Адамс Каридад Браво - Ложь (ЛП)

- Кто это?..

За дверью звучит тихий голос Игуасу…

- Патрон Деметрио…

Деметрио неохотно открывает дверь, и появляется темная, словно вырезанная из старого крас-

ного дерева голова индейца…

- Что ты хочешь, Игуасу?..

- Пирога готова, патрон Деметрио. Самое время отплывать…

- Прозвучал колокол… Который час?..

- Половина пятого, белая королева.

- Да что такое ты говоришь?..

- Простите, патрон Деметрио. Твоя белая женщина, как королева.

- Я не думаю, что ты должен высказывать о ней свое мнение… Ступай к своей проклятой пиро-

ге и жди нас. Мы выйдем через полчаса. Ну, давай же, шагай.

- Уже сейчас, патрон Деметрио… Мне хотелось бы сказать твоей белой женщине, что в пироге я

подготовил для нее навес.

- Спасибо, Игуасу.

- Иди сейчас же!..

- Как прикажешь, патрон Деметрио.

Игуасу тихо вышел. Деметрио с трудом сдерживает свой гнев.

- Бóльшая наглость недопустима!..

- Почему?.. Что сказал этот несчастный, что ты пришел в ярость?

- Он не должен разговаривать с тобой!..

- Даже позаботившись о том, чтобы солнце палило меня чуть меньше, правда?..

- Он не должен вмешиваться в то, что его не касается, делать то, что ему не приказывали, не

отвечать и не смотреть на тебя…

126

- Даже индеец тупи может иногда совершить джентльменский поступок.

- Пусть он прибережет их для своих женщин, с которыми обращается непременно плетьми!..

- Такой в Матто Гроссо обычай?..

- Да.

- Я начинаю понимать, почему тебе так нравится этот край.

- Ты ничего не понимаешь, но очень быстро узнаешь, чему следовать.

- Уверяю тебя, что этого-то я и желаю. Довольно тяжело чувствовать, что с тобой обращаются

как с преступницей, не имея ни малейшего понятия, какое преступление ты совершил.

- Ты и в самом деле не имеешь ни малейшего представления? Твоя совесть так спокойна, так

мертва?..

- Думаю, ты не хочешь сделать меня ответственной за несчастное поведение Джонни и за то, что они с Хулио Эстрада могли сказать тебе на свой страх и риск…

- Я не настолько глуп, чтобы обвинять тебя в этом. Однако мне было полезно пообщаться с ни-

ми и посмотреть на них, чтобы понять до какой степени твое влияние на мужчину может заставить

его потерять разум, чтобы увидеть, до какого предела ты покоряешь и завораживаешь их одной лишь

улыбкой… а то и без нее…

- Что ты хочешь сказать?..

- Думаю, ты не расточала улыбки ни индейцу, ни французу, но им достаточно было увидеть те-

бя!..

- И это то, в чем ты меня упрекаешь? Об этом ты говоришь мне прямо в глаза, как о преступле-

нии? Неужели моя вина в том…

- Продолжай… Договаривай, спроси меня, виновата ли ты в том, что являешься самой красивой

девушкой Рио-де-Жанейро, как писали все пошлые бульварные газетенки и льстивые журналы, засы-

панные деньгами Кастело Бранко!..

- Это то, о чем ты подумал, прочитав их?.. Как жаль, что ты не сказал мне этого в Рио…

- Чтобы ты не вышла за меня…

- Возможно…

- Меня радует, что ты начинаешь раскаиваться, идешь на попятный…

- Что?..

- У тебя была возможность, для тебя же хуже, что ты вовремя ей не воспользовалась. Я очень

ясно сказал тебе: “Уезжай”.

- Ну да, да, ты сказал мне это, но каким образом?.. Сжав в своих объятиях, задушив поцелуя-

ми… рассказав о своей любви и своей бедности… Тогда ты был другим. Ты был человеком, способ-

ным заставить искреннюю женщину обожать тебя. Ты был мужчиной, за которым я могла последовать

в самое сердце сельвы, с которым могла разделить всё: беды и неудачи, превратности судьбы, нужду, черствость, равнодушие и недоверие людей… Я не колебалась, разделив все это с тобой, потому что я

любила тебя, Деметрио, я сошла с ума,ослепла, я доверчиво отдала тебе свое сердце и жизнь. Когда я

влюбилась, я доверилась тебе так, как доверяются мужчинам истинные женщины, когда любят… а ты, ты…

- Что я?.. Я вел себя как подлец, сволочь, как грубый неотесанный дикарь?..

- Нет, просто как дурак.

- Вероника!..

- Гораздо больший, чем я подозревала.

Деметрио сжал кулаки, его сотрясает яростная дрожь, и в то же время он испытывает дикое

удовольствие, видя Веронику стоящей перед ним, выпрямившись, как в тот вечер, когда они скрести-

ли шпаги. Как и тогда, он испытывает отчаянную тревогу ранить ее, погубить эту красоту, пронзив

смертельным ударом не то сверкающее шелковое сердце, вышитое на белом нагруднике, а чистое, ис-

креннее, пылкое и благородное сердце этой женщины.

- Очень скоро ты убедишься в обратном!.. Дураками были те несчастные, которые до этого мо-

127

мента были в твоем распоряжении… Отныне и впредь я буду приказывать и распоряжаться, а ты бу-

дешь слушаться и повиноваться по доброй воле, или насильно!..

- Насильно?.. Индейцы уже обучили тебя своим методам?..

- У тебя есть десять минут, чтобы собраться!.. Я буду ждать тебя за дверью. Ты выйдешь отсю-

да, не перемолвившись ни с кем и словом.

- Под угрозой револьвера,.. похищенная.

- Под угрозой скандала!.. Если хочешь, можешь его устроить. Это – единственное, что оконча-

тельно избавило бы тебя от меня. Кричи, зови на помощь месье Бело. Он, конечно, будет достаточно

галантен, чтобы отвезти тебя на своем моторном катере в Рио-де-Жанейро, но, разумеется, ты отпра-

вишься туда одна… цену за проезд он должен будет оплатить мне своей жизнью!

- Деметрио!.. Ты будешь на это способен?.. К какому концу приведет тебя глупейшая, нелепая

ревность?

- Ревность?.. Ну хорошо, пускай, возможно ревность… Ревность к загорающимся, глядя на тебя, глазам, ко взглядам, скользящим по твоему телу, к неуклюжим любезным словам, обволакивающим

тебя, к цветам, брошенным к твоим ногам… К этим проклятым цветам, да, к ним!..

Он сбросил на пол вазы с цветами, топча ногами розы и орхидеи, пока Вероника, не отрываясь, смотрит на него…

- Вот тебе ковер, о котором говорил месье Бело, по нему ты пройдешь, не чувствуя твердость

земли. А в пироге мы тоже обзаведемся цветочным ковром и золотыми веслами для гребли, как на ко-

рабле Клеопатры, плывшим по Нилу… Так тебе нравится?.. Ты же так надеялась путешествовать?..

- Деметрио, ты в своем уме?..

- Вот только рядом со мной ты так не попутешествуешь. Ты скреплена со мной оковами этих

рук, которые не выпустят тебя так легко, потому что ты – моя… Моя, моя!..

Он сжал ее в своих руках, обезумевшую, ослепшую, отчаявшуюся, задыхающуюся в огне его

поцелуев, чтобы тотчас же выпустить ее почти бездыханную.

- Одевайся немедленно… У нас нет времени, чтобы его терять!..

***

- Пошли?..

- Идем.

Неожиданно на лестнице появляется месье Бело, торопливо приближаясь к ним.

- Добрый день, мадам Сан Тельмо… Лет пять-шесть не вставал я в такую рань, но я не мог поз-

волить Вам уйти, не попрощавшись…

- Зачем Вы так беспокоились?.. Это очень любезно, но…

- Вы называете беспокойством удовольствие видеть Вас хотя бы миг… Внизу накрыт для зав-

трака тот же самый столик, месье Сан Тельмо. Раз уж Вы плохо спали, по крайней мере поешьте хоро-

шо…

Изящная янтарного цвета ручка оперлась на предложенную французом руку. Пока Вероника и

месье Бело, удаляясь, вместе идут по широкой галерее, Деметрио, стиснув зубы, сжал свои крепкие

кулаки, сдерживая приступ животной ревности.

Справившись с нервами, с видимым хладнокровным спокойствием на лице, очень медленно он

направляется, наконец, вслед за ними, думая про себя: