- Немного, падресито… В отеле “Сан Педро” пять месяцев тому назад я подобрал одного путни-
ка, который направлялся сюда. Он был русым, как ты, но более высоким. Он казался очень груст-
ным… На обратном пути я отвез его снова в Куйабу.
- Это – он самый. Его зовут Деметрио де Сан Тельмо. Его жена приезжает вместе с ним. Пола-
гаю, они привезут изрядный багаж, поэтому ты должен прикрепить к своей пироге плот для вещей…
- Я сделаю все, как ты говоришь. Мне не нужно платить деньги вперед… Твой друг дал мне
щедрые чаевые. До свидания, падресито…
Индеец вышел. Обеспокоенный взгляд пастора оборачивается к юной туземке, которая подни-
мает лицо, выражающее строптивость и даже бунтарство.
- Если патрон Деметрио женился, я не хочу служить ему!..
***
Машина, самолет, поезд… и, наконец, маленькое речное суденышко с широким деревянным
штурвалом, направляющееся по кромке непоседливых, неугомонных вод через Матто Гроссо в глу-
бинку, к примитивной, деревенской столице, названной так же, как река…
- Завтра мы прибудем в Куйабу…
Вероника устало опустилась на один из стульев, стоящих на небольшой палубе… С самой пер-
вой минуты своей свадьбы она жила, как в вихре, в круговороте событий, почти не имея времени ни
поесть, ни подумать. Они нигде не задерживались, будто та безумная лихорадка, тот сумасшедший
жар, с которым Деметрио вытащил ее из церкви, избегая дорожки из тубероз и лилий, до сих пор все
еще неугомонно течет в жилах инженера Сан Тельмо…
- Я очень сожалею, что эта поездка оказалась для тебя утомительной, но нет иного способа туда
добраться.
- Я не упрекаю, но нельзя ли чуть-чуть помедленней…
- Мы не можем упустить удобный момент. Транспорт отходит неизменно в одно и то же время.
К примеру, пройдет две недели, прежде чем это судно снова направится в Куйабу.
- А мы не могли бы провести две восхитительных недели, например, в Итапуре?.. Или в том
отельчике в Сан-Карлосе, где мы остановились всего лишь перекусить?..
- Я хочу, как можно скорее, оказаться в Порто Нуэво.
- Я это понимаю… Но женятся всего лишь раз, Деметрио…
- Ну, ладно… Прости меня.
- Ты сердишься?..
- Нет.
- Подойди сюда, присядь рядом со мной на минутку. Ты понимаешь, что едва говорил с того
дня, как мы поженились?..
- Я понимаю. Мое положение не позволяет мне ни приказать оборудовать в поезде особый ва-
гон, ни нанять самолет для нас двоих.
- А тебя никто об этом и не просил, Деметрио. Сейчас я прошу, чтобы ты присел рядом со мной
на минутку…
113
- Я должен посмотреть, где разместили багаж.
- Вероятно, в каюте… Ты ограничил багаж и оставил всего два чемодана, не думаю, что это
должно тебя волновать…
- Я – тоже, поэтому должен просить тебя, чтобы ты меня простила… Невозможно разъезжать по
сельве с сорока баулами, словно мы – театральная труппа, или конный цирк.
- Я и не спорила ни о чем. Полагаю, что последние тюки не слишком задержатся, особенно те, где самое необходимое из того, что мы оставили в Сан Карлосе…
- Я считаю, что у тебя уже есть самое необходимое – пара “вечерних” платьев, коробки перча-
ток, шелковые чулочки, кружевные платочки…
- Ну, хорошо… Я понятия не имею, как будет в Порто Нуэво, но, если значимость жителей все
уменьшается по мере того, как мы удаляемся от Рио-де-Жанейро, я могу предположить, что “вечер-
ние” платья мне не понадобятся.
- Единственная белая женщина в Порто Нуэво – это жена обычного пьяницы, который бьет и
обижает ее почти каждый день. В то же самое время этот пьяница – единственный медик на несколько
сотен миль вокруг…
- Какое весьма неприятное общество!.. Полагаю, ты шутишь…
- Думай, как хочешь…
- Это – небольшая месть за намеки Джонни, за ночь ревности в день нашего обручения… Я от-
лично это поняла, но ты также должен помнить, что я не приняла участие в этих намеках…
- Ну, разумеется, нет! Я помню, что ты произнесла тост за Матто Гроссо, за сельву… за зеленый
ад…
- И за твою любовь, Деметрио…
Вероника взяла его руку, и Деметрио де Сан Тельмо вздрагивает, словно нежное прикоснове-
ние обжигает его. Сияющий день подходит к концу, и вечер торжественно и важно опускается на бес-
крайние просторы. Последние лучи солнца золотят эти леса,таящие опасность, похожие на гигант-
скую темную, мрачную стену, в которой замурована сверкающая лента реки. Немногочисленные пас-
сажиры держатся в стороне от Деметрио и Вероники, слегка напуганные превосходством, которое чи-
тается в их внешности и манерах. Они остались будто совсем одни перед лицом дикой природы…
- Деметрио… Каким странным ты стал!..
- Почему странным?..
- Мы вместе три дня, и никогда я не чувствовала тебя таким далеким… Мы – как два беглеца
мчимся без оглядки…
- Вероника… ради Бога.
- Я поняла, поняла… Мы едем с небывалой скоростью, не отдыхая ни минуты ни днем, ни но
чью… Быть может, у тебя не было времени подумать, что за эти три дня ты даже ни разу не поцеловал
меня?..
- Вероника!
Руки Деметрио судорожно вцепились в перила. Рука Вероники снова соскальзывает на руку
Деметрио. Она прикасается к нему с шелковистой теплотой цветка туберозы. Ее аромат, этот теплый
весенний аромат, он настигает Деметрио, смешиваясь с влажным и диким запахом леса и реки. В су-
мерках едва слышны предвечернее печальное пение птиц и слабый шум воды.
В нескольких шагах от них – дверь каюты. Надвигается ночь, гася облака, разжигая зарю и за-
жигая звезды на бледном небе…
- Вероника…
- Деметрио мой… Я знаю, что наши последние часы в Рио были горькими для тебя.Знаю, что
тебя волнуют дела на твоем руднике, понимаю, что эта помпезная свадьба, несоразмерная с нашим
положением, чудовищно тебя оскорбила…
- Это не так.
- Нет, это так… И, кроме того, последние слова Джонни, чрезвычайно неприятная сцена проща-
ния, холодность моей тети, враждебное общество, внезапно отвернувшееся от нас… Я не знаю, не
знаю… Я поняла, думаю, что поняла, по крайней мере, странное состояние твоей души… Но все уже
114
прошло, все позади, сейчас мы одни. Наша жизнь – только наша, она будет такой, какой мы захотим ее
сделать: рай, или мука, небеса, или ад… Деметрио…
Она обвила его шею руками, страстно целуя. Этот огненно-медовый поцелуй воспламенил
кровь в жилах Деметрио…
- Забудь обо всем кроме этого божественно-чудесного мгновения…
Они неторопливо подошли к двери каюты… Деметрио чувствует, что разум его мутится, но
душа, притаившаяся, как тигр в засаде, внезапно подскочила, как раненый ударом хлыста, грубый и
жестокий хищник.
- Нет!.. Нет!..
- Что нет?..
- Ничего. Я слишком взвинчен… Ты, должно быть, утомилась… Отдохни… Поспи… И прости
меня!..
Деметрио сбежал… Ослепленный, обезумевший, чувствующий, что впервые в жизни воля его
пошатнулась … Он спустился вниз по узеньким лесенкам на нижнюю палубу, туда, где валяются
перетянутые ремнями вязанки дров и огромные тюки, и где висят засаленные гамаки матросов. Мут-
ные воды реки находятся там так близко, что Деметрио достаточно было наклониться, чтобы коснуть-
ся их рукой. Преодолевая течение, суденышко приблизилось к кромке берега и Деметрио кажется, что
можно было бы перепрыгнуть на него... Там он чувствует себя более сильным… более стойким… бо-
лее непобедимым, пока жгучая горечь разливается в его душе, затмевая чувства…