— Марк, Полья, вы одни? — просипел он сокрушенно и, чихнув, повалился назад.
— Мама дорогая, как же у вас тут все запущено! — изумилась я масштабам бедствия. — Ну нет, в таком виде его Ланке ни за что предъявлять нельзя.
— Конфетка! — опять восстал из псевдомертвых Каспер, услышав волшебное заклинание из пяти букв, и даже принялся биться насмерть с постельными принадлежностями, выпутываясь из них.
— А может, как раз и надо? — кивнул Марк на страдальца, незаметно облапав мою правую ягодицу, за что немедленно схлопотал локтем по ребрам, но все равно заухмылялся довольней некуда. — Так его гораздо жальчее, и срастется у них все по-быстрому.
— Зарицкий, у меня там мало того что впечатлительная беременная, так еще и не факт, что наш бедолага семейства зайцеобразных не заразный, а ты мне про «побыстрее»? Да кто ее остановит, если она его таким увидит? Совесть есть?
— Не-а, это общеизвестный установленный факт, — вздохнул он и снова потянулся обниматься.
— Моя конфетка здесь? — одержал-таки неравную победу над текстилем сопливый южный мачо и встал на ноги, дико озираясь.
— Спокойно, сластолюбец ты наш, надо тебя в божеский вид привести, — сообщил ему Марк, ущипнул меня еще разок и отскочил, избежав возмездия. — Давай-ка, дружище, мыться и бриться. Я подежурю, чтобы не убился в душе. — И добавил на русском: — Я же всю жизнь мечтал о том, чтобы подсматривать за другим мужиком в душе.
— Не подсматривать, а присматривать. Считай это первым этапом предребенковой практики.
— Ты серьезно?
— Еще как, Зарицкий. Ладно я уже пропащая, ты мне своим нефритовым жезлом все заводские настройки сбил и на себе зациклил, но в отношении детей я такой легкомысленностью страдать не собираюсь. Так что вперед.
— А когда его по башке шарашить новостью будем?
— Черт, ну из нас двоих кто мужчина? Реши сам. Но, по здравому размышлению, такое Ланка должна ему сама и сообщить.
— Ланка! — эхом повторил Каспер.
— Точно! Ты права, рыбка моя! — заметно обрадовался хитрец. Ну да одной задачей меньше.
— Полья, скажи, она еще помнит меня? — оглядывался на меня умоляюще жертва любви и жестоких русских холодов. — Она говорила обо мне?
— Все время. И ни о ком другом, — заверила я его, и парень сразу расслабился и позволил себя таки препроводить на санобработку с уничтожением лишней растительности.
Мне же досталась, похоже, самая «легкая» задача. Сообщить влюбленной по самое не могу, охваченной буйством гормонов взрывной подруге, что ее с болью оторванный от роскошной груди островной красавец прибыл, чтобы упасть ей в ноги (судя по его состоянию, именно это и есть самый реалистичный сценарий их встречи). И что бросаться ему навстречу и даже приближаться нельзя. Не то чтобы я сомневалась в адекватности Ланки в обычное время. Эмоциональная, да, но не сумасшедшая. Но тут, как говорится, обстоятельства весьма специфичны. Я вон тоже вся из себя такая умная и собой владеющая. Была. С утра. И ничего же не предвещало, пока Марк не вошел прущим буром ледоколом в мои территориальные воды.
— Ты уже подъехала? — набрала я подругу. — Жди меня в лобби.
— Марк! — стукнула я в дверь. — Номер свой дашь?
— Как действуем? — высунулся Зарицкий.
— Операция «окна любви».
— Чего?
— Я наберу тебя, как только почву подготовлю, а ты приведи Каспера к лобби, там те двери со стеклами, видел? Так вот, твоя задача, мой супергерой, удержать его с внешней стороны, а я уж как-нибудь Ланку с этой подержу. Говорить будут по телефону. И картинка, и звук тебе, но никакого прямого контакта.
— Белоснежка, ты точно не своим делом занимаешься.
— В смысле?
— В том, что тебе бы всякие шпионские истории пописывать или опусы про трагическую тюремную романтику. Уверена, что нам нужны такие сложности?
— Я ни в чем не уверена. Но не попробуем, не поймем.
— Значит так, — начала я, усевшись таким образом, чтобы Ланке пришлось сесть напротив, то бишь спиной к месту «x».
— Польк, ты чего румяная-то такая? — перебила меня подруга. — Или это не… У тебя появился кто-то! — «уличила» она меня. — Колись!
Ладно, чего уж тут тянуть резину.
— Пей, — подтолкнула я ей стакан с соком поближе. — Ланка, Марк приехал. За мной.
— Ну, он был бы полнейшим дебилом, если бы этого не сделал, — пожала она плечами, кажется, даже не особенно удивившись. — Поедешь?
— Пое… блин, не о том сейчас речь! Только я тебя умоляю, не психуй прямо сразу, нельзя тебе нервничать.
Набрав номер Марка, я сказала ему «ну, давай» и передала гаджет подруге.
— Ты меня прям пуга… — начала она, но тут же замолчала.
Даже со своего места я слышала, как Каспер что-то ей без остановки тараторит. У Ланки сначала глаза округлились до размеров чайных блюдец и задрожали губы, а выражение лица стало до такой степени жалобно-растерянным, что я с перепугу метнулась к ней, поднося ко рту стакан.
— И я тебя… — всхлипнула она. — Я тоже… И мне… И у меня болело…
Каждая фраза перемежалась всхлипами, меня уже никто не замечал. Ланка шарила глазами в поисках своего Ромео. Я оглянулась и, заметив их с Марком у стекла, указала ей. Ожидаемо тут же пришлось тормозить торпеду любви, увещевая и напоминая об интересном положении у нее и о потенциально вредоносном для будущего ребенка у будущего папашки. Сработало. А дальше нам с Зарицким только и оставалось наблюдать за тем, как крольчишки с двух сторон поливали прозрачную преграду, разделявшую их, слезами. Гладили руками, упирались лбами, прижимались щеками. Я стояла позади, слушая все эти бесконечные «и я тебя», «а мне как», «люблю», смотрела в глаза Марку на той стороне и хлюпала носом, как дура. А циничный капитан Голый Зад то и дело хватался за переносицу, пытаясь скрыть очень подозрительный блеск глаз, даже если порой и закатывал их к потолку в «какие же это все сопли» гримасе. К нам пытался подойти секьюрити гостиницы, но Зарицкий перехватил его на подлете и провел беседу с ним и портье с явным валютным подкреплением, так что наши подопечные смогли наговориться вволю. Только севшая батарея моего телефона прервала их беседу, но еще долго они прощались знаками, будто расставаться предстояло на год.
— Нуславатехосподи, — слитно выдохнул Марк, когда мы развели влюбленных бедолаг.
Каспера в номер — выздоравливать окончательно, что, полагаю, произойдет в кратчайшие сроки, а все еще счастливо всхлипывающую Ланку усадили в такси. Зарицкий обнял меня со спины, уткнувшись лицом в волосы на затылке.
— Если я однажды вот так же расклеюсь, ты меня не бросишь? — пробормотал он, даже не пытаясь по-настоящему облапать.
— Не-а, это было так мило, что у меня аж сердце разболелось.
— Всегда считал, что мило — это почти синоним тупо и приторно. Скучно и смехотворно.
— А теперь?
— Ну… это было… мило, — фыркнул он и сунул-таки ладонь мне под легкий плащ, накрывая грудь. — Пойдем ко мне в номер, красавица, он аж на целых полчаса пути ближе, чем твоя квартира.
Лирическое отступление закончено, вернулся мой ненасытный обычный Зарицкий. Но я его такого любого… люблю.
— А как насчет того, чтобы девушку сначала накормить-напоить, погулять-потанцевать, а уж потом спать уложить, добрый молодец? — подмигнула я, разворачиваясь в кольце его рук.
— Да какой там спать! — фыркнул нахал. — Три недели простоя, покой теперь только в твоих мечтах. А давай придем к компромиссу? Поднимаемся в номер, заказываем кучу вкуснотищи, трахаемся, пока ее приготовят и доставят, по-быстрому. Потом едим и кормим друг друга, само собой, в итоге опять трахаемся в качестве сладкого десерта, потом я включу музыку на телефоне, мы будем танцевать голышом и снова трахаться, но уже долго-долго и обстоятельно.
— Очень насыщенная программа, даже не знаю, соглашаться ли, — сделала я нарочито задумчивый вид. — Я как-то больше поклонница классической банальщины, особенно на первом свидании: погулять, держась за ручки, и пошептаться, любуясь питерскими красотами, кидая на спутника взгляды украдкой, постоять в обнимку у подъезда под одним зонтом и разойтись, робко поцеловавшись на прощание.
— Так, я не понял, ты сейчас на каком языке говорила? — отклонился назад Марк, заглядывая мне в лицо с прямо почти натуральной обеспокоенностью. — Что-то я ни слова не понял. Переведешь?