- Скоро ты все узнаешь!.. Скоро не нужно будет врать!.. Скоро можно будет сказать тебе, что я
тебя ненавижу!.. Потому что мы останемся одни… наедине с твоей совестью, твоим грехом… и моей
мукой!
Глава пятнадцатая.
Всю ночь прождала Вероника в четырех, покрашенных в белый цвет, стенах узкой деревянной
каюты… Унылые, убогие и жалкие свадебные покои для самой прекрасной женщины Рио… Всю ночь
ее подстерегал едва различимый гул: шум речной воды, далекое пение матросов, неясный, приглушен-
ный, безграничный гомон леса, в котором иногда выделялись крик попугая, или рычание тигра…
Всю ночь она созерцала темное небо, населенное неправдоподобно яркими звездами, посвет-
левшее на рассвете и позволившее разглядеть свет наступающего дня… а вместе с наступившим днем
вернулся приглушенный гул, доносящийся с палубы, передвижение людей… Встав на колени на кой-
ке, Вероника выглянула в окошко… Рассвело… Столица Матто Гроссо сгрудила в кучку белые домики
с их черепичными крышами на широких желтых печаных берегах. Совсем близко прозвучал голос
старшего боцмана…
- Пассажиры… Куйаба на виду!.. Готовьтесь высаживаться.
И тотчас же – знакомые шаги, смутно различимая рука постучалась в дверь каюты, и в то же
время голос Деметрио доносится из-за плохо скрепленных досок…
- Вероника… Вероника… Через полчаса мы будем в Куйабе… Сделай милость, одевайся…
***
Вероника и Деметрио высадились на берег… Рослый, здоровый, крепко сбитый уроженец
здешних мест, один из индейцев племени тупи, идет впереди их, неся чемоданы, к старинному, нескладному кирпичному домищу в чистейшем колониальном стиле…Большие колонны, широчен-
ные галереи, старая черепичная кровля, обременяющая древние балки…
Вероника последовала за Деметрио без возражений, молчаливая, невозмутимая, необычайно
безразличная после этой грустной ночи, проведенной на борту. Она чувствует себя одинокой, безмер-
но печальной, но единственный упрек, который выкрикивает ее сердце – это то, что обожаемый
мужчина слишком сильно унизил ее гордость женщины и жены.
115
- В отеле “Сан Педро” ты можешь отдохнуть и съесть, что тебе нравится. Я отправлюсь к при-
стани, там уже должен находиться поджидающий нас Игуасу, тот индеец…
- Игуасу?..
- Я не знаю прозвище ли это, его имя, или фамилия… Так зовут индейца тупи, у которого вели-
колепная пирога. Это самый надежный транспорт, чтобы плыть вверх по реке до Порто Нуэво…
- Пирога?.. Мы поплывем в пироге?..
- Это – гвоздь программы! Приключение, которое повегло бы в ужас любую другую женщину
не такую, как ты. Но, разумеется, у тебя остается выбор: если ты не собираешься плыть, можешь воз-
вратиться отсюда одна в дом твоего дяди…
- Деметрио!..
Жгучие глаза Вероники буквально вонзились в Деметрио, она сжала губы, чтобы сдержать по-
ток рвущихся с них слов… С каким неистовым неудержимым порывом выкрикнула бы она ему, что
все это не страшит ее, ничто не пугает ее больше, чем он сам: его хмурость, его мрачный взгляд, ледяная улыбка, кривящая его губы!..
На минуту Вероника подумала, что он желает только одного – подвергнуть ее ужасному испы-
танию. Подозревая и ревнуя, он хочет измерить, насколько сильны ее любовь и нежность… Эта мысль
дает ей силы продолжать и придать своему голосу оттенок легкой иронии.
- Думаю, мы оба могли бы отдохнуть в отеле “Сан Педро”… Полагаю, вчера ты не спал,.. если
только на вязанке дров, или в гамаке какого-нибудь матроса…
- Что ты говоришь?..
- Просто то, что мне представляется… Я не имею понятия, где ты провел ночь…
- Ты должна будешь привыкнуть к тому, что я провожу ночи и дни там, где мне больше нравит-
ся, и не должен давать тебе объяснений…
- Ах, вот как?..
- Возможно, ты уже поняла, что я не мог покинуть судно, и на нем нет ни кабаре, ни кабаков, ни
притонов. Я провел ночь на свежем воздухе, потому что жара была невыносимой.
Ему захотелось оправдаться… Такую душевную муку и грусть выражают глаза Вероники… Но
сразу же, словно раскаявшись, он грубо хватает ее за руку.
- Не проведем же мы это утро, стоя здесь… Войдем в отель. Все на нас смотрят…
***
- Неплохая комнатка, правда?..
- Нет!..
- Воспользуйся ею… Тебе нужно отдохнуть и поспать. В те дни, что мы проведем в пироге, сде-
лать это будет крайне неудобно.
- Представляю себе…
- Думаю, что я тебя предупредил…
- Не повторяй этого больше,.. я ни на что не жаловалась!.. А также, я не нуждаюсь в твоих
напоминаниях, что обещала идти за тобой, куда бы ты ни пошел… Я выполню то, что обещала и сдер-
жу свои клятвы. Те, что дала тебе и те, еще не забытые, что произнесла перед алтарем… Ты их по-
мнишь?..
- Я не понимаю, на что ты намекаешь…
- На послание Святого Павла… у него очень выразительные слова.
Деметрио смутился,.. но ничего не ответил. Да и что он может ответить? До сих пор он все еще
вспоминает те слова, сказанные епископом, проникшие в его душу и ранившие его, словно тонкие
ножи. И сейчас она повторяет их в этой просторной, несуразной комнате отеля Сан Педро с четырьмя
балкончиками с видом на речной причал, со старинной венской мебелью, широкой кроватью в коло-
ниальном стиле и зеленым шелковым струящимся балдахином, как будто призывающим к любви, или
отдыху. На столе – аппетитный завтрак, к которому они едва притронулись: молоко, горячий
116
шоколад, холодный цыпленок, теплый хлеб с золотистой корочкой и огромный поднос с превосходны-
ми фруктами этого края.
- Ну, ладно… Я тебя покидаю. Если индеец на пристани, мы продолжим путешествие прямо
сейчас.
- Не поев и не поспав?..
- Я думаю, что мы поели и отдохнули с избытком, но ты можешь отдохнуть до отъезда, часов до
пяти-шести.
- Я одна…
- Жена бедняка не может ожидать, что муж будет находиться рядом с ней целый день, осыпая ее
ласками и глупыми любезностями…
- А жена влюбленного мужчины, что может ожидать от него она?.. Равнодушия, черствости, хо-
лодности, грубости?..
- Ты сказала грубости?..
- Это грубое слово. И, к несчастью, оно начинает соответствоать твоему поведению, Демерио.
Что с тобой?.. Ты не хочешь мне ничего рассказать?
- Мне нечего тебе сказать.
- Деметрио!..
- Ну, что!..
- Деметрио… что я тебе сделала?..
- Мне?.. Абсолютно ничего, дорогая…
- Деметрио мой…
- Ради Бога, прошу тебя, я предпочитаю прежний тон. Будь недовольна, суй мне в лицо мою
грубость…
- Ты предпочитаешь подобный тон моей нежности?.. Моей любви?.. Моему страстному, неисце-
лимому желанию сделать тебя счастливым даже ценой собственного счастья?..
- Я никогда не видел ничего более глупого и нелепого, чем стремление осчастливить другого.
- Деметрио!
- В этом мире никто не счастлив… Что ты скажешь человеку, который пожертвовал самыми
цветущими, самыми светлыми годами своего отрочества и юности, чтобы дать дорогу младшему бра-
ту, чтобы подготовить все для счастливой жизни. И вот после стольких хлопот – дело сделано, а брата
подтолкнули к самому беспросветному отчаянию, к самым отвратительным порокам, возможно, и к
самоубийству… Ну, что ты думаешь?..
- Этот случай кажется мне ужасающе печальным, но я не поняла, при чем тут мы.
- Ты не понимаешь?.. Когда ты перестанешь лицемерить?!.
- Деметрио!.. Что ты говоришь?
- Твое изумленное лицо превосходно. Ты чудесно демонстрируешь наивность и безгрешность.