И убаюкиваю свою правду в своих же руках.
Я чувствую это.
И никогда не перестану чувствовать.
Дождь.
Смерть.
Конец всего.
Мой мир темнеет.
Таким он и остаётся.
Глава 1
БРИГС
Эдинбург
Наши дни
Хлопок.
Пробка вылетает из бутылки безалкогольного шампанского. Эта дрянь не «Дом Периньон», но ради брата и его программы по восстановлению от алкогольной зависимости, сгодится. Кроме того, не имеет значения, что мы пьём, важно лишь что мы отмечаем.
— Чертовы поздравления, брат, — говорю я Лаклану, хватая за мускулистое плечо и довольно сильно сжимая. Я сияю, чувствуя широченную улыбку на лице, но я счастливей, чем когда-либо. Может это настоящее шампанское, которое мы выпили с мамой до того, как пришли Лаклан и его девушка.
Подождите. Не девушка.
Теперь Кайла его невеста. И если вы спросите меня, давно пора.
Лаклан кивает, сконфуженно улыбаясь, что заставляет меня хотеть лишь ещё больше смутить его. В конце концов, такова работа старшего брата. Поскольку наша семья усыновила его, когда я окончил среднюю школу, я упустил те важные годы пыток детства, которые переживает большинство братьев и сестёр.
Мама подходит к нам и наливает безалкогольное шампанское в наши бокалы, затем в бокал Кайлы, послушно стоящей рядом с Лакланом. Как обычно, она, так или иначе, держится за Лаклана - рука на его пояснице - и ее щеки раскраснелись от эмоций. Я почти жалею, что она не плачет, так бы я позже смог подшучивать над ней. Она такая дерзкая, остроумная девушка, что было бы забавно подразнить ее.
— За Лаклана и будущую миссис МакГрегор, — говорит мама, поднимая бокал за счастливую пару. Прежде чем чокнуться бокалами, она смотрит на папу, который стоит в стороне, готовый сделать фотографию. Он стоит так уже последние несколько минут, — ну же, Дональд поторопись и иди сюда.
— Ещё одна, — говорит он, делая ещё одну фотографию нас с бокалами в воздухе, а затем спешит к нам. Она передаёт ему бокал, и мы все чокаемся друг с другом.
— Добро пожаловать в семью, Кайла, — искренне говорю я. Быстро смотрю на Лаклана и добавляю, — знаешь, я его постоянно пилил, чтоб он сделал тебе предложение. Не могу поверить, что он так долго решался, особенно с такой девушкой, как ты.
Морщина между бровями Лаклана становится глубже, челюсть напрягается. Думаю, я единственный живой человек, который может злить его и не бояться. Мой брат гигантский зверь, с бородой, мышцами и татуировками, а недавно он стал капитаном Эдинбург рагби. Вам не захочется связываться с ним, только если ваше имя не Бригс МакГрегор.
— Бригс, — предупреждает меня мама.
— Да, я в курсе, — спокойно говорит Кайла, прежде чем сделать глоток своего напитка. — Не буду врать, будто не оставляла свои кольца на комоде, чтобы облегчить ему задачу по выбору правильного размера.
— Умница, — говорю ей, снова касаясь ее бокала и, хотя у меня внезапно всплывает воспоминание о том, как я выбирал кольцо для Миранды, я проглатываю его вместе с пузырьками. Вот как я научился справляться с прошлым - вы признаете его и двигаетесь дальше.
Двигайся дальше.
Вчера мы все были на матче по регби между Эдинбургом и Манстри, поддерживали нашу команду. Конечно же, мы были там не только ради Лаклана. Несколько недель назад он рассказал нам, что во время игры собирается сделать предложение, и что неплохо было бы и семье там присутствовать. Даже несмотря на то, что я лишь на прошлой неделе начал преподавать, в пятницу вечером я вылетел из Лондона в Эдинбург.
Естественно мне было тяжело держать язык за зубами о том, что планируется, но я был рад, что все же сдержался, потому что от этого момент получился ещё значительней, особенно когда Лаклан немного напортачил с самим предложением. Но в конечно итоге все подучилось адски романтично.
— Это так волнительно, — взвизгивает мама. Давно я уже не видел, чтоб она визжала. Она ставит бокал на кофейный столик и хлопает в ладоши, браслеты звенят. — У вас есть какие-нибудь мысли по поводу того, где будет свадьба? Когда? Ох, и платье. Кайла, дорогая, ты будешь выглядеть прекрасно.
Я хочу сохранить улыбку на лице. Действительно пытаюсь. Но она начинает сползать.
Двигайся дальше, двигайся дальше, двигайся дальше.
Воспоминания о том, как моя мама и Миранда искали платье. Они искали несколько месяцев, пока не нашли идеальное. Помню, как Миранда притащила его домой, пряча в шкафу и запрещая мне смотреть на него.
Я сдержал слово. Я так и сделал. И в день нашей свадьбы она действительно украла мое дыхание.
Хотел бы я, чтоб это воспоминание было чистым. Хотел бы я скорбеть, как любой нормальный мужчина. Чувствовать тоску, а не стыд.
Но все, что я чувствую, это стыд. Лишь позор.
Свою вину.
Мысли крутятся в голове, словно удары молний.
Моя вина.
Я закрываю глаза и медленно вдыхаю через нос, вспоминая, чему мучил меня психотерапевт.
Двигайся дальше, двигайся дальше, двигайся дальше.
Это была не моя вина.
— Бригс? — слышу, как зовёт меня отец, открываю глаза и вижу, как он с любопытством смотрит на меня. Дарит мне быструю, обнадёживающую улыбку, — с тобой все в порядке? — Он говорит низким, тихим голосом, и я за это благодарен. Мама с Кайлой обсуждают свадебные планы и ничего не замечают.
Лаклан же, с другой стороны, наблюдает за мной. Он знает мои слабые стороны, так же как и я знаю его. Но в то время как ради него мы можем пить безалкогольное шампанское, мы не можем игнорировать чёртову жизнь ради меня. Мы не может делать вид, что не будет ни любви, ни свадьбы, ни детей лишь потому что все это забрали у меня.
Все это моя вина.
Я выдыхаю и натягиваю улыбку.
— Я в порядке, — говорю отцу. — Полагаю немного нервничаю по поводу завтрашних занятий. Это будет первая настоящая неделя в колледже. Первую можно не считать. Все ходят какие-то потерянные или страдают похмельем.
Он издаёт смешок.
— Да, помню эти дни, — допивает шампанское и проверяет часы, проливая оставшиеся капли на ковёр, пока поворачивает запястье. — Во сколько вечером у тебя рейс?
— В десять, — отвечаю ему. — Вероятно, мне следует подняться наверх и удостовериться, что я все собрал.
Я направляюсь к лестнице, когда Лаклан говорит мне вслед:
— Я отвезу тебя в аэропорт.
— Не беспокойся, — отвечаю я. Судя по интенсивности в его глазах, могу сказать, он хочет поговорить. И даёт понять, что хочет, чтоб я поговорил с ним. В прошлом году, во время подготовки к моей новой работе в Королевском колледже и переезду в Лондон, Лаклан находился рядом, чтобы убедиться, что я справляюсь, что у меня все хорошо. Может быть, это потому что я помог ему получить помочь в его проблемах с наркотиками и алкоголем, может он просто в принципе сильно беспокоиться обо мне, как друг и как брат.
Наши отношения всегда были немного напряженными и нестабильными, но, по крайней мере, теперь он один из тех немногих людей, на которых я могу рассчитывать.
— Это не проблема, — резко говорит он, фирменный знак заботы от Лаклана. — Я заброшу Кайлу домой и затем отвезу тебя.
Я выдыхаю и киваю.
— Конечно, спасибо.
Быстро поднимаюсь по лестнице и проверяю в порядке ли моя дорожная сумка. Когда я в Шотландии, то обычно останавливаюсь у родителей в своей старой комнате. Подобное заставляет чувствовать себя ужасно старым, стоит мне хотя бы взглянуть на свою старую кровать, не говоря уже о том, чтобы спать на ней, но есть в этом и что-то утешительное.
Сейчас моя квартира в Эдинбурге сдаётся, так что там я остановиться не могу. В конце концов, я скорее всего продам ее. Я согласился на должность профессора киноведения в колледже с долей скептицизма и без реальных долгосрочных обязательств. Сейчас я аренду прекрасную квартиру в районе Мэрилебон, но пока не почувствую, что работа постоянная и я там надолго, предпочитаю осторожничать в своей новой жизни.