– Другое? И где же это?
– Подарить этой красивой девушке, которую любит король… этой Аньес Соро… или Сорель, о которой вы мне говорили, что она одна из ваших приятельниц.
Действительно, когда Катрин пересказала Жаку содержание своей встречи с Карлом и то, чем она окончилась, негоциант только посмеялся. Потом сказал:
– Вы ошибаетесь насчет Аньес. Она добрая девушка, только проявляет слишком много рвения!
Уязвленная тем, что обнаружила такую снисходительность в человеке, у которого рассчитывала найти точный отзвук своим чувствам, Катрин не настаивала, не без огорчения подумав, что, может быть, Жак, как и король Карл, поддался на ее очарование. С тех пор она больше никогда не произносила имени фаворитки.
– Что это с вами? Я не думал тогда, несколько дней назад, что вы настолько на нее обижены. А теперь вы хотите, чтобы я подарил ей ваш жемчуг?
– Все очень просто. Вы правы, когда говорите, что я не люблю ее. Но я думаю, что ту, которая оказывает такое влияние на короля, подарок такой стоимости мог бы побудить…
– …обжаловать дело вашего мужа и добыть вам грамоту о помиловании?
– Да, именно так! Дайте ей понять, какую цену я придаю… мы придаем этому подарку. Она ваш друг, а не мой.
– Давайте раз и навсегда прольем свет на эту историю с Аньес! Вы ничего не понимаете.
– А что-то надо понимать во внезапной страсти короля к этой девчонке?
– Очень многое. На днях вы упомянули с некоторой досадой слова дофина, упрекавшего свою бабку в том, что она «увлеклась» Аньес Сорель. Одновременно вы были удивлены, узнав, что я поддерживаю отношения, дружеские, не более, с этой женщиной. Но ни вы, ни дофин, который для этого слишком молод, не можете понять, что Аньес, как и я, как и коннетабль и как когда-то эта святая дева из Лотарингии, мы все только фигуры на шахматной доске королевы Иоланды. Она нас взяла в руки и позволила исполнить свою миссию, так как считает нас полезными королевству.
– Как осмеливаетесь вы сравнивать Жанну и Ришмона… и себя самого с этой девицей, которой ничего другого не надо было делать, как только пустить короля в свою постель? А Жанна – посланница самого Всевышнего!
– Скажите, Катрин, вы никогда не задумывались над этим странным приходом простой дочери крестьянина к королю? Почему вместо того, чтобы вылить ей на голову для успокоения ведро воды и отправить назад к ее баранам, Робер де Бодрикур дал ей, правда после долгих колебаний, лошадь и эскорт?.. Никакой капитан не взял бы на себя такой риск показаться смешным, если бы на то не было приказа свыше. Так вот, приказ шел от Иоланды! Именно она чувствовала, какую гигантскую помощь может ей оказать эта девушка, упростила ее путь из далекой Лотарингии в Шинон, к королю, конечно, но также и к ней, Иоланде, которая хотела вынести решение со знанием дела. Продолжение вы знаете… Король, моя дорогая, как и все слабые люди, всегда нуждался в фаворитах. А их убивали одного за другим, так все они были жалки. Остался только один Ла Тремуй, о котором он горько сожалеет. Королева Иоланда не знает, как утешить Карла. И вот по прошествии года герцогиня Лотарингская приехала ко двору со своей свитой, где и была Аньес.
Тот ошеломляющий эффект, который произвел этот ребенок на короля, стал для королевы открытием и был лучом надежды: фаворитка, способная вызвать большую любовь, могла отвлечь короля от воспоминаний и, возможно, от его вялости. Но надо было, чтобы эта фаворитка стала ее творением, ее, Иоланды, ставленником.
Тогда она взяла к себе эту девочку и держала подле себя, когда мадам Изабелла уехала в Неаполь. Она уже давно знала ее семью и ее характер. Она ее одела, нарядила, украсила драгоценностями, наставила. Аньес мягка, податлива, совсем не глупа, обладает счастливым характером и обожает свою покровительницу, которой не доставило особого труда ее обработать перед тем, как отдать в руки своему зятю. Это существо готово между расточаемыми королю ласками, отдав ему свое восхитительное тело, нашептывать между поцелуями мысли и советы королевы. Вы нашли Карла изменившимся, не так ли?
– Признаюсь. До такой степени, что даже на мгновение я спросила себя, тот ли это человек…
– Это работа Аньес и королевы Иоланды. И вообразите себе, понадобилось не так-то много усилий, чтобы добиться потрясающего результата. Однажды вечером Аньес как бы шутя сказала, что одна прорицательница предсказала ей любовь самого великого короля на земле. «Мне надо было отправиться в Англию, чтобы меня представили королю. Так как величайшим королем на свете не можете быть вы, сир, который сидит сложа руки в то время, как Англичанин отнимает ваше наследство!»
Эта фраза потрясла короля. Результат вы видели; и теперь, думаю, не будет преувеличением сказать, что Аньес готовится продолжить, правда, по-своему и своим оружием, чудо Жанны. Она делает из короля другого человека, а это как раз то, что нужно Иоланде.
– Пусть так, – вздохнула Катрин. – Но мадам Иоланда, как мне кажется, не очень-то посчиталась со своей дочерью, королевой Марией…
– Полноте! Вы хорошо знаете, что королева Мария не могла бы совершить это чудо. Король ее очень любит, он примерно исполняет свои супружеские обязанности – королева исправно рожает инфантов. Но вы помните ее лицо? Посол сказал после того, как ее увидел: «Ее величество королева способна своим лицом напугать самих англичан!» Материнская любовь и обновление страны – это совершенно разные вещи. Перестаньте сердиться на бедняжку Аньес. Я берусь убедить ее, что она допустила глупость. К тому же этим займется королева Иоланда, которая скоро к нам прибудет. А теперь хотите вы, да или нет, оставить у себя этот жемчуг?
Катрин рассмеялась.
– Вы упрямее ваших мулов, Жак!
– Именно поэтому мы и преуспеваем. Так вы их возьмете?.. Или я швырну их в Луару? Потому что, клянусь жизнью, никакая другая женщина их не наденет! Добавлю, что устрою так, чтобы доставить другое колье вашей подруге Аньес, раз уж вы так на этом настаиваете!
Вместо ответа Катрин протянула руку, и он вложил в нее маленький кошелек.
– Сейчас тридцатое мая, – сказал он. – Через три дня свадьба. Вам не так долго осталось терпеть мои капризы.
Но два дня спустя Жак с мрачным видом объявил Катрин:
– Свадьба откладывается, Катрин!
– Как? Но… почему?
– Младший из королевских детей, маленький принц Филипп, который родился в феврале, умирает. Король, королева и двор задерживаются в Шиноне.
– А принцесса Шотландская?
– Прибыла в Шинон, где будет ждать вместе с остальными. В этой ситуации невозможно покинуть замок.
– Мой Бог, – простонала Катрин, – только этого недоставало. А… если свадьба будет праздноваться там?
Жак стремительно повернулся к Катрин.
– В Шиноне? Король не нанесет такого удара ни своим добрым подданным в Туре, ни мне самому, который вот уже месяц крутится как белка в колесе, чтобы все здесь приготовить! И потом, какого черта, ведь к нам едет иностранная принцесса: дочь короля Шотландии не выдают замуж на скорую руку, как какую-нибудь птичницу. Перестаньте изводить себя по этому поводу. Как только несчастный ребенок умрет, а это не замедлит произойти, будет выбран новый день для свадьбы, и мы будем первыми, кто об этом узнает.
Катрин покинула Жака и отправилась бродить по песчаному берегу Луары, чтобы все обдумать.
Принц Филипп умер на следующий день, 2 июня. Вскоре узнали, что король назначил день свадьбы на 24-е число.
– Так что вы теперь еще на три недели моя пленница, Катрин, – радостно заметил Жак Кер, когда они встретились с наступлением вечера. – Если бы вы знали, какое счастье видеть вас здесь, рядом со мной… немного моей…
Каждый вечер теперь, когда установилась хорошая погода, они проводили в саду.
Жак смотрел на нее, сидящую так близко, с невыразимой нежностью. Катрин купила у мэтра Жана Боже, портного королевы, платье из легкой ткани сиреневого цвета с белыми разводами, которое ей изумительно шло и в котором она выглядела совсем юной девушкой. С белой вуалью, наброшенной на волосы, убранные на затылке, с новым жемчужным колье, мягко светившимся на ее шее, она казалась существом иного мира. Но запах духов, которые Жак подарил Катрин, возвращал молодой женщине ее земную прелесть.
Слова Жака утратили шутливый тон, в них явно слышалась страсть.
Движимый порывом, который не в силах был сдержать, он заключил ее руки в свои.
– Катрин!.. – проговорил он совсем тихо. – Я вам стал неприятен?