Алена Нефедова - Лучшее средство от любви

— Полина…

Белоснежка повернулась ко мне и злобно прошипела, перемешивая русские слова с английскими.

— К тому же он готовит (соглашайся) отвратительно. Вчера я, как это говорится, (я прикрою твою задницу), объелась чем-то, что, когда мы выплыли на берег, (а мне потом все объяснишь), я, о, вспомнила — тошнила, да. Но я вынуждена констатировать тот факт, что позавчерашнюю ночь — мою первую ночь на Сейшелах — этот человек провел со мной.

— Так и было, шеф. Эти двое орали и стонали за стенкой, как кошаки. Уж на что я крепко сплю, и то хотелось пару раз прибить.

Дружище Каспер. Так ловко подхватить выдуманную Полиной историю мог только настоящий чел.

— Менч, я же говорил тебе, эта леди и Марк ушли из бара вместе, — вступил в беседу Патрик.

Черт! Откуда здесь песок? И какого он мне в глаза попал?

У меня есть друзья?

Которым я небезразличен?

И девушка, которая готова лжесвидетельствовать перед представителем закона, чтобы прикрыть мою задницу?

А я этого достоин?

— Слушайте, при всей моей симпатии, которой в подобных обстоятельствах не место, и вашей дружной поддержке, мне все равно следует действовать в рамках положенной процедуры. А она подразумевает все же задержание подозреваемого. И препровождение вас всех — раз уж вы прямо хором стремитесь засвидетельствовать непричастность мистера Зарицки — в участок. Причем всех раздельно, дабы исключить возможность сговора. — Менч нахмурился до глубоких борозд на лбу и потер виски. — Вот же… на нашу голову.

— Хотелось бы вам напомнить, — со строгим видом снова вмешалась Полина, — что на данный момент я и Марк являемся только что спасенными… э-э-э… жертвами кораблекрушения…

— Я бы это назвал инцидентом на воде… — попытался возразить коп, но она отмахнулась.

— Не суть. Главное, что мы оба голодны, обезвожены, страдаем от солнечных ожогов, а значит, не считаемся лицами, способными на адекватную дачу показаний. Это никакой суд не примет.

— Да неужели? — У шефа полезли на лоб брови от ее напора.

— Уверяю вас, — закивала Белоснежка, поражая меня своей настойчивостью в стремлении отмазать меня от того, в чем я и так не виноват.

Что-то кольнуло внутри, давно знакомое, легко объяснимое, то, что сразу уложило происходящее в хорошо известную мне циничную систему координат. И невесть откуда взявшуюся тесноту в горле и подозрительную резь в глазах мигом как рукой сняло.

— Ладно, думаю, никакой катастрофы не случится, если вы несколько часов отдохнете, приведете себя в порядок и позаботитесь обо всех нуждах, — смирился Менч, которому, совершенно очевидно, была и самому поперек горла эта история. — После же все! — все здесь присутствующие — являются без напоминания в участок и дают показания. Я иду на злостное нарушение должностной инструкции исключительно потому, что действительно верю в твою невиновность, Марк. Если в итоге выяснится, что это не так, мой мир реально перевернется. Пойду тогда в отставку с твердой уверенностью, что так и не научился ни черта разбираться в людях.

— Шеф, отставка тебе не светит, — заверил я. — Не по моей вине уж точно.

— Ну что, все к нам? — предложил сразу Каспер. — Полина, там Лана с ума сходит.

— Мы вас сейчас догоним, дай одну минутку, — придержал я за локоть Белоснежку, как только мы покинули пристань. — Рыбка моя золотая, мне бы кой-какую ясность внести в то, что тут только что происходило.

— Марк, а можно это уже после душа, кофе и хоть малюсенького завтрака, — жалобно посмотрела она на меня снизу вверх.

— Все будет в лучшем виде, прелесть моя, много времени это не займет, — оскалился я уже откровенно цинично. — Особенно если ты не станешь играть в непонимание. Как давно ты знаешь, кто я и сколько навскидку стою?

— Что, прости?

Так, ясно, выкрутасов «я не представляю, о чем ты» нам не избежать, а я их страсть как не люблю.

— Оʼкей, зайду с другой стороны. На что ты рассчитываешь, встав тут грудью на защиту моих чести и достоинства? Далеко идущие планы? Денежное вознаграждение? В каком объеме? Прежде чем озвучишь, уясни, что я реально никого не грабил, не насиловал и даже не помышлял об этом. Но твой энтузиазм оплатить готов. Оно того стоит.

— Ты что городишь? Перегрелся? — Лицо Полины словно туча заволокла, а в голубых глазах засверкали прямо почти настоящие молнии. Купился бы, если бы в прежние времена не был неоднократным свидетелем подобных женских спектаклей. У которых всегда одна цель — что-то с тебя поиметь.

— Ой, да ладно тебе, я же согласен платить. Честно! — рассмеялся я. — Ты только озвучь сумму. И, кстати, раз уж так у нас все пошло и секретов с примесью романтики внезапно не осталось, то как насчет и всего остального? Сколько, Полин? Сто лет не платил за секс, но уж больно ты меня…

Хлесткая пощечина прервала мою речь, но не слишком удивила. Сейчас будет акт второй спектакля, он же благородный гнев, слезы оскорбленной в лучших чувствах девы, а только потом мы перейдем к откровенной торговле.

— Я знать не знаю, кто ты такой, Марк Зарицкий, кроме того, что ты чертов капитан чертовой лодки, с которым я, не пойми с чего, решила изменить моим чертовым привычкам и жизненным принципам. Но теперь я несказанно рада, что этого не случилось. Потому что с этой минуты я уже и не хочу ни узнавать тебя, ни видеть, ни вообще помнить, что ты существуешь на свете. Надеюсь, на этом острове достаточно места, чтобы мы не пересеклись больше ни разу до конца моего отпуска.

— Полина…

Но она, продемонстрировав мне с обеих рук фак, понеслась к джипу Каспера.

Я сейчас не понял — это правда, что ли? То есть она типа не соврала и не знает меня по чесноку?

А чего тогда полезла защищать и отстаивать перед шефом полиции — практически незнакомца, в чужой стране, не боясь испортить собственную репутацию?

Из простой человеческой симпатии? Ко мне? К мудаку, из-за которого она свалилась в открытом океане в воду? Который накануне выставил ее на посмешище перед толпой незнакомых людей в баре? Который смущал ее откровенными разговорами, даже видя, что они для нее некомфортны?

Да нет. Это же бред какой-то!

«Когда-нибудь, Марк, ты встретишь свою женщину. Она будет порывистой или спокойной, нежной, а быть может, суровой, красавицей с придурью или умницей с изюминкой. И она готова будет идти за тобой на край света, в огонь и в воду, в болезни и в радости. Только ты, дружище мой циничный раздолбай, ради всего святого, не пропусти ее, как я однажды чуть не пропустил свою», — зазвучали в голове слова моего друга в той, прошлой моей жизни — Арсения Кринникова, жену которого я чуть было не увел у него. И слава всем богам, что не увел в результате.

Ну что я за дура такая?

Ведь сколько раз сама себе говорила — первое впечатление не врет! Если человек показался тебе мудаком, значит, скорее всего, он мудак и есть! Это только в романах за личиной засранца вечно скрываются благородные герои с тонкой ранимой душой, не понятые никем, ожидающие именно мазохистку героиню. Что будет вся такая «я все стерплю, любимый!». И, о чудо! Идиотизм ведь чистой воды!

Придурок!

Негодяй!

Он предложил МНЕ деньги за секс!

Да еще заподозрил в том, что я… А в чем, собственно, он меня заподозрил?

— Каспер, а что, Марк действительно так богат, как он говорит? — Ни хрена он не говорит, а просто обмолвился, но фак ему теперь, а не честную игру!

— Э-э-э, ну, если он тебе сказал, то…

— Зайчик, только не надо вот этих вот ваших мужских солидарностей и прикрываний. Раз он сам сказал Полине, что богат, значит, доверяет ей. Верно, солнышко? — Подружка с первого же взгляда поняла все: и что настроение мне только что испортил кое-кто конкретный, и что столь нетактичный вопрос я могу задать в случае жесточайшей необходимости, и что клиента надо брать нахрапом с двух сторон.

— Ну, детка, мы, мальчики, особо о таком не чешем языками, конечно. — Бедняга аж вильнул рулем, когда рука Ланы легла на его загорелое бедро, а шаловливые пальчики сползли ближе к паху. — Но вам, так и быть, по секрету скажу: отец Марка — какая-то большая шишка в нефтяном бизнесе в вашей стране, да и сам он богат до неприличия, в том смысле, что кроме того, что он единственный наследник нехилого состояния, он еще и собственные деньги крутит то ли на фондовой бирже, то ли на Форексе — не знаю. Но вот его яхта-красотка стоит порядка трехсот тысяч долларов, и для него эта сумма — фигня вопрос. Он и Патрику помог его бар открыть, дал денег и сказал, чтобы тот не парился — когда сможет, тогда и отдаст. Так что, может, и не шейх арабский, но парень при деньгах наш Марк.