весел, оставляя берега позади. Он украдкой поглядывает на белого человека, сидящего поблизости на
самом дне пироги, рассматривая его. Человек этот кажется очень усталым, очень бледным и очень
унылым, точно за эти три дня прошел год. Он разглядывает маленький кожаный чемоданчик, поло-
женный в ногах, словно самое ценное сокровище из его вещей.
- Ты недолго оставался в Порто Нуэво, патрон… Я не думал снова так быстро увидеть тебя… С
теми, кто остается там, я больше почти никогда не вижусь. Ты быстро наткнулся на золото, правда?
Сейчас этот белый человек не отвечает, сжав губы; мысли его далеко отсюда, да и самого его
словно бы и нет здесь. Теперь он должен будет бороться с течением, более стремительным, чем у реки
Куйабы. Бороться, быть может, против целого света; вырвать эту утонченную, изнеженную женщину
из обычной жизни, чтобы уничтожить ее, растоптать ее душу и вновь подняться вверх по этим самым
водам, везя ее, как трофей… Но возможно ли все это?.. А разве не мечтал он, не грезил во сне о том, как осуществит свой план, сделав для этого все, даже невозможное?..
- Если ты спешишь, мы можем грести всю ночь. Люди полны сил…
- Да. Я спешу… Я оплачу тебе эту поездку вдвойне, если завтра мы будем в Куйабе.
- Я заменю гребцов на рассвете и мы продолжим плыть, если только ты тоже не захочешь от-
дохнуть.
- Нет. Не будем тратить время на отдых. Хотел бы я быть уже в Рио-де- Жанейро.
18
- Ты направляешься туда?..
- Туда.
Вздохнув, он полуприкрыл веки, и, словно по его желанию, перед глазами возникает образ го-
рода в ту светлую и праздничную майскую ночь. Светящуюся, счастливую, живую и чувственную, словно женщина в бальном платье.
***
Праздник в особняке семьи Кастело Бранко, один из многих, которые дон Теодоро пожелал ор-
ганизовать по случаю благополучного прибытия своего единственного сына, жившего вдали от се-
мейного очага на протяжении долгих лет учебы за границей. Этот величественный особняк кажется
сияет и блестит по-новому среди залитого лунным светом парка и широких, скромно освещенных тер-
рас.
- Где Джонни?..
- Где же ему еще быть, кроме как танцевать с Вероникой, тетя Сара?
- Но с тобой же он тоже танцевал, дитя души моей.
- Два танца… вначале. Когда все молодые парни увивались вокруг Вероники и не давали ему
приблизиться к ней.
- Он обязательно вернется, голубка моя… Не думаю, чтобы она очень нравилась моему сыну и
так сильно интересовала его.
- Напротив. Говорят, что чем больше парней ухаживают за девушкой, тем интересней.
- Это все глупости. Здравомыслящий мужчина всегда предпочитает порядочную и скромную
женщину.
Застекленная ротонда, расположенная между залой и террасой, представляет собой одно из из-
любленных местечек Вирхинии и доньи Сары. Отсюда они рассматривают кружащиеся в вальсе пары, а также видят тех, кто удаляясь от шума, спускается по широким ступеням парадной лестницы на за-
сыпанные песком дорожки парка, ища поддержки у природы для слов любви, слетающих с губ.
Но той пары, что они обе высматривают, нет ни в салоне, ни на террасе…
- Я должна проследить, что подают на ужин. Карточки я разложила, указав, где чье место, твое –
рядом с Джонни…
- Но Джонни это не понравится.
- Он будет в восхищении. Я знаю, как делаются такие дела. Ты идешь со мной?..
- Я предпочитаю остаться здесь, тетя Сара…
- Но, если ты прячешься, тебя не пригласят танцевать, и ты никак не развлечешься.
- Я потанцую позже, когда Джонни захочет пригласить меня.
- Вот увидишь, он не задержится. До скорой встречи, малышка моя…
Донья Сара погладила ее, как девочку, прежде чем удалиться. Едва оставшись в одиночестве, Вирхиния сменила выражение лица; глаза ее странно вспыхивают, словно в них схлестнулись молнии, и, толкнув боковую дверь застекленной ротонды, она выходит на террасу, чтобы спуститься в сад
стремительным и легким шагом.
***
- Ты не хочешь, чтобы мы снова вошли в дом, Джонни?
- Мы войдем туда сразу же, как только ты пожелаешь, но здесь ночь так восхитительна. Ты не
чувствуешь, что там, внутри жарко?..
- Немножко… Однако, начнет играть музыка, и нас станут искать.
- Следующий танец принадлежит мне, и, если ты не возражаешь, я предпочитаю пропустить его
и провести время здесь, в этом чудесном уголке парка, куда не доносятся ни взгляды, ни пересуды, и
где даже музыка кажется более приятной.
19
- Ты такой романтик.
- Чаще ты говоришь, что я такой психолог. Хотел бы я им быть, чтобы разгадать тебя… О чем
ты думаешь, пребывая в мечтах?..
- Единственное о чем я думаю, так это о том, что мы должны возвратиться в зал. Тетя Сара
недосчитается меня, когда распорядится подавать ужин. Она захочет иметь рядом кого-нибудь, на кого
свалит вину, если случится что-нибудь плохое.
- Полагаю, что для этого достаточно будет дворецкого и экономки.
- Помолчи минутку, пожалуйста… Я думаю, что кто-то идет.
- Да, это – Вирхиния.
- Простите за то, что прервала вас. Я битый час искала тебя, Вероника, по поручению тети Са-
ры… Тебе известно, что сейчас она обеспокоена тем, что вы не заботитесь о гостях, когда в доме
праздник.
- Я считаю, что Вероника не единственная, на кого возложена обязанность заботиться о гостях –
в доме есть и другие: ты, мои родители…
- Не хватает тебя, потому что в твою честь устроили праздник и Вероники, за которой бегает
большинство парней…
- Вирхиния!..
- Но это – правда. И тебе нравилось…
- О чем ты говоришь?..
- Если ты не хочешь, чтобы я это говорила перед Джонни…
- Ты можешь говорить это перед кем пожелаешь.
- Ты не должна сердиться и делать такое лицо. Я тоже искала тебя не ради своего удовольствия, а чтобы предупредить, что тетя Сара продолжает злиться. Тетя сказала, что уже пора было подавать
ужин, а она не могла доверить это только слугам, ведь мажордом – это просто несчастье, а за эконом-
кой нужно следить. Если ты не соблаговолишь пойти туда сейчас… Вернувшись, я расскажу все тете
Саре…
- Не нужно ничего говорить. Я немедленно пойду в столовую. С твоего позволения, Джонни…
Она ушла так быстро, что Джонни даже не удалось ее остановить. Смутившись, мгновение он
нерешительно колеблется и, наконец, направляется следом за Вероникой, когда Вирхиния с легкой
улыбкой прижимается к его груди, обхватив его обеими руками…
- Не уходи тоже… В столовой ты не нужен.
- Но нужен в зале, очевидно; по твоим словам, гости в одиночестве, и, вдобавок, праздник в мою
честь, так что мне крайне необходимо быть с ними. Разве нет, Вирхиния?
- Ты рассердился?
- Мне думается, что мама и ты иногда путаете роль Вероники в этом доме.
- Я?.. Что ты говоришь, Джонни?.. Что я делаю?..
- Почти ничего. Но Вероника живет в тревоге, она печальна, потому что вы ее преследуете…
- Джонни!.. Как ты можешь говорить подобные вещи?.. Вероника всеми любима.
- Думаю, что все как раз наоборот.
- Все любят ее в сотню раз сильнее, чем меня… даже слуги.
- И в самом деле… я заметил, что слуги любят и уважают ее, как никого… С чего бы это.
- Дядя Теодоро ее боготворит.
- Однако я считаю, что отец беспристрастен.
- Даже слишком беспристрастен, по мне, так меня он вовсе не любит, ни капельки.
- Ты заблуждаешься, Вирхиния.
- Также, как ты меня не любишь.
- С чего ты это берешь?..
- Сейчас нужно видеть, как ты смотришь на меня, каким тоном разговариваешь со мной. Ты ска-