Лилия Орланд - Люби меня через годы

Логинов уложил меня на кровать и начал исследовать моё тело. Руками, губами и языком. Прежде я даже и не подозревала, сколько у меня чувствительных мест, от одного прикосновения к которым учащается дыхание, а мысли путаются, заставляя терять ощущение реальности происходящего.

Очень скоро я забыла о страхе, растворяясь в своих ощущениях, отзываясь на каждое прикосновение стонами и всхлипами.

Ярослав был очень осторожен, крайне нежен. Он любил меня как самую большую драгоценность в своей жизни. Я была его солнцем, его луной и звёздами, к которым мы воспаряли, следуя друг за другом заново открытой тропой.

— Я люблю тебя, — прошептал он мне после, когда мы лежали, тяжело дыша, полные новых ощущений, соприкоснувшись к тайне Вселенной.

— Я тоже люблю тебя, — уткнулась носом в ямку на его шее. Эмоции столь сильно переполняли меня, что хотелось плакать и смеяться одновременно. — Очень люблю. Больше всего на свете.

Я поцеловала Ярослава, сжала в руке луну и уплыла в сон, ещё успев почувствовать, как Логинов накрывает нас одеялом.

Мы не упустили ни одной ночи из тех, когда родители отдыхали в Пятигорске. Да и днём теперь много времени проводили вместе. Даже в школе. Одноклассники поначалу смотрели на нашу пару с удивлением. Слишком уж внезапно мы перешли от полного игнорирования друг друга к тёплому и плотному общению.

Впрочем, на людях мы не переходили дружеских границ, поэтому для сплетен было не слишком много пищи. И скоро на нас перестали обращать внимание. Почти все. Тем более, что на носу были выпускные экзамены.

Зато Кристина в буквальном смысле не давала мне проходу. Она «случайно» оказывалась у меня на пути, ставила мне подножки, толкала под руку, когда я несла поднос с едой в столовой.

После каждого происшествия Яворская усиленно извинялась и даже помогала поднимать рассыпанные вещи или еду, так что официально мне было не придраться к этим «случайностям». Но вскоре у меня уже выработался рефлекс, входя в помещение, я отыскивала взглядом Кристину и старалась пройти как можно дальше от неё.

Ярослав предложил поговорить с ней, но я убедила его этого не делать. Всё равно не поможет. Да и не хотелось разводить и дальше этот детский сад. Должна же она рано или поздно понять, что ведёт себя глупо, и отстать от меня?

Родители вернулись женатыми и счастливыми. Мы решили устроить небольшой семейный праздник по поводу их повторного бракосочетания, но папа в радостном порыве умудрился пригласить на него почти всю больницу и ещё с десяток друзей. Так что нам с мамой и несколькими её коллегами пришлось в спешном порядке накрывать стол на пятьдесят человек.

И всё-таки это было здорово. Правда, из семьи Логиновых родители никого не пригласили. И на этом празднике мне очень не хватало Ярослава.

В середине мая подвели итоги журналистского конкурса. Выиграла наша газета. А именно статья Логинова о заповеднике. С моими фотографиями. Наш первый совместный проект.

Мы с Ярославом стали чуть ли не героями школы. «Вестник первых» посвятил нам отдельный выпуск с большими фотографиями, который повесили в вестибюле школы.

Мария Анатольевна прямо на уроке пела нам с Логиновым дифирамбы и пророчила большое будущее.

В субботу мы решили отправиться на пляж и отпраздновать свою победу. Всем журналистским коллективом. Отказалась только Коваленко, сославшись на домашние дела. Но мы её приглашали не слишком активно. Всё-таки в компании учительницы чувствуешь себя немного скованным, а нам так хотелось оторваться перед началом экзаменов.

Мы договорились, кто что принесёт, и к одиннадцати утра собрались на Высоком берегу.

Людей на пляже было ещё мало. Пара десятков человек и три собаки. Мы выбрали свободный пятачок и расстелили принесённые с собой покрывала.

Ярослав взял с собой Герду, которая совершила уже несколько заплывов в погоне за мячом. А теперь бегала по берегу и лаяла на птиц, которые осмеливались подлетать к воде прямо перед её носом.

Барчук притащил мангал и теперь жарил сосиски и овощи, угощая собравшихся вокруг него девчонок.

Я лежала на полотенце и загорала, расслабленно наблюдая за противостоянием Герды и чаек. На мне был новенький белый купальник, который я приобрела специально для этого пикника. Мне хотелось, чтобы Ярослав смотрел только на меня. Он и смотрел. А ещё то и дело порывался коснуться под предлогом того, что нужно намазать меня кремом от загара.

Счастливо улыбаясь, я сообщила Логинову, что предыдущих двух намазываний вполне достаточно. На нас и так уже косятся. Особенно Яворская, которая с удовольствием испепелила бы меня взглядом.

И вообще, завтра родители опять оба дежурят в ночь. Ну что тут потерпеть осталось?

Девчонки захотели шампанского. И решили отправить за ним Ярослава, как разбирающегося в хороших дамских напитках. Герда побежала с ним.

А я решила искупаться, хотя водичка была ещё довольно бодрящая. Поднялась с полотенца и осторожно двинулась к воде. Камни были скользкими, особенно у самой кромки. Я аккуратно переставляла ноги, стараясь не поскользнуться.

Когда зашла в воду уже по колено, услышала позади себя плеск. Оглянулась и увидела Яворскую, спешившую ко мне с нахмуренными бровями и решительно сжатыми зубами.

Ну вот. Сейчас начнётся…

Я остановилась и приняла более устойчивое положение между скользкими камнями. Бежать некуда. Ярослав как назло ушёл в магазин. Придётся слушать то, что Кристина собиралась мне сказать.

— Ну что, радуешься, воровка? — начала она ещё на подходе, презрительно скривив губы. — Увела у меня парня. Отняла победу в конкурсе. И думаешь, всё тебе сойдёт с рук?

— Я ничего у тебя не отнимала, — прямо растерялась. Обвинения были какие-то глупые.

— Ты ещё пожалеешь! — она приблизилась почти вплотную ко мне и наставила указательный палец мне в лицо. Это выглядело бы смешно, если б в её голосе не звучала прямая угроза. — Я это тебе с рук не спущу! Ты мне за всё заплатишь! Тварь!

Эти угрозы не были пустыми словами, она обязательно их исполнит. Мне стало страшно. В глазах Яворской светилась неприкрытая ненависть.

От страха я отшатнулась и поскользнулась на камнях. Взмахнула руками, чтобы сохранить равновесие. И в этот момент Кристина схватила меня за лифчик и рванула на себя.

Раздался треск, одна из лямок порвалась, и верх моего купальника остался в руке Яворской. С берега донеслось радостное улюлюканье. Подруги Кристины снимали происходящее на свои мобильники. Сама она торжествующе вскинула лифчик над головой и побежала к берегу.

Я прикрыла грудь руками и отвернулась в сторону моря. Из глаз текли слёзы обиды. Может, я и виновата, что увела у неё парня. Но зачем же так унижать перед всеми?

Снова раздался плеск воды, и я почувствовала на своих плечах полотенце.

— Обернулась, — Барчук помогал мне прикрыться и смущённо смотрел в сторону.

— Спасибо, — всхлипнула.

— Пойдём, — он помог мне дойти до берега.

Я похватала свои вещи, натянула футболку и, больше ни на кого не глядя, рванула домой. Притихшие одноклассники молча смотрели мне вслед.

Крикнув суетившимся в кухне родителям, что мне нужно готовиться к ЕГЭ, я заперлась в своей комнате. Ещё не хватало, чтобы начались расспросы по поводу моих слёз. Нет уж, я хотела выплакаться в полном одиночестве.

Потому что Логинов не догнал меня. И не позвонил.

Я понимала, что его не было на пляже, когда всё произошло. Знала, что он ушёл в магазин. Но ведь наверняка уже вернулся, и ему рассказали, как Яворская поступила со мной. Так почему он не звонит сейчас?

Я то и дело смотрела на экран телефона, и его темнота повергала меня всё глубже в пучину отчаяния.

От обеда я отказалась, продолжая сидеть в своей комнате и слушая в наушниках печальные композиции, соответствовавшие моему внутреннему настрою.

Когда Логинов наконец позвонил, я уже накрутила себя достаточно и просто не взяла трубку. Пусть идёт к своей Кристиночке, раз ему плевать на меня. Может, они и вовсе вместе придумали унизить меня перед одноклассниками, поэтому и не звонил столько — праздновали удачно реализованный план.

Пришлось отказаться и от ужина. Вряд ли удастся избежать вопросов, если родители увидят моё опухшее лицо. Поем, когда они уснут. Хотя, если честно, мне было вообще не до еды. Слишком серьёзным оказалось потрясение и слишком глубокой обида. Хотелось лежать вот так под одеялом и никуда никогда не выходить. Не после такого позора.