросительный взгляд, но Крессида только улыбнулась.

— Я была уверена, что это ваш отец, — недовольно сказала бабушка, продолжая смотреть на дверной проем. — Ты ступаешь совсем как он, дорогая. Пора уже, он может вернуться со дня на день.

Крессида взяла чашку. Они ждали его возвращения уже четыре месяца. Он и раньше, случалось, пропадал, вернее, уезжал, не сказав, куда и когда вернется, но они всегда знали об этом заранее. Отец мог подмигнуть и потрепать ее по щеке, сказать, что должен отлучиться и вернется «не очень скоро». «Не очень скоро» продолжалось от двух недель до трех месяцев, но он всегда возвращался до того, как у них кончались деньги. Отец словно знал, когда у них кончались деньги. Но на сей раз им грозил полный крах, а от отца ни слуху ни духу.

— Я уверена, что он скоро будет дома, — сказала Крессида, чтобы успокоить старушку.

— Конечно, — согласилась бабушка, отставила свою чашку и повернулась к окну, которое выходило на дорогу. — Он может вернуться в любой момент.

Хорошо бы, подумала Крессида, уставившись в свой чай, совсем остывший, в дорогих новых чашках, купленных отцом перед их отъездом в Марстон. Иначе они пропадут.

Когда, выпив чаю, старушка задремала в своем кресле, внучки убрали все со стола и прошли на кухню.

— Что-то не так? — спросила Калли, ставя на стол поднос с грязной посудой. Крессида повязала фартук. Отец нанял кухарку и двух служанок, но теперь их уже не было. Хорошо, что Крессида и ее сестра привыкли обходиться без служанок. — Ты вскочила, выбежала из дома, и тебя не было минут пятнадцать. Бабушка заволновалась.

— Вот как? — Крессида вылила из чайника остатки заварки. — Что она сказала?

Калли вздохнула:

— Она решила, что подъехал отец, и ты побежала его встречать. Она была уверена, что он вот-вот появится в дверях.

— Если бы… — пробормотала она. — Но я уже начинаю думать…

Ее сестра притихла.

— Думать что?

— Сомневаться, — призналась Крессида. Она взяла чашку и начала ее мыть. — Он никогда не пропадал так надолго, если не был на войне. Но в этом случае мы хоть знали, где он.

Калли закусила губу, но ничего не сказала.

— Я услышала топот копыт рядом с домом, — сказала Крессида. — Подумала, что это очередной кредитор, и вышла взглянуть. Возле конюшни ходил человек, и я решила, что он хочет забрать лошадей.

— Крессида, тебе не следует выходить из дома одной! Ты могла бы послать мистера Уэбба…

— Он чинил забор, и не было времени сходить за ним. Если овцы разбегутся, станет еще хуже. Не волнуйся так, — добавила она, глядя на испуганное лицо сестры. — Я на всякий случай взяла папин пистолет.

Калли охнула:

— Ты целилась в него из пистолета?

Крессида покраснела.

— Я не стреляла, если ты этого боишься. Даже бабушка услышала бы выстрел.

Дверь со скрипом открылась, вошел Том. При виде Калли он остановился и торопливо поклонился.

— Мистер Уэбб, моя сестра говорит, что у нас тут был чужой человек, интересовавшийся лошадьми, — сказала Калли.

Он бросил взгляд на Крессиду, которая не отрывала глаз от чашки.

— Да, был.

— Что будем делать? — Когда ей никто не ответил, Калли вскинула вверх руки. — Вы о чем-то умалчиваете? Он забрал лошадей? Поджег конюшню? Что случилось?

Том смотрел на Крессиду, которая тянула время, самым тщательным образом отмывая изящную чашечку. Нужно, чтобы она была в идеальном состоянии, если ее придется продавать.

— Это был наш сосед, — сказала она. Калли была в замешательстве.

— Кто же?

— Майор Александр Хейз, — ответил за Крессиду Том. Она мрачно взглянула на него.

Рука Калли потянулась к горлу.

— Но, дорогая, он же умер?

— Он определенно жив. — Крессида передала чашечку Калли, чтобы та вытерла ее. — И разыскивает нашего отца.

В кухне повисло молчание, нарушаемое только плеском воды, — Крессида мыла тарелку. Все трое были в некотором роде заговорщиками, скрывающими плохие новости от бабушки — в частности то, что отец пропал и неизвестно, вернется ли. Крессиде не хотелось так думать, но с каждым днем она все больше сомневалась, что он когда-нибудь шагнет через порог — веселый, шумный, с подарками для всех. Они все больше увязали в долгах, потому что отец оставил им денег всего на несколько недель. Они втроем кое-как ухитрялись прокормить себя и животных, но им пришлось распустить слуг и потихоньку избавляться от лишних вещей. Пока они еще сводили концы с концами, но Крессида знала, что они катятся вниз и настоящие трудности еще впереди.

— Может быть, мне отправиться на поиски сержанта? — наконец произнес Том.

Калли издала звук, выдававший отчаяние, а Крессида покачала головой.

— Я думаю, вам лучше остаться, Том. Отец… — она помедлила, чтобы справиться с голосом, — в состоянии сам постоять за себя. Я надеюсь…

— Спасибо, мистер Уэбб, — добавила Калли. — Да, для нас будет лучше, если вы останетесь.

Том залился краской.

— Конечно, миссис Филлипс, — пробормотал он. Они с Калли соблюдали формальности в обращении друг с другом, от которых Крессида давно отказалась. Том уже давно был с ними и практически стал членом семьи. Он появился у них в доме после очередной военной кампании вместе с отцом, своей семьи у него не было, идти ему было некуда, и он остался. Он стал незаменимым работником в их доме в Портсмуте, а потом здесь, на ферме, поскольку от природы был хозяйственным, не то что, их отец. Отец мог легко убедить самого твердокаменного хозяина таверны подать им лишнюю кружку эля, в то время как Том мог починить забор вокруг фермы и разжечь сырые поленья, то есть обладал навыками куда более ценными, особенно в их нынешнем положении.

— Хорошо еще, что он появился не затем чтобы потребовать с папы старый долг, — сказала Крессида.

— Он говорил об этом? Крессида нахмурилась:

— Нет, но я не понимаю, как отец мог задолжать человеку, который был похоронен пять лет назад?

— Но на самом деле он ведь не умер, — парировала Калли. — Он мог найти долговые расписки в бумагах покойного Фредерика Хейза.

Это было правдой. Отец мог задолжать Фредерику Хейзу, а его брат мог обнаружить долговую запись. Крессида вздохнула:

— Том, может быть, мы сумеем обойтись без лошадей? В ближайшее время мы уже не сможем их прокормить.

Том сложил руки на груди и задумался.

— А как мы будем вести хозяйство? Волы стоят не меньше, и их не запряжешь в экипаж. Вы должны спросить разрешения у бабушки.

Крессида с величайшей осторожностью вымыла последнюю чашку. Ей совсем не хотелось огорчать бабушку и сообщать, что они снова оказались в бедственном положении. Она с большим трудом, живя очень скромно, поднимала своих оставшихся без матери внучек, пока их отец был на войне. Бабушка больше других радовалась тому, что они год назад перебрались в Марстон, что планы их отца, наконец, осуществились и они зажили относительно обеспеченной жизнью. Бабушке было бы тяжело терять этот сельский дом, даже если бы она осознала, что в ближайшее время отец, скорее всего не появится.

— Мы будем волноваться по этому поводу, если Александр Хейз снова появится, и будет требовать уплаты долга, — спокойно сказала она. — А пока мы будем жить, как жили.

Планы Крессиды продержались не дольше следующего утра, им суждено было рухнуть в одночасье. Она успела сделать лишь половину обычных утренних дел, когда в дверь постучали. Прежде чем пойти открывать, она сняла фартук, — бабушка долго отчитывала бы ее, если бы она осталась в фартуке, даже притом, что все знали — у них больше нет слуг, и они вынуждены делать уборку сами. Открыв дверь, она задохнулась. На пороге стоял тот мужчина, который побывал в их конюшне днем раньше, тот самый, воскресший.

— Доброе утро, — сказал он, церемонно склоняясь и приподнимая шляпу, под которой обнаружились коротко постриженные волосы. Крессида смотрела на него с ужасом.