Виктория Александер - Ловушка для джентльмена

Она вздернула подбородок.

— Мне пока что вполне удавалось прожить в одиночестве и вполне пристойно.

— Это спорно, мисс Таунсенд. Однако… — он грустно вздохнул, — вопрос касается не столько вашей жизни и будущего, сколько жизни и будущего этих девочек. Это ваша семья, но что гораздо важнее, у них нет никого, кроме вас.

— Не понимаю, почему вы не заставили этого типа прийти к вам. — Негодующий голос Реджинальда, виконта Беркли, раздавался по всей лестнице. — Чертовски неудобно, если хотите знать.

Маркус Холкрофт, граф Пеннингтон, подавил усмешку и посмотрел на друга через плечо.

— Не помню, чтобы вас кто-то спрашивал.

Реджи пробормотал что-то неразборчивое и фыркнул.

— Да ну же, Реджи, вряд ли это уж так неудобно. Мы ехали в клуб, а это совсем рядом. И потом, в записке Уайтинга говорится, что ему нужно поговорить со мной о каком-то важном деле.

— Именно поэтому он и должен был прийти к вам. За всем этим чувствуется что-то неладное, — мрачно сказал Реджи.

— Вздор.

Но все же Маркус, хотя и пренебрег опасениями Реджи, не мог не согласиться, что вызов от человека, который долго был поверенным его отца, а за последние семь лет после смерти отца и его собственным, был по меньшей мере необычным. Уайтинг не принадлежал к тем, кто склонен поддаваться порыву. И все же записка стряпчего говорила о срочности, не соответствующей его характеру, и Маркус не мог не тревожиться. Гораздо лучше будет побывать у поверенного сразу же и выяснить, в чем дело, а не терять время попусту.

— Полагаю, это всего лишь требование подписать какой-нибудь официальный документ. — Маркус поднялся на третий этаж и оглянулся на друга. — Вероятно, что-то связанное с небольшим владением рядом с Холкрофт-Холлом, которое я присмотрел. Это домик одной старой вдовы. Отец продал его много лет тому назад, а я пытался вернуть. Надеюсь, Уайтинг…

— Сэр, прошу вас…

Он столкнулся с невысокой, но удивительно крепкой женской фигуркой. Маркус успел протянуть руку и поддержать девушку.

— Простите, мисс…

— Немедленно отпустите меня! — Она сердито взглянула на него из-под шляпки, съехавшей набок, синие глаза сверкнули, на фарфоровом личике с полными и спелыми губами вспыхнул румянец. Маркус не сразу отвел взгляд.

— Со слухом у вас такие же нелады, как со зрением — не видите, куда идете? — Она отбросила его руку.

— Примите мои самые искренние извинения. — Маркус отвесил подчеркнуто любезный поклон. — Мне действительно пригодится совет внимательно следить, куда я иду, на тот случай, если какая-нибудь решительная особа вздумает врезаться прямо в меня.

— Вряд ли я врезалась в вас. Это вы смотрели себе под ноги, а не туда, куда идете. — Она поправила шляпку и прищурила красивые синие глаза. — Ваш сарказм, сэр, совершенно неуместен.

— Неужели? Странно, — сказал он в своей насмешливой манере, которую за многие годы превратил в изящное искусство. — Я привык считать, что сарказм служит подспорьем уму, когда это требуется, и развивает способность отличать одну вещь от другой.

Она подозрительно посмотрела на него, а он едва удерживался от смеха. Молодая женщина, по-видимому, пыталась решить, просто ли он невежлив или на самом деле не вполне нормальный.

— Простите его, мисс. — Реджи отстранил Маркуса и дотронулся до своей шляпы. — Он считает себя великим остроумцем. По правде говоря, он изменился с тех пор, как стал жертвой ужасного случая на охоте в прошлом году. — Реджи наклонился к девушке, которая смотрела на него с опасливым любопытством. — Понимаете, его приняли за оленя? Выстрелили прямо в…

— Сэр! — В голосе леди звучало предостережение, но Маркус мог бы поклясться, что в глазах мелькнула невольная усмешка.

— Это полная ложь, — сказал Маркус. — Уверяю вас, я не получал пули, ни случайной, ни намеренной, ни в какую часть моей персоны.

— В это, как мне представляется, совершенно невозможно поверить. — Неприступное выражение на смутно знакомом лице девушки не изменилось, но теперь Маркус был уверен, что она забавляется. — Я ничуть не удивилась бы, узнав, что не один выстрел был направлен в вашу персону по причине вашей надменности, если не по какой-либо другой.

Реджи рассмеялся:

— Она попала в точку, старина.

— Верно, — сдержанно ответил Маркус.

Реджи усмехнулся, глядя на девушку так, словно они были соучастниками заговора.

— Очень многие хотели бы пристрелить его, мисс. Утверждение, что кто-то действительно сделал это, было не более чем смешная фантазия с моей стороны.

— Моего друга легко позабавить. — Маркус шагнул в сторону и приветливо кивнул. — Боюсь, мы слишком задержали вас. Еще раз прошу прощения, мисс.

— Разумеется. — Она вздернула подбородок, прошагала мимо них и бодро спустилась по лестнице.

Маркус смотрел ей вслед, оценивая, как всегда, покачивание изящных бедер, и забавлялся мимолетным ощущением, что в этой девушке есть что-то большее, чем можно увидеть глазами. Хотя, конечно, это его не касается.

— Ее никто не сопровождает, Маркус. — Взгляд Реджи задержался на фигуре, быстро исчезнувшей в лестничном колодце. — С ней нет даже горничной. Странно, да? Она говорит правильным языком, она явно принадлежит к высшему обществу.

— Да, но у нее потертые манжеты, — задумчиво сказал Маркус. — И платье у нее, увы, совсем не модное.

— И очень противное. Слишком…

— Пристойное? Чопорное? Скучное?

— Вот именно, — кивнул Реджи. — А жаль. Бьюсь об заклад, под этим унылым платьем скрывается соблазнительная фигурка, а в этих глазах прячется интригующая история. Она вполне может быть жертвой тяжелых обстоятельств, которые ей не под силу преодолеть. И ей очень нужна помощь, возможно, даже спасение. Наверное, мне следовало бы узнать…

— Тебе совершенно ничего не следовало бы. — Маркус крепко взял друга за плечо и повел его прочь от лестницы по коридору к конторе стряпчего.

Виконт Беркли, Реджинальд, Реджи был самым близком и старинным другом Маркуса. Их владения были расположены в одном графстве, и выросли они по соседству. Во многих отношениях они были похожи как братья. В других же большего несходства и представить себе было невозможно.

У Реджи была крайне раздражающая склонность представлять себя в виде благородного рыцаря, который спасает простых и знатных девиц, попавших в беду. По большей части леди, о которой шла речь, не хотела и не нуждалась в предлагаемом спасении, а Реджи всегда вместе с помощью предлагал свое сердце.

Что же до Маркуса, он явно не был спасителем беспомощных дам, но у него всегда была страсть к тайнам, и в глубине души он долго разгадывал загадку пары прекрасных глаз, приятно округлых бедер и общего облика девушки, контрастирующего с ее очевидными житейскими обстоятельствами. По опыту он знал, что только женщины, равные ему по рождению, встречают мужской взгляд с непоколебимой прямотой, которую проявила эта особа, но такие женщины попадаются крайне редко. Честно говоря, женщины, которых он мог припомнить, говорившие с ним так твердо и прямо, были только среди тех, которым его поручили в детстве. Его мать, конечно, няньки, гувернантки…

Он фыркнул.

— Полагаю, твоя дева, попавшая в беду, более чем в состоянии сама о себе позаботиться. Готов поспорить на крупную сумму, что означенная леди привыкла плавать в гораздо более ненадежных водах, чем те, которыми являются улицы Лондона для мисс без сопровождающих лиц. Я думаю, она привыкла иметь дело с той самой очень неприятной формой жизни, — он открыл дверь в приемную конторы Уайтинга и усмехнулся другу, — с детьми.

Не прошло и двух часов, как из головы Маркуса вылетели все таинственные женщины, решительные гувернантки и беспомощные девы.

— Это нелепость, вот что я думаю, — заявил Реджи, вероятно, в сотый раз. Степень его негодования росла вместе с поглощением превосходного бренди Маркуса. — Я поверить не могу…

— А я могу. У моего отца всегда была интересная манера давать мне ровно столько веревки, чтобы я мог повеситься.

— Сколько веревки? — Реджи снова протянул ему пустой стакан.

— В основном это в переносном смысле. — Маркус пожал плечами и налил виконту бренди.