– Нет, она была родственницей старой миссис Барти.
– Старая миссис Барти еще жива? – спросила миссис Симс.
– Да, – ответила Дороти. – Это бабушка Дика.
– Тогда, Джонни, ты никак не можешь…
Но Дороти перебила ее:
– Джонни, ты не хочешь, чтобы Нэн вошла в эту семью, да?
Он открыл рот, набрал воздуха и снова закрыл. Дороти торопливо спросила:
– Когда ты туда собираешься и как будешь добираться?
– Поеду завтра утром на машине.
– Я поеду с тобой.
Джонни не знал, что ответить на это.
– Что происходит? – резко спросила Барбара Симс.
Дороти подалась вперед.
– Мы здесь одни, и мы все прекрасно знаем, что ты ходил в больницу к Эмили. По крайней мере, я это знаю, и, думаю, твои родители тоже. Эмили беспокоило это старое убийство? Поэтому она не хотела, чтобы Нэн имела что-нибудь общее с этой семьей? Да?
Джонни почувствовал, что краснеет. Он выдохнул:
– Полагаю, именно это и называется женской интуицией?
– Сдавайся, – сказал отец, раскладывая пасьянс.
– Ну, хорошо. Я взялся за эту работу, чтобы выяснить истинное положение дел.
– Каким образом? – нахмурилась мать.
Джонни на минуту задумался, какая ложь могла бы усыпить материнскую тревогу.
– Ходили слухи, – сказал он, – что семейство Барти, ну, вроде бы довело этого беднягу до убийства, если судить по тому, как они пытались тогда избавиться от него. Я хочу сказать, если они такие люди…
– Да, – протянула миссис Симс, – мы действительно ничего не знаем о них.
– Слишком поздно, – возразила Дороти.
– Может, поздно, а может, и нет, – вспыхнул Джонни. – В любом случае я должен защитить Нэн. Даже если это и поставит меня в неловкое положение.
– Конечно, должен, – задумчиво произнесла миссис Симс.
Дороти сказала:
– Это моя забота. Теперь, когда Эмили нет с нами. Мне надо было поехать с Нэн.
– Итак, Джонни… – начала миссис Симс, удобно располагаясь на стуле.
– Нет, мама, – ответил он. – Я не собираюсь больше ничего рассказывать об этом убийстве. Более того, на этом я говорю всем спокойной ночи, потому что завтра выезжаю в четыре утра.
Он поднялся.
– Это очень рано для тебя, Дотти, – продолжил он мягко. – Может быть, тебе лучше написать Нэн и договориться с ней, что ты приедешь через день или два.
Дороти посмотрела на него снизу вверх и сказала просто:
– Я лучше поеду с тобой, Джонни.
Джонни заколебался. Ее слова тронули его.
– Дороти, ты тоже отправляйся спать, – сказала миссис Симс, – а я упакую твои вещи.
Женщины засуетились.
– Так ты не сдаешься? – спросил отец у Джонни, все еще стоявшего в комнате. Позже Джонни подумал, что, должно быть, есть такая штука, как мужская интуиция. Потому что отец сказал ему тихо:
– Поосторожней, сын.
В старом каркасном доме, утопающем в зелени деревьев, самых больших на мили вокруг, медицинская сестра помогала лечь в постель старой леди.
– Такая милая молодая девушка, не правда ли, миссис Барти?
Зубы старой леди уже лежали в стакане, поэтому улыбалась она неохотно. Мягкими старческими губами она прошамкала:
– Люблю видеть в доме молодые красивые лица. Всегда любила Джозефину, Кристи…
– И миссис Бланш.
Старуха не упомянула Бланш.
– Теперь Нэн. Нэн – это имя ей не подходит.
– Короткие имена – последний крик моды, – сказала медицинская сестра.
В большой гостиной, по другую сторону от большого холла, Бланш Барти говорила своему мужу Бартоломью-младшему:
– Не могу себе представить, что Дик женится на этой девушке. Остепенится… Не могу представить…
Барт, небольшой, плотный мужчина с гладким лицом, рассеянно откликнулся:
– Неужели, дорогая?
Бланш поправила браслеты на руке.
– Кажется, у девочки есть деньги.
– Они получат мамин пай, – помолчав, сказал Барт. – У Дика будет капитал.
– И ты согласен, Барт?
– Не я, вообще-то, решаю. Мама очень довольна сыном Натаниэля. Мне пришлось согласиться. А ты считаешь, он остался прежним? Не остепенился? Дик тебя раздражает?
Браслеты нервно звякнули.
– Нет, нет, – пробормотала Бланш.
Наверху у дверей большой спальни Дик сказал невесте:
– Ты устала. День был трудный. Постарайся хорошенько выспаться.
– Кажется, мне будет хорошо спаться. Я чувствую себя как дома. Странно, правда?
– Нет.
– Почему? – мечтательно произнесла Нэн.
– Потому что, любовь моя, твой дом – со мной. Давай поженимся. Зачем откладывать?
– Потерпи немного, – ответила Нэн. – Не очень долго, дорогой.
Дороти была очень молчалива. Километр за километром исчезали под колесами машины, а она не задала ни одного вопроса. Тем не менее Джонни постоянно ощущал ее присутствие, он ни на минуту не мог забыть, что она рядом. Наконец он спросил:
– Что ты будешь делать, если Барти не пригласят тебя погостить в их доме?
– Поселюсь в мотеле.
Что-то в ее упрямстве порадовало Джонни.
– Значит, ты больше не думаешь, что уже слишком поздно?
– И все-таки поздно, – ответила Дороти.
– Что ты думаешь об этом Дике Барти?
– Я думаю, что он всегда был поблизости.
– Он действительно любит Нэн?
– Она любит его, – резко сказала Дороти. – Он ужасно торопит ее. Нэн слишком привыкла к тебе, Джонни.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну… я не знаю. Он слишком взрослый для Нэн.
– Тридцать два. А мне двадцать восемь.
– Ты тоже для нее слишком взрослый, – уколола его Дороти.
Джонни отвел глаза.
– Ты встала на тропу войны, – заметил он.
– О Джонни, не надо…
– Не надо чего?
– Не надо ходить вокруг да около. И кроме того, никогда не соглашайся, чтобы тебя проверяли детектором лжи.
– Что?
– Ну, как, ты думаешь, я догадалась, что ты лжешь, когда ты говорил нам, будто не ходил к Эмили?
Джонни вспомнил, что тогда, когда сердце его учащенно забилось, ее голова лежала у него на груди. Сейчас прохладные пальчики Дороти касались его запястья.
– Ведь ты выдумал эту работу для Родерика Граймса? Правда?
Джонни почувствовал, как его сердце опять забилось сильнее. Он осторожно убрал руку Дороти и упрямо заявил:
– Я получил работу. И брось, пожалуйста, свои штучки.
Дороти смутилась.
– Хорошо, Джонни, не рассказывай мне ничего, если не хочешь.
– Хочу, – сказал он, немного помолчав. – Мы с тобой по одну сторону. Может быть, мне понадобится твоя помощь.
– Может быть, – прошептала Дороти, она не смотрела на него.
– Кристи Макколи было двадцать два года, – начал Джонни. – Она была убита ударом по голове, а ее мужа схватили с орудием убийства в руках. Я разговаривал с ним в тюрьме.
– Ой!
– Я считаю, что должен сказать тебе, – продолжал Джонни, – он думает, что это сделал Дик Барти.
– Понятно, – проговорила наконец Дороти. – Вот в чем дело. – Она выпрямилась. – Эмили знала об этом? Откуда?
– Не знаю, – быстро ответил Джонни. – Она хотела, чтобы я попытался выяснить правду.
– Почему ты ничего не сказал нам? – спросила Дороти.
– Понимаешь, Дотти, есть большая вероятность, что этот человек, Макколи, просто ненормальный. Фактически нет никаких оснований верить тому, что он говорит.
– Все равно, ты должен был сказать, – холодно ответила Дороти.
– Я… А как же Нэн?
– Что Нэн? – спросила Дороти. – Если бы кто-нибудь считал, что мой жених совершил убийство, я бы захотела об этом знать.
Джонни поморщился, как от боли. Но он не мог ничего больше ей рассказать. Он не мог открыть ей тайну Нэн. Он обещал.
– Не представляю, что ты можешь сделать, – сказала Дороти. – Семейство Барти вряд ли растрогается и выложит тебе свои тайны. Если Дик кого-то убил, он будет молчать. Тебе придется все рассказать Нэн, Джонни, другого выхода нет.
– Я не собираюсь ничего говорить Нэн, – сердито ответил он, – пока у меня не будет ничего весомее. И ты тоже ничего не расскажешь Нэн, пока я не разрешу тебе.
Дороти промолчала.
– Обещай мне это, Дот, или я…
– Или ты?… – холодно переспросила она.
Они проехали милю или две в полном молчании. Наконец Джонни произнес:
– Ну хорошо. Что нам делать? На твой независимый взгляд? – он улыбнулся Дороти. – У тебя, конечно, есть все права. Прости меня.
Ответ Дороти удивил его.
– Я понимаю, как все это непросто для тебя. Ты идешь на то, что тебя сочтут ревнивым и злым, так ведь?