Анастасия Медведева - Ловец

— Что ты такое говоришь? А вдруг на него надавили?! Вдруг его заставили взять вину на себя?! — изумленно спрашиваю, а затем до меня доходит…

Он прекрасно понимает, что на моего отца надавили. И что его заставили это сделать.

Молча смотрю на Чону и не знаю, что на это ответить.

Как на это реагировать?..

— Сейчас у меня встреча… — взглянув на часы, произносит молодой человек, — я хочу, чтобы ты хорошенько отдохнула и не мучила себя пустыми переживаниями. Скоро ты встретишься с отцом и спросишь у него обо всем сама.

— Тот человек в костюме… ты пойдешь на встречу с ним? — отводя взгляд, спрашиваю отстраненным голосом.

— Да.

Чего и следовало ожидать.

— Завтра я позвоню папе. И предупрежу его о своем визите. Ты пойдешь со мной?

— Я буду рядом, — отвечает Чону, — но светиться под камерами мне нельзя.

— Ясно, — отвечаю ровно; сижу, не глядя на него, — ты озвучишь свой вопрос?

— Я хочу, чтобы ты передала ему записку. И хочу, чтобы он написал на ней ответ. И еще — хочу, чтобы ты в нее не заглядывала.

Поднимаю взгляд на Чону.

— Почему? — задаю прямой вопрос.

— Я уже дал ответ. Я не хочу, чтобы тебя затянуло это болото, — отвечает он, — несправедливость — это худшее, что может быть в этом мире. Потому что человек способен и даже рожден поступать по правде — но он продолжает оступаться и порой делает это намеренно. Такие люди порождают несправедливость и наживаются на ней. Чаще всего они находятся у власти и почти недосягаемы для системы правосудия. Я не хочу, чтобы ты пыталась бороться с ними.

— Потому что я проиграю? — спрашиваю, глядя ему в глаза.

— Потому что у тебя нет оружия против них, — спокойно парирует Чону.

— А если я найду это оружие?

Некоторое время Чону молчит. А затем подходит ко мне и прижимает к своей груди.

— Прошу, оставь это мне. Не лезь в это.

— Ты пользуешься нечестными приемами на этих переговорах, — замечаю, уткнувшись лицом в его свитер.

— Для того, чтобы удержать тебя от ошибки — все средства хороши, — негромко отзывается Чону.

— Я подумаю над твоими словами. А теперь иди. Я не хочу, чтобы у тебя были из-за меня проблемы, — выбираюсь из его объятий и встаю с кровати.

Иду в коридор.

— Кстати… где ты научился так драться? И откуда у тебя столько современной техники? Ты что — какой-нибудь агент секретной службы? — спрашиваю у Чону, останавливаясь у двери.

— Драться меня научил брат. Он занимался единоборствами… и меня заставил полюбить их, — опустив голову, отвечает Чону; и почему-то мне кажется, что он не хочет, чтобы я видела его глаза в этот момент, — А по поводу техники… это мое хобби, — прикоснувшись костяшкой пальца к моему носу, заканчивает он с улыбкой и открывает дверь.

— А ключи у тебя откуда? — почувствовав, что не хочу его отпускать, продолжаю сыпать вопросами.

— Когда-нибудь я тебе все расскажу. И про технику, и про драки, и про ключи, и про то, как ты просила тебя поцеловать, полусонная, — исчезая за дверью, отвечает этот хитрый лис, а у меня пульс начинает в ушах стучать.

Я просила его поцеловать меня?!

КОГДА?!

Когда он наготовил мне кучу всяких блюд, а я напилась с бутылки вина?.. БОЖЕЧКИ, это же не тогда произошло?!?!

Какой кошмааааар…

— Узнай, какие здесь правила посещения заключенных, — Чону спускается вниз по лестнице и заходит в свою квартиру.

— Нужно выбрать дату, подать заявление… — начинает перечислять голос из гарнитуры.

— Они начнут действовать раньше, чем она доберется до отца, — качая головой, бормочет себе под нос молодой человек и достает из холодильника упаковку апельсинового сока.

— Естественно. Но ты же на это и рассчитывал? — замечает голос.

Чону падает в кожаное кресло, включает телевизор фоном и откидывает голову на спинку. Он уже не был уверен в том, насколько точен его план. Да, без Стаей не обойтись, но ее звонок отцу станет отправной точкой. После него все винтики придут в движение и колесо закрутится…

Зачем он ляпнул про записку? Ему не удастся скрыть от нее имя человека, подставившего ее отца. А Чону был абсолютно уверен в том, что это отец Лина… вне зависимости от того, кто сидел за рулем.

Если Стася решит начать восстанавливать справедливость… Да, проще увезти ее в Корею, чем пытаться уберечь от всего того, с чем она столкнется. Это чужая страна, и защищать ее здесь будет намного сложнее — особенно, если окажется, что у господина Кана есть связи с властями. А они есть, это точно.

Когда их семья уехала из Кореи, был настоящий скандал… Компания досталась младшему сыну. Старший же, рожденный вне брака, должен был ему помогать, — но господин Кан имел слишком много амбиций… Он не хотел быть вторым. И он покинул страну, чтобы построить империю там, где его не будут ограничивать семейные узы и обстоятельства появления на свет. Да, в России не было такого понятия, как чеболь — и всех привилегий, ему сопутствующих. Но здесь было не паханное поле для бизнесменов, имеющих приличный капитал и кучу свежих идей. А также огромное количество возможностей — в случае тесных связей с чиновниками…

Господин Кан не был заурядным дельцом. Он был профессионалом. И он привык вести дела с людьми, имеющими власть. То, как он укрепил свое положение и наладил связи за десять лет пребывания в России — говорит о многом.

Именно поэтому Чону придется сотрудничать с теми — для того, чтобы пошатнуть его положение.

Добиться относительной справедливости можно двумя способами: либо отомстить собственноручно и на всю жизнь повесить на себя клеймо, либо сделать это чужими руками, используя ссору между двумя влиятельными семьями.

Чону не был дураком. И прекрасно понимал, насколько рискует, приезжая в чужую страну на разборки. Но втягивать в эти разборки невинную девушку, желающую снять клеймо преступника со своего отца и совершенно не понимающую, в какую грязь она собирается влезть… Чону не мог позволить себе сделать это. Еще неделю назад — мог. Но не сейчас.

— Я должен быть рядом, когда она будет звонить, — немного поразмыслив, наконец, произносит Чону.

— Так понимаю, делать она это будет не со своего номера… — протягивает голос.

— Она могла бы позвонить ему в любой день, но не делала этого. Так же она не посещала отца — ни разу за три года. Скорее всего он запретил ей связываться с ним.

— И как она собирается сделать это завтра? Она же сама сказала тебе…

— Она знает другой путь, — перебивает Чону, прокручивая стакан с соком вокруг своей оси, — должно быть друг ее отца — я еще просил тебя проверить его — имеет какие-то связи. Кстати, это отличная возможность прослушать его телефон.

— Хочешь установить жучок? — догадывается голос.

— Я уверен, что этот человек сделает пару контрольных звонков сразу после ее разговора с отцом. И мы должны быть на шаг впереди — когда все начнется, — отвечает Чону.

— Ясно. Кстати, ты не опоздаешь на свою встречу?..

— Нет. Я как раз обдумываю, как преподнести им свое… предложение, — протягивает молодой человек и отпивает из стакана, глядя на экран телевизора, но совсем не различая того, что там происходит.

— Ты не сильно рискуешь? — уточняет голос «между делом», но, так и не дождавшись ответа, быстро переключается на другую тему, — Кстати, по поводу той девушки, фотографию которой ты прислал недавно на проверку… Рита, кажется?

— Даже не думай, — отрезает Чону.

— Она хорошенькая. Я тоже. Уверен, мы друг другу понравимся, — самодовольно замечает голос.

— Ты как ее своей семье представлять будешь? — прямо спрашивает молодой человек, поднимаясь с кресла.

— Вот еще! С чего ты взял, что у нас все может так далеко зайти?.. А если и зайдет… То вряд ли это станет проблемой. В моем-то случае… — фыркает голос.

— Твоя мать никогда не допустит романа с иностранкой. Тем более — с иностранкой без связей.

— Твоя, к слову, тоже этого не допустит, — замечает голос, — в моем случае есть хотя бы призрак возможности — если я пообещаю прийти в компанию и бросить все свои пристрастия. Ну, на крайняк скажу, что я — гей, и притворяться натуралом могу только с красавицей из далекой и загадочной России… А вот в твоем случае, да при условии, что ты теперь — единственный наследник…