Джулия Гарвуд - Львица

Ее грудь жаждала его прикосновений. Лайон покрывал легкими поцелуями ее шею, остановившись лишь, чтобы коснуться ее маленького ушка своим теплым дыханием, а затем – языком. Тыльной стороной руки он слегка коснулся ее сосков, один раз, второй и еще раз… пока внутри у нее не заполыхал огонь.

Когда он сдвинул вниз платье, обнажив ее грудь, она попыталась остановить его.

– Нет, Лайон, мы не должны…

– Позволь мне, Кристина, – произнес Лайон, и голос его охрип от охватившего его желания.

Его рот нашел ее грудь прежде, чем она успела запротестовать, а потом она была так потрясена тем, что он делал, что уже не в силах была возражать.

– Мне нравится пробовать тебя на вкус, – прошептал Лайон. – Боже, ты так нежна! – Его язык ласкал сосок одной груди, а рука в это время гладила другую.

Кристина вцепилась в него, плотно закрыв глаза. Тихий стон вырвался у нее. Острое желание заставило ее вновь прижаться всем телом к Лайону.

Кристине хотелось, чтобы эта сладкая пытка длилась вечно.

От дальнейшего позора ее спас голос кучера Лайона. Весть о том, что они добрались до ее дома, проникло сквозь сладостный туман.

– Бог мой, мы дома!

Лайон пришел в себя не столь быстро. Прошло несколько мгновений, прежде чем ее слова дошли до него. Он дышал тяжело и порывисто. Откинувшись на спинку сиденья, он глубоко вздохнул, пытаясь обрести какое-то подобие самообладания.

Кристина привела в порядок платье и села рядом, положив руку на его бедро. Лайон оттолкнул ее руку, вздрогнув так, словно она вонзила в него нож.

– Вы сердитесь на меня? – прошептала она. Глаза его были закрыты, щека подергивалась, и Кристина решила, что он действительно сердится на нее. Она сжала руки на коленях, пытаясь унять дрожь.

– Прошу вас, не сердитесь.

– Черт побери, Кристина. Дай мне минуту, чтобы успокоиться!

Кристина от стыда нагнула голову.

– Простите, Лайон. Я не хотела, чтобы наши поцелуи зашли так далеко, но я ничего не могла с собой поделать и совершенно не в силах была остановиться.

– Это я виноват, а не ты, – пробормотал Лайон, пытаясь извиниться. Он наконец открыл глаза и взглянул на нее. Черт, она выглядела такой подавленной! Лайон попытался снова обнять ее, но Кристина отпрянула в самый угол. – Милая, все хорошо. – Он заставил себя улыбнуться. – Мне проводить тебя в дом?

Она покачала головой:

– Нет, графиня спит чутко. Она услышит, – прошептала Кристина.

Лайон не мог уйти от нее. Не сейчас… не так. Он чувствовал себя кругом виноватым: она выглядела такой пристыженной! Он не представлял, как сможет утешить ее, если она начнет плакать.

– Черт, – пробормотал он себе под нос. Каждый раз, когда он дотрагивался до нее, он терял рассудок. Если он попытается утешить ее, то, наверное, сделает только хуже.

Лайон распахнул дверь и помог Кристине выйти из кареты.

– Когда я снова увижу тебя? – спросил он, одновременно пытаясь обнять ее. Кристина же пыталась оттолкнуть его руки, поэтому он не был уверен, что она расслышала вопрос. – Кристина, когда я снова увижу тебя?

Она отказывалась отвечать ему до тех пор, пока он не отпустит ее.

Лайон же не собирался отпускать ее, пока она не ответит.

– Мы простоим здесь всю ночь, – сказал он.

Вдруг Кристина обхватила его руками за шею и прижалась к нему.

– Я виню только себя, Лайон. Нельзя было просить вас жениться на мне. Я поступила очень эгоистично.

Ее слова так удивили его, что он разжал руки. Кристина не поднимала головы, и он не мог видеть ее огорчения, но с дрожащим голосом она не могла совладать.

– Пожалуйста, простите меня.

– Позволь мне объяснить, – прошептал Лайон. Он попытался вновь притянуть ее к себе. Кристина ускользнула, сделав быстрый шаг в сторону. – Женитьба меняет человека. Я вовсе не отвергаю тебя, Кристина, но я…

Она покачала головой:

– Не говорите больше ни слова. Вы могли бы влюбиться в меня, Лайон. И тогда, когда бы мне пришло время уезжать домой, вы бы остались с разбитым сердцем. Мне лучше выбрать кого-нибудь другого, того, до которого мне дела нет.

– Кристина, ты дома. Ты никуда не уезжаешь, – сказал Лайон. – Почему мы не можем…

– Вы совсем как Рон, да?

Ее вопрос озадачил его. Кристина заторопилась по ступенькам к парадной двери. Когда она повер-нулась, чтобы посмотреть на него, он увидел, что слезы катятся по ее щекам.

– Ваш друг крадет драгоценности, Лайон. А ваш грех больше. Если я дам вам волю, вы украдете мое сердце. Я не могу этого допустить. Прощайте, Лайон. Я никогда больше не должна видеться с вами.

С этими словами Кристина вошла в дом, и дверь тихо закрылась за ней.

Лайон остался стоять на ступеньках.

– Черта с два ты меня забудешь! – прорычал он.

Лайон был взбешен. Он решил, что во всем Лондоне сейчас не найти более разочарованного человека, чем он. Господи, и как его угораздило увлечься столь непредсказуемой женщиной?

Она имела наглость сказать ему, что он может влюбиться в нее.

Но Лайон знал правду. Да помогут ему небеса, ведь он уже влюблен в нее!

Безусловно, это признание совершенно его не радовало. Вернувшись к карете, он так рванул дверь, что чуть не сорвал ее с петель. Он крикнул кучеру, чтобы тот отвез его домой, и мысленно начал перебирать причины, по которым ему лучше держаться подальше от Кристины.

Эта женщина – бессовестная лгунья.

Он ненавидит лжецов.

Одному Богу известно, сколько сердец она уже разбила.

Судьба… он решил, что также ненавидит это слово.

Но когда он добрался домой, то уже смирился с мыслью о том, что ни один из его логически верных доводов ничего не меняет. Ему не уйти от Кристины, нравится ему это или нет.

"Майлала отказалась покидать родину. Она ни за что не хотела расставаться со своей семьей. Понимая ее любовь к родным, я все же очень боялась за нее. Она пообещала мне, что будет очень осторожна. Моя служанка собиралась прятаться в горах до тех пор, пока Эдвард не будет свергнут или не покинет страну. Ее семья должна была позаботиться о ней. Я отдала ей все, что имела, хотя это были такие крохи! Мы рыдали перед расставанием, как плакали бы сестры, зная, что больше никогда не увидятся.

Да, она была моей сестрой – душой и сердцем. Раньше я никому не могла довериться. Моей родной сестре Патриции верить нельзя. Учти это, дитя. Если, когда ты вырастешь, ты встретишься с ней, будь осторожна! Берегись ее, Кристина. Моя сестра обожает обман. Она питается горем других.

Знаешь, это ведь ей следовало выйти замуж за Эдварда. Они очень бы подошли друг другу, ведь они так похожи!"

Запись в дневнике

3 сентября 1795 года

В пятницу после обеда Лайон посетил таверну «Мрачный Брайан», расположенную в самой убогой части города. Разумеется, он отправился туда не за тем, чтобы выпить, а для того, чтобы разузнать кое-что у капитанов и матросов, бывших завсегдатаями таверны.

Он не без удовольствия посещал подобные места. Хотя на нем были дорогие штаны из оленьей кожи и роскошный камзол для верховой езды, ему не нужно было беспокоиться о том, что на него могут напасть. Лайона обходили стороной. Всем в этом районе была прекрасно известна его репутация. Они боялись его, но и уважали, приближаясь лишь тогда, когда он подзывал их.

Лайон сидел спиной к стене. Брайан, матрос, потерявший руку в драке на ножах и списавшийся после этого на берег, сидел рядом с ним. Лайон когда-то купил эту таверну и помог Брайану начать дело – за его верность в прошлом.

Маркиз расспрашивал одного за другим, не выказывая нетерпения среди бесконечных бесед или же когда собеседники явно лгали, чтобы получить еще одну бесплатную кружку эля. Только что вошедший в таверну матрос также подошел к столу и потребовал свою долю выпивки. Великан поднял за шиворот человека, с которым разговаривал Лайон, и небрежно отшвырнул его в сторону.

Брайан улыбнулся. Он по-прежнему любил хорошую драку.

– Ты, значит, никогда еще не видел маркиза Лайонвуда? – спросил он незнакомца.

Моряк покачал головой, сел и протянул руку к кувшину с элем.

– Мне плевать, кто он, – пробормотал он угрожающе. – Я хочу свою долю,

В глазах Брайна засверкали веселые искорки. Он повернулся к Лайону и сказал: