Мэри Патни - Лучший муж за большие деньги

– Завтра на повестке дня парикмахер. Ваша горничная Бекки – я правильно назвал? – должна научиться делать новые стильные прически.

Все это казалось замечательным, но Эмма не смогла подавить вспышку беспокойства:

– Энтони, а мы можем позволить себе всё это?

Он нахмурился, и на мгновение ей показалось, что её вопрос рассердил его. Но его голос оставался ровным:

– Ваш гардероб будет стоить немалых денег, но это – необходимые траты, которые я учёл, оценивая наши расходы. Поверьте мне, Эмма, я не имею никакого желания снова жить в долгах.

Она смотрела на него, зачарованная серьёзным выражением его лица и тем, как он сосредоточил всё своё внимание на ней. «Этот великолепный образчик мужчины был теперь её мужем. Её».

– Я доверяю вам, Энтони, – сказала она мягко. – Никогда не сомневайтесь в этом.

Она никогда не была так счастлива в своей жизни.

* * *

Вдовствующая герцогиня Уоррингтон тщательно рассчитала момент. Воны только заканчивали ужин, но удаляться из–за стола было ещё не время. Она пробежала взглядом по своей любимой семье. «Джеймс, её сын и герцог, обладал спокойным достоинством и сдержанным чувством юмором. Невестка Эмилия, женщина остроумная и искромётного обаяния. Сара, младшая внучка, которая весной будет представлена обществу, – глаза вдовы затуманились, когда она посмотрела на своего внука Бренда, будущего герцога, и его жену Сесилию. – О, они произвели на свет двух прекрасных мальчиков, так сказать, в полной мере выполнив свой долг, но что–то у них не ладилось между собой, а оба были слишком упрямы, чтобы спросить совета у тех, кто был старше и мудрее». Скрывая свои мысли, вдова сказала:

– Я получила большинство ответов на рождественские приглашения. Помимо обычных гостей, будут присутствовать и те, кого мы меньше всего ожидали.

Она сделала глоток вина, пока всеобщее внимание не обратилось к ней. Поставив хрустальный бокал на стол, она сказала:

– Приедет Верлэйн со своей молодой женой.

После её заявления воцарилась гробовая тишина. Герцог с женой быстро переглянулись. Лицо Бренда окаменело, а Сесилия опустила глаза в свою тарелку на пирожное в виде лебедя. Только леди Сара, слишком молодая, чтобы помнить то, что произошло, жизнерадостно воскликнула:

– Кузен Энтони? Чудесно! Он не приезжал на Рождество уже целую вечность. На ком он женился?

– На родственнице Вонов, как ни странно, – вдова посмотрела на сына. – На Эмме Стоун, дочери твоего троюродного брата. Она всегда приезжала с родителями, Джейн Вон и сэром Джорджем Стоуном. Они оба умерли от лихорадки десять лет назад. К счастью, девочка была в школе, а ведь она, вероятно, могла тоже умереть. С тех самых пор она не была здесь.

Эмилия поджала губы.

– Дочь Джейн Стоун. Я помню её. Хорошая девочка. Тихая, с превосходными манерами и очень выразительными глазами.

Джеймс с лёгкой иронией в голосе проговорил:

– Как приятно будет увидеть их обоих снова, – он внимательно посмотрел на сына, который не проронил ни слова. – Я и не представлял, maman[5], что вы всё ещё посылаете приглашения таким дальним родственникам.

– Именно поэтому сбор семейства нужно оставить в руках старших, – сказала она чётко. – У нас есть время и память, чтобы поддерживать семейные связи. Было нелегко проследить путь Эммы, но я удостоверилась, чтобы она получала приглашение каждый год. Она всегда присылала симпатичную записку, сожалея о том, что не может приехать.

– Я буду рада увидеть Эмму, – с вызовом проговорила Сесилия. – Я тоже задавалась вопросом, что с нею случилось. Она была милой и такой умной. Как прекрасно, что они с Энтони нашли друг друга после стольких лет, – она перевела задумчивый взгляд на мужа, но он не смотрел на неё, уставившись на гобелен на противоположной стене, его рот подёргивался.

Вдовствующая герцогиня медленно допила оставшееся в бокале вино. «Хотя фейерверки на Рождество не запускали, в этом году здесь точно будут лететь искры. С божьей помощью они наконец–то прольют свет на то, что слишком долго оставалось в тени».

Эмма с сомнением разглядывала кусочек тоста.

– Не думаю, что смогу есть. Я слишком волнуюсь, как подумаю, что сегодня мы действительно едем в Харли.

Её муж взял тост и вложил ей в руку.

– Ешь, – приказал он. – Тебе станет плохо, если ты отправишься в долгий путь в карете на пустой желудок.

Довольная его заботой, она послушно намазала на тост мёд и кусочек откусила. И, правда, было вкусно. Она обвела взглядом симпатичную комнату. За неделю их медового месяца в отеле она полюбила это место. Каждое утро им накрывали завтрак на маленьком столике в углу гостиной. В то же самое время приносили газеты, и они с Энтони привыкли неспешно делить трапезу, читая и обсуждая новости дня.

В первый раз, когда Эмма высказала своё мнение, её муж удивился, но очень быстро приспособился. Теперь он, казалось, наслаждался их беседами так же, как она. Позже, после очередного похода по магазинам за всем необходимым для её преображения, Энтони водил её по городским достопримечательностям, которые у неё не было возможности посетить, когда она работала.

Её взгляд обратился к дверям, ведущим в две спальни. В этом отношении их медовый месяц был неполным. Энтони всегда был очарователен и предупредителен, но не делал никаких попыток уложить жену в постель. Она не знала, то ли он слишком серьёзно принял её желание подождать, то ли просто был не слишком заинтересован.

Естественно, перед их поспешной свадьбой Эмму пугала необходимость отдаваться почти незнакомому ей человеку, но время быстро исправляло это. Тоска по Энтони, которую она испытывала в детстве, вернулась и стала в десять раз сильнее. Эмме нравилось каждое случайное прикосновение, даже если он всего лишь помогал ей выйти из кареты. Ей нравилось смотреть на него, изучая волевые черты его лица, его непринужденные, атлетические движения. Она находила удовольствие в маленьких открытиях, таких как, например, еле заметный шрам у него на подбородке, и наслаждалась неукротимой копной волос, которые жили своей собственной жизнью, дикой и свободной, что бы Энтони не делал, чтобы укротить их.

Её муж разлил остатки кофе – ещё один вкус, который они разделяли, – по двум чашкам.

– Знаешь, когда мы поженились, я больше всего боялся, что нам будет не о чем разговаривать, – задумчиво произнёс он. – Но никаких проблем в поисках тем для разговоров у нас не наблюдается.

Она одарила его подозрительно невинной улыбкой.

– Это потому, что ты так интересен, сам по себе. Нам всегда есть, что обсудить.

– Подлиза, – рассмеялся он с теплотой во взгляде. – У тебя отличное чувство юмора.

Эмма размышляла, не хотел ли он наклониться вперёд и поцеловать её. Кроме краткого соприкосновения губ на церемонии бракосочетания, они вообще больше не целовались.

После затянувшейся паузы он допил свой кофе и поднялся на ноги.

– Я прикажу подавать карету и пришлю носильщиков за багажом. Если мы хотим добраться до Харли за один день, нам лучше поскорее выехать.

Подавив разочарование, Эмма кивнула. Она не имела права жаловаться на то, что получила больше, чем заказывала, поскольку сама попросила дополнительное время, чтобы облегчить вступление в интимную часть брака.

* * *

Они доехали довольно быстро и прибыли в Харли как раз, когда на окружающие холмы стала опускаться темнота. Пока карета грохотала по длинной подъездной аллее, Эмма выглянула из окошка.

– Смотри! Зажгли рождественские свечи. Я и забыла про них.

Энтони посмотрел через её плечо и увидел светящуюся решётку из огоньков, по одной свече на каждом окне массивного здания. Лунного света было вполне достаточно, чтобы разглядеть светлые камни одного из красивейших зданий Британии. На самом деле это был дворец, почти такой же большой, как Бленхеймский дворец[6] или замок Говард[7].

– Я тоже почти забыл про свечи. Но теперь, когда я вижу их, они напоминают мне обо всём, что я когда–то любил в Харли.

– Я уже перестала верить, что когда–нибудь вернусь, – тихо произнесла Эмма. – А теперь, когда я уже здесь, мне страшно. Я жила в другом мире последние десять лет и больше не принадлежу Харли. Думаю, вдовствующая герцогиня пригласила меня только из вежливости, рассчитывая, что я откажусь от приглашения.