Шарлотта Армстронг - Лучезарно-голубое

Дороти продолжала расчесывать волосы. Она думала, что мужчина, который позволяет своей матери так третировать жену, – вовсе не прелесть. Нэн витает в облаках. Эти люди вскоре станут ее родственниками. Нэн воображала себе, какими замечательными они окажутся, и потому видела их всех в розовом свете.

– Как насчет свадьбы? – спросила Дороти.

– Бланш настаивает, чтобы свадьба состоялась здесь.

– Я считаю, что невеста должна выходить замуж из своего собственного дома, – медленно произнесла Дороти.

– О Дотти, не обижайся. Все будет очень скромно. По-семейному. Очень тихо. – Нэн смущенно окликнула ее: – Дот?…

– Да?

– Ты не могла бы как-нибудь повлиять на Джонни?

– Я?

– Он же тебе всегда нравился.

«Ты отдаешь мне Джонни? – подумала Дороти. – Теперь, когда он тебе больше не нужен? Теперь, когда мне не нужно сдерживать себя, потому что он твой единственный поклонник?» Она наклонила свою белокурую голову и сильным движением зачесала волосы вперед.

Она услышала, как Нэн застенчиво и мечтательно произнесла:

– Сегодня утром мы с Диком сделали анализ крови.

– Сегодня утром?!

– Дик сказал, что лучше поскорее выполнить эту формальность. Без этого не дают разрешения на заключение брака.

– Я знаю, – ошеломленно сказала Дороти. Обеими руками она откинула со лба волосы и попросила: – Не торопись, дорогая.

– Я и не тороплюсь, – упрямо ответила Нэн.

– Что ты собираешься надеть? – с воодушевлением спросила Дороти и увидела, как изменилось выражение лица Нэн. – На это потребуется время, – добавила она довольно мрачно.

Лежа в темноте без сна, Дороти чувствовала себя лет на двадцать старше Нэн. Было бы несправедливо сердиться на Нэн просто потому, что ей не сказали того, что ей следовало бы знать. Жестоко разрушать мечту, но не менее жестоко оставлять Нэн в неведении. Дороти не верила, что Дик Барти мог кого-то убить, но дело было не только в этом.

На следующее утро Джонни Симс беседовал с деревенским адвокатом по имени Маршалл. Семнадцать лет назад Маршалл был защитником Клинтона Макколи.

– Боюсь, я неверно повел эту историю с двумя булавками, – сказал адвокат. – Граймс собирается написать об этом деле? Под каким углом зрения?

– Еще не знаю, – ответил Джонни. – Макколи говорит, что он невиновен.

– Возможно, что так оно и есть, – вздохнул адвокат. – Возможно. По крайней мере, я убежден, что у Кейт Каллахэн действительно была одна из булавок.

– Как же получилось, что вы не смогли убедить в этом присяжных?

– По собственной глупости.

– Как это получилось, сэр? – осторожно спросил Джонни.

В ржаво-рыжих волосах адвоката просвечивала седина. Кожа на лице висела тяжелыми складками. У него были широкие квадратные ладони и короткие пальцы.

– В общем так, – адвокат откинулся на спинку стула, – Кейт Каллахэн убедила меня в том, что Натаниэль Барти подарил ей булавку. Я был удивлен. Трудно было поверить, что такая женщина, как Кейт, при всей своей красе, могла привлечь Натаниэля. Ну я и решил схитрить. Я пошел в дом Барти, чтобы поговорить насчет булавки.

– Зачем?

– Я собирался заключить с ними что-то вроде сделки. Я знал, что семья не захочет признать, что Натаниэль вел себя не так, как подобает настоящему Барти. Поэтому я думал, они предпочтут, чтобы история Натаниэля и Кейт не всплывала в суде. И когда поймут, что булавка в кармане не является уликой против Макколи, встанут на сторону правды и справедливости. Я хотел, чтобы семья была на стороне Макколи. Я собирался сказать им, что не буду объяснять на суде то, как булавка оказалась у Кейт, или постараюсь найти приемлемое для них объяснение. Что-то в этом духе. Семья должна была поддержать Макколи, и это главное. Поэтому я, такой сладкоречивый, отправился к ним, собираясь оказать им услугу. Но жизнь спутала все мои карты.

– Как же так?

– Сначала я встретился с Натаниэлем. Он словно окаменел. Даже не пожелал говорить со мной. Тогда я отправился к старику. Он вспыхнул, как порох. Просто пришел в ярость. Был готов немедленно лишить Натаниэля наследства. Но тут встряла старуха. Она клялась, что все это выдумали для того, чтобы бросить тень на Барти. Она говорила, что Кейт готова солгать ради сделки, которую я предложил им. Старуха заявила, что это заговор. Старый Барти ужасно рассердился. Никто не имеет права оказывать на него давление. Я совершил грубую ошибку: исчез элемент неожиданности. И на дознании все для них прошло гладко. Они были готовы к вопросам о булавках. Натаниэль просто достал из кармана вторую булавку.

– Послушайте меня, – сказал Джонни. – Если вы верите Кейт, то скажите мне, как эта булавка могла оказаться у Натаниэля? Получается, это он взял булавку Кристи из сейфа?

– Нет, нет. У Натаниэля было твердое алиби.

– Неужели? – заинтересовался Джонни.

– Да. Садовник спал в парке. Сейчас я уже не помню, как обстояло дело, но алиби было твердым.

– Но если булавка Кейт была в кармане Макколи, то булавку Натаниэля могли взять только из сейфа! – воскликнул Джонни. – Каким образом?!

– Хороший вопрос, – вздохнул адвокат. – В свое время я размышлял, не могла ли сама старуха подобрать эту булавку с пола.

– И таким образом подставить Макколи?

– Защитить Натаниэля. Она очень властная особа, а Натаниэль был ее любимцем. Отец терпеть его не мог. Зато она… Она нянчилась с ним изо всех сил. Иногда мне казалось, что она любила Натаниэля даже больше, чем своего собственного сына, Барта-младшего. Забавно. Натаниэль был еще тот парень. Он всегда врал.

– Врал?

– До смерти боялся отца. Поэтому ему и приходилось врать. В некоторой степени его вынуждали на это. Старик съел бы его живьем. Для такого слабовольного человека, каким был Натаниэль, ложь была единственным способом существования.

– Значит, Макколи осудили благодаря совпадению и вранью?

– Кто-то, безусловно, врал. Но я не говорю, что Макколи невиновен. Я не знаю.

– А как насчет этого парня? Дика?

– А, это, – сказал Маршалл. – Это теория сестры Макколи. Довольно трудно поверить, что такую вещь мог совершить пятнадцатилетний подросток.

– Что он был за парень?

– Дикий парень. Но вовсе необязательно, что все необузданные подростки оказываются такими плохими. Помню, мне даже пришлось запретить дочери встречаться с ним.

– Почему, сэр?

– Потому что он был таким необузданным. Гонял по всей округе на машине, что в его возрасте не следовало бы. Это единственный раз, когда я употребил родительскую власть. Но Бланш нормально к этому отнеслась.

– Бланш! – Джонни был крайне удивлен.

– Моя дочь вышла замуж за Барта-младшего, – сказал адвокат. – Разве вы не знали?

– Нет, не знал, сэр.

– Барт – нормальный парень, – адвокат забарабанил пальцами по столу. – Лучше бы Дик не возвращался.

– Почему, сэр?

– Даже не знаю.

– А где он был?

– После того как его выгнали из колледжа – уже не помню, из-за чего, – он скитался по всей стране. Поступил в морской флот и ушел оттуда. Перепробовал все на свете. Работал каким-то клерком на большом лайнере. Нигде не задерживался надолго. Появился здесь полтора года назад. Заискивал перед дедом. Но старик не включил его в завещание. Доля Натаниэля перешла к старухе.

– Дик был разочарован?

– Насколько я знаю, он мужественно воспринял это.

– Он участвует в деле?

– По-моему, сейчас он наемный работник. Если бы у него были деньги, уверен, Барт смог бы их использовать. Я так понимаю, что старик не очень-то следил за усадьбой. Барту придется многое модернизировать. Но только где Дику достать денег?

Джонни не стал объяснять ему, где именно.

– Барт все наладит, только дайте время. Он знает свое дело.

– Вы не думаете, что Дик мог иметь какое-либо отношение к смерти Кристи?

– Сомневаюсь, – ответил адвокат. – Макколи не сумел отделаться от обвинений. Присяжные признали его виновным. Вы не сможете в спешке опровергнуть это.

У адвоката были уставшие глаза.

Джонни поднялся.

– Барт и Дик придут сюда сегодня утром составить какие-то бумаги.

– Спасибо и извините меня, – торопливо сказал Джонни.

Нет, он ничего не будет опровергать в спешке. Но все равно, ему надо было спешить.

Стоя на обочине шоссе, протянувшегося через весь маленький пыльный городок, Джонни усиленно размышлял.