Адамс Каридад Браво - Ложь (ЛП)

- Он важен для нее… Пожалуйста, Джонни, не продолжай цепляться за эту идею, подумай, что

ты у нас с матерью – единственный… Ты – последний из рода де Кастело Бранко, твоя жизнь очень

ценна, помоги нам защитить ее…

- Папа!..

- Забудь Веронику… постарайся полюбить другую женщину, по крайней мере поддержи ее. Го-

ворят, что любовь – единственное, что лечится другой любовью. Клин клином вышибают. Давай пои-

щем способ, как это сделать. Живи, сын… Не поддавайся подобному опасному состоянию существо-

вания, которое приведет тебя к самому жалкому финалу. Могу ли я, как отец, попросить тебя о чем-то, чтобы ты принял какое-то решение, твоя мать тоже просит тебя. Ох, Вирхиния!..

Дверь отворилась так тихо, что никто из них двоих этого не услышал, и тоненькая, стройная

146

фигурка Вирхинии бесшумно проскользнула в комнату. Она услышала последние слова Теодоро. Вир-

хиния взволнована, напряжена и собрана в себе, словно готовясь наброситься на свою добычу. Но вы-

ражение ее лица изменилось – веки застенчиво и робко опущены, словно пряча глаза, а губы улыба-

ются сладчайшей из улыбок…

- Простите… Мне сказали, что Джонни лучше… и я прибежала сюда, не отдавая себе отчета. Я

провела столько бессонных ночей из-за него… Прости, Джонни… но я не могу жить, не видя тебя!..

- Доктор Ортега посоветовал, чтобы Джонни не беспокоился и не переутомлялся. Я позову си-

делку и на какое-то время мы оставим его с ней.

- Если хочешь, я ее позову, дядя. А тем временем ты можешь пойти к тете Саре…

- Папа, пообещай сообщить мне, когда узнаешь что-нибудь о ней.

- Я так и сделаю.

Дон Теодоро оставил Джонни одного на секунду. Едва он скрылся, как Вирхиния снова очень

тихо подошла к нему.

- Тебе не помешает, если я останусь с тобой на минутку?.. Сиделка занята.

- Тебе не нужно беспокоиться…

- Не делай такое недовольное лицо, если ты не хочешь, я не буду говорить. Но, по крайней мере, разреши мне побыть рядом с тобой… Это так печально, если нас не хочет знать человек, которого мы

обожаем, человек, только ради которого мы живем…

- Вирхиния!..

- Я понимаю, что ничто так не выматывает, как неразделенная любовь. Джонни, я не претендую

на то, чтобы ты меня любил, но, по крайней мере, позволь мне любить тебя.

- Ради Бога, Вирхиния…

- Джонни!.. Джонни мой, никто не любит тебя так, как я, никто не живет ради тебя, как живу я…

Джонни, любимый мой, прости эту боль, это мучение, эти слезы… Прости мне эту любовь к тебе. Я

так люблю тебя и не знаю, как завоевать твое сердце…

* танагрянка, танагра(заимств. из греческого языка) – синоним женской красоты, хрупкости, пла-

стичности

Глава двадцатая.

- Бутылку виски и стакан… быстро!..

Деметрио вошел в таверну, опустевшую и безлюдную в эти часы. Полусонный бармен, начав-

ший подметать пол, отставил щетку, чтобы выполнить необычную просьбу.

- Поживее!.. Пошевеливай ногами, проклятый бездельник…

- Вы говорите, как тот самый доктор Ботель, Деметрио.

- Реверендо Джонсон… Вы здесь?..

- Простите, что я продолжил следовать за Вами, несмотря на Ваши слова, сказанные минуту

назад… Вы просили меня оставить Вас в покое и что это – единственная помощь, которую я могу Вам

оказать…

- Если я так сказал, то почему Вы не сделали этого?

- Это то, что я пытаюсь сделать. Я хочу и должен помочь Вам обрести покой в душе…

- Хватит, Реверендо, я не из числа Вашей паствы…

- Для овцы, все больше отбивающейся от стада, пастор приберегает наилучшие свои старания.

Идите ко мне домой, Деметрио. Там Вы будете пить, сколько захотите, но, по крайней мере, не заста-

вите меня подавать моим правоверным недостойный пример пребывания здесь.

- Так почему Вы не уходите?

- Только с Вами, Деметрио.

- Ну, хорошо, я пойду с Вами, но не думайте, что я верю в Вашу святость.

- Я тоже не верю… в моей церквушке нет праведников.

Пройдя через площадь, они вошли в комнатушку Реверендо… Словно загнанный в клетку лев,

147

из стороны в сторону мечется Деметрио по комнате и, наконец, выходит на веранду, чтобы с тоской

взглянуть на холм, на котором остались стоять только два дома. Бывший домик Рикардо – это столбик

дыма, поднимающийся над гладкой землей.

- В качестве исключения я выпью с Вами.

- То же самое вчерашнее виски, не так ли?.. То, с которым Вероника провозгласила тост за Мат-

то Гроссо… за зеленый ад. Надеюсь, теперь Вы не в состоянии поднять стакан…

- Вы тоже… по крайней мере левой рукой. Зачем Вы сняли косынку?.. Если не поддерживать

руку, ожоги будут заживать дольше.

- Для Вас это очень важно?..

- Хоть Вы и не верите, но мне это важно.

- Не лгите!.. Вам важно знать, что происходит с Вероникой, важно знать, почему я женился на

ней, важно знать, зачем привез ее в Матто Гроссо… Ну да ладно, Вы это узнаете… Я отвечу Вам теми

же самыми словами, что и ей. Я женился на ней, потому что ненавидел ее, я привез ее в Матто Гроссо, чтобы осуществить месть, в которой поклялся…

- Что… что? Что Вы говорите?..

- Нет, не месть – возмездие, кару… Такое справедливое, такое верное и оправданное наказание

за жестокость, которую она проявила!..

- Оправданное?..

- Да, да, и не подумайте, что было так легко это сделать!..

- Представляю себе!..

- Но тому, что Вы думаете противостояло множество вещей: мое благородство, порядочность, сострадание, моя совесть…

- А есть ли у Вас все это?..

- Что-о-о?..

Здоровый кулак Деметрио гневно сжался, словно намереваясь ударить Реверендо по лицу, а

синий взгляд останавливается на нем с холодным равнодушием и отвагой, но без вызова и бахваль-

ства…

- Можете ударить меня, если хотите. Мое положение священника, как Вы говорите, лишает ме-

ня возможности защищаться. Для Вас это будет так же просто и легко, как ударить женщину.

- Реверендо Джонсон!..

- Бейте, чего Вы ждете?.

- Возможно, это же самое помешало мне ударить и ее, потому что я ее не бил. Я ограничился

тем, что схватил Веронику, когда она бросилась на меня, как зверь, и оттолкнул ее, потому что не вы-

нес, чтобы она оскорбляла меня снова, раздавая мне пощечины. Падая, она ударилась о стол.

- Ах… так это было?..

- Да, было… и было именно так. Не думайте, что я говорю это Вам, чтобы оправдать свою гру-

бость. Этому нет оправданий, да я и не пытаюсь их найти. Словно безумец, я очень грубо оттолкнул

ее. Я – варвар, дикарь, я такой грубый и жестокий, как она того заслуживала!..

- Она… она... Хватит молоть чушь. Что могло предпринять против Вас это создание… Чем она

могла навредить Вам?..

- Вы ее не знаете!..

- Мне было вполне достаточно несколько минут поговорить с ней, чтобы ее узнать. Она вся ис-

полнена чести, достоинства, благородства.

- Она – дама… аристократка: превосходное воспитание и образование, манеры и непринужден-

ность высочайшего класса, необычайная красота, непревзойденная изысканность – все это Вы разгля-

дели за несколько минут. Все это ослепило Вас и сбило с толку, и меня это не удивляет. Так же, как и

Вы я был сбит с толку, слеп и, как глупец, покорен ею за десять минут знакомства. Но, когда наружу

всплыла правда, когда стала очевидна зловонная грязь в болотной ряске, я возненавидел ее более яро, чем полюбил… И чем больше я находился рядом с нею, чем больше подтверждал ее лживые святость

и благочестие, чем более соблазнительной, чудесной и неотразимой она мне кажется, тем сильнее и