Ощущение, будто в моей груди что-то тяжело падает куда-то в живот, и, затаив дыхание, я смотрю на нее, такую открытую передо мной во всех смыслах. Поддразнивая, я не спешу и даю ей понять, что буду настолько терпеливым, насколько ей нужно, но когда она протягивает ко мне и руки и скользит ими по моей голой груди и животу, понимаю, что ей нужно большее — быстрее.

И не останавливаясь.

Лондон всхлипывает, тянет меня к себе за затылок, чтобы поцеловать, но я мотаю головой, потому что хочу смотреть и чтобы она чувствовала только мою руку. На самом деле, мне хочется, чтобы она стала безумной и немного слетевшей с катушек — мне нравится, как она становится измученной до предела, как жаждет поцеловать и ощутить меня сверху. Хочу, чтобы она умоляла о моем члене, языке и пальцах.

Она слегка стонет от разочарования, но слышать, как она задерживает дыхание, когда я ускоряюсь, и сдавленно ахает, когда вхожу в нее двумя пальцами — это неописуемо. Все это время она глаз не спускает с моего лица — я это чувствую, хотя и не вижу, завороженно следя за своими мокрыми от нее пальцами, за тем, как краснеет ее кожа и подрагивают ноги, и как, приподняв бедра и сильней прижавшись к моей руке, она сжимает пальцы изнутри и кончает с громким и протяжным криком.

По ее телу пробегает мелкая дрожь, когда, вытащив пальцы, я провожу ими по мокрой мягкой коже.

Она лежит с закрытыми глазами, погрузив пальцы себе в волосы.

— Ты там жива, Логан?

— Нет, — хихикает она, и я наклоняюсь провести кончиком языка по ее ямочке. Я хочу делать так целую вечность.

В ответ на поцелуй она приоткрывает рот, мягкий и теплый, вбирая мой язык и мои стоны. Мне хочется выбраться из собственной кожи проникнуть под ее, остро чувствуя любовь и отчаянную потребность в большем. Я по-прежнему не хочу секса, но тело готово растерзать за это мозг.

Лондон открывает газа и улыбается, поняв, что я смотрел на нее во время этого поцелуя.

— Можно мне… — она не договаривает свой вопрос и скользит рукой вниз по моему животу, к ремню. Смотрю, как она расстегивает его, и дрожащим голосом отвечаю:

— Да, — после чего, почти захлебываясь воздухом, добавляю: — Да, хорошо.

Лондон смеется над моей странной отчаянной сдержанностью, но не мне ее винить. Ну то есть блядь… Я не хочу ей отказывать. Да и не могу. Не в такой момент, когда она лежит тут голая. И не тогда, когда мои пальцы помнят, как она стискивала их своими мышцами. Так что если она сейчас ко мне не прикоснется, то я запрусь в ванной подрочить по-быстрому.

Не спеша расстегнув молнию, она смотрит на свои руки и приспускает брюки. Она убивает меня, ну честно. Я снимаю их, отпихиваю в сторону и снова поворачиваюсь к ней. Лондон запускает руку мне в боксеры и, наконец глядя мне в лицо, говорит:

— Иди сюда.

Она имеет в виду часть меня, которую берет в руку, ту часть тела, которая помнит прикосновения кончиков ее пальцев. Бля, я не знаю, почему, но это так горячо — что она так сказала, не обращаясь при этом ко мне, чтобы я наклонился и поцеловал ее, например. Это так мило и свежо, при этом невероятно сексуально, что я чуть не выпаливаю, как ее люблю, но момент не сильно подходящий, чтобы сказать это снова.

Как это ни парадоксально, но сейчас ясно понимаю, насколько я моногамен. Насколько хочу быть в постоянных и глубоких отношениях. И даже представить себе не могу, что позволю кому-то делать со мной то, что сейчас делает Лондон. Она просто прикасается к моему члену, но он уже принадлежит ей, как и любая другая клетка моего тела. И даже появившийся (в качестве теста) в моей голове образ Миа — секундное воображение, что на месте Лондон сейчас она — кажется настолько не правильным, что он тут же блекнет от ощущения губ Лондон, удовольствия от ее мягких и глубоких поцелуев и движений ее рук вверх и вниз: она сначала как будто знакомится со мной заново, а потом сжимает крепче и ускоряется, уделяя внимание именно там, где нужно. Я испускаю стон в ее рот, и она отодвигается.

— Так нечестно! — со смехом восклицает она. — Ты не давал целовать…

Я перебиваю ее, снова прижавшись к ней ртом и с силой раздвигая ее губы, чтобы нырнуть языком и погрузиться в нее всеми способами, какими только могу в этот момент.

Потому что сейчас я понимаю, почему она так хотела целовать меня несколько минут назад. Причина в ноющей боли в моей груди, что пытается выплеснуться наружу, в желании полнее чувствовать эту девушку, поблагодарить ее — бля, я даже не знаю — и показать, на что похоже ощущение, когда она прикасается ко мне и дарит такое удовольствие. Двигаясь в ее руке, я ложусь на бок, притягиваю ее лицом к себе, продолжая трахать ее кулак, и поднимаю ее ногу себе на бедро, чтобы дать волю и своим пальцам.

Такая мокрая.

Я ввожу в нее один палец, сцеловывая и проглатывая ее всхлипы, и чувствую, что утопаю в ощущениях ее ладони на моем члене и ее влажной кожи на своей руке.

Это секс, но не совсем.

Это секс, но при этом куда большее.

Есть столько способов заниматься любовью с этой девушкой, и, боже, я хочу опробовать каждый.

Лондон подается бедрами навстречу моей руке, ерзает и покачивается, и да, она уже близко — потому что уже задержала дыхание — а когда я встречаюсь с ней взглядом, вижу, что она смотрит то на мое лицо, то на свою руку, которую я трахаю, и я практически читаю ее мысли — простое наблюдение за мной сейчас толкает ее к полной потере контроля.

— Кончи на меня, — шепотом просит она.

Много времени мне не потребуется. Пиздец, я изо всех сил сдерживался все это время — по крайней мере, об этом кричит мне собственное тело. Как только перестаю контролировать оргазм, он обрушивается на меня — три, четыре, пять мощных быстрых рывка в ее ладони, и вниз по спине стекает горячее удовольствие, выплескиваясь на нее. На ее живот и руку. На грудь и предплечье. Она смотрит, широко раскрыв глаза, и почти сразу же, слегка приоткрыв рот и откинув назад голову, с громкими отрывистыми вскриками кончает.

Тяжело дыша, Лондон кладет голову мне на плечо.

— А у нас это неплохо получается, — шепотом замечает она, потом, хихикнув, целует меня в центр груди.

Мы только что закончили, но мне трудно представить, что с ней хоть когда-нибудь не захочется тут же снова.

Осторожно провожу рукой ей между ног, и она скулит, потираясь об мою ладонь.

— Болит? — спрашиваю я.

Она молча мотает головой, щекоча волосами мне грудь.

— Лондон?

— М-м-м?

Я глажу средним пальцем ее клитор.

— Я очень хочу тебя тут поцеловать.

Выгнув спину, она прижимается ко мне и скользит руками по моей груди вверх к шее, чтобы притянуть ближе и поцеловать.

И таким образом не дать мне сползти вниз и сделать, что я хочу.

— Тебе не нравится? — не отрываясь от ее губ, спрашиваю я.

— Нравится, и даже слишком, — шепотом отвечает она. — И думаю, это чуть ли не лучшее, что ты можешь сделать для меня.

Немного отодвинувшись, я чувствую, как на языке вертится вопрос: «Тогда почему ты мне не позволяешь?»

Но Лондон меня опережает и так же тихо говорит:

— Просто я не могу в один миг взять и подарить кому-то свое сердце. Хотела бы. Но правда не могу.

Поцеловав ее, я замираю у ее губ, чувствуя, как в горле появился ком.

— Хорошо.

Лондон вглядывается своими голубыми глазами в мое лицо.

— Просто для меня это самое интимное на свете.

Кивнув, я отвечаю:

— Согласен.

Проведя рукой вверх по ее телу, я влажным пальцем обвожу ее сосок и наклоняюсь втянуть его в рот.

Это большая ошибка.

И от ее вкуса я, хотя только что кончил, хочу ее снова.

Почувствовав, как я твердею, Лондон поворачивается ко мне и берет меня в руку.

— Но ведь мы уже занимались сексом… — посмотрев мне в лицо, она продолжает: — И не понимаю, почему мы не занимаемся им сейчас.

Застонав, я смотрю, как она поглаживает меня, и чувствую, как наплыв эмоций стискивает грудь.

— Просто хотел, чтобы это было по-другому.

— Ты и сам сказал, что чувствуешь себя по-другому, — шепчет в ответ она.

— Я… Я хотел, чтобы это для тебя было по-другому.