— Конечно, нет, отец. — Каролин мягко улыбнулась. — Что зазорного в банкротстве?
— Но… когда я отдам все долги, боюсь, почти ничего не останется. По сути, останутся несколько картин и вещи твоего прадеда, Эгтона. А все остальное… о, Каролин, прости меня, если сможешь. — Он снова начал плакать. — Твое наследство, наследство твоих братьев — ничего не останется! Мне так жаль, так невыносимо жаль!
Каролин с удивлением ощутила, как в ней поднимается гнев. Не на отца, конечно, — бедняга сделал все, что было в его силах, чтобы отсрочить потерю. Должно быть, Себастьян долгие годы пытался поднять имение, защититься от неизбежного краха, боролся с трудностями, никак не показывая отчаяния.
Это был гнев на судьбу, на обстоятельства, на все то, что привело к неминуемой развязке, на тех, кто получит Амхерст-Мэнор, родовое гнездо семьи Беркли.
И сразу за этим Каролин почувствовала облегчение. Должно быть, гневаться на неведомых врагов было легче, чем утопать в слезах и страдать. Отныне Каролин предстоял собственный путь, и путь нелегкий. Лишившись денег и родного дома, она приняла решение перехитрить несправедливую судьбу, вернуть все то, что она у нее украла. Не Амхерст-Мэнор, нет! Каролин желала получить власть и богатство, найти свое место под солнцем.
И она уже знала, каким путем будет двигаться.
После жалкого, полного скорби Рождества, проведенного с семьей, Каролин вернулась в школу и с головой погрузилась в учебу. Образование было первым пропуском туда, куда она так стремилась попасть. Богатые люди всегда тянулись к тем, кто сумел пробиться наверх собственными силами, окончил колледж благодаря усердию и знаниям, а не солидным взяткам. Поэтому Каролин почти не вылезала из-за стола, заваленного учебниками, и в итоге к концу года получила-таки заветную стипендию и бесплатное место. Теперь она могла остаться в школе, даже если ее семья не заплатит за нее ни фунта. Это был первый шаг к новой жизни, где для нее будут открыты все двери, говорила она себе.
Каролин выросла в семье, где ее окружали одни мужчины, а потому с ранних лет владела искусством манипуляции сильным полом. Поразмыслив, Каролин решила, что благодаря этому таланту сможет вернуть деньги, пусть даже не свои. Это был самый короткий и легкий путь наверх.
Она решила выйти замуж по расчету. Каролин тщательно обдумала свое решение и разработала план действий.
Вариант с карьерой она сразу отвергла. Во-первых, она не имела представления о том, чем действительно хотела бы заниматься. Во-вторых, для того, чтобы заработать много денег, требовалось много труда и времени, а ждать она не хотела. Каролин решила идти по пути наименьшего сопротивления: найти себе денежный мешок в летах, пожилого богатея, окрутить и женить на себе казалось ей куда проще, чем растрачивать время и молодость на упорную тяжкую работу. Ей легко удавалось манипулировать собственным отцом и братьями, и она не сомневалась, что сумеет окрутить любого другого мужчину. Природа наделила ее редкой красотой: длинные белокурые волосы, изящное тело с нежной персиковой кожей, привлекательные черты лица — уже в пятнадцать она неизменно привлекала к себе взгляды. У Каролин была редкая улыбка — обольстительная и яркая. В школе у нее не было отбоя от поклонников.
Она разработала целую кампанию по завоеванию высшего света, принимала приглашения на каждую вечеринку, где был шанс встретить потенциального мужа, появлялась в частных клубах и домах от Сен-Тропез до Сардинии, дружила только с теми девушками, чьи родители оказывались достаточно богатыми, чтобы вращаться в нужных кругах. Она постоянно оттачивала свое мастерство на сверстниках, холила и лелеяла свою красоту, свое главное достоинство в предстоящей кампании.
Окружающие отмечали в девушке редкий ум и ценили воспитание. Каролин чутьем угадывала момент, когда личные отношения уже закреплены и можно двигаться дальше, в новую компанию, к новым вершинам. Она научилась первой узнавать о любом мало-мальски полезном человеке, успевала обаять его раньше других и тщательно зондировала почву, отбирая зерна от плевел. Она никогда не платила за себя в ресторанах и клубах, но делала это так умело, что никто не обращал на этот факт внимания. «Богатые папики», как Каролин называла своих потенциальных жертв, были в восторге от ее яркой внешности и аристократического происхождения, восхищались ее утонченностью и вкусом и прощали то, что никогда не сошло бы с рук девушке с обычной внешностью.
К моменту окончания школы Каролин превратилась в своего рода икону стиля, ей подражали и прислушивались к ее мнению. Не имея ни пенса в кармане, она сумела стать королевой «свингующего Лондона».
Свой двадцать первый день рождения Каролин отмечала на Итон-сквер, в роскошной квартире греческого магната, сделавшего состояние на судостроении. Они познакомились предыдущим летом, когда «папику» уже стукнуло пятьдесят четыре.
— Спирос, будь ангелом, застегни мне молнию, — кокетливо пропела Каролин, вертясь перед зеркалом в ванной.
Разумеется, она выглядела великолепно. Соблазнительное платьице из розового бархата, присборенное по низу, черные туфли на шпильке, волосы заплетены в две игривые косички. Каролин сознательно выбрала эту прическу, которую когда-то так любил ее отец. Греческий магнат тоже любил косички, но совсем подругой причине.
— Я помогу тебе с молнией, если ты поможешь мне с моей, — ответил Спирос, прищурив глаза и хищно улыбнувшись.
Каролин взглянула на застежку его светлых брюк. Легкая льняная ткань топорщилась от эрекции.
— Хм, — только и сказала она, закусив губу.
— Ты нарочно надела это платье, малышка, ведь так? Ты же знаешь, как я люблю твои ножки. И твои косички тоже.
— Бедняжка, — притворно-сочувственно пропела Каролин, — ты так напряжен! Конечно, я помогу тебе. Только помни, что времени в обрез, скоро начнут прибывать гости. — Она повернулась к зеркалу и нанесла на губы прозрачный розовый блеск, не забыв чуть наклониться вперед. Подол платья приподнялся, оголяя почти половину зада.
— Черт с ними! — хрипло бросил Спирос и потянул девушку на себя. — Я возбужден, как никогда. — Он положил ее ладонь себе между ног, стараясь не думать о том, что Каролин примерно одного возраста с его дочерью. — Мария впустит гостей, не беспокойся. И обещаю, что кончу быстро.
Так и случилось. Менее чем через минуту с момента, как Каролин опустилась перед греком на колени и расстегнула молнию брюк, он со стоном кончил. Его толстый член в последний раз конвульсивно дернулся у нее во рту (Каролин предпочла брезгливо сглотнуть сперму, чтобы не испортить безупречный макияж), и Спирос принялся заправлять рубаху в штаны.
Каролин раздражало то, что ее любовник вечно выбирает для секса неподходящие моменты, но она смолчала. Уже спустя пять минут, тщательно прополоскав рот и нанеся на губы новый слой блеска, она спустилась к гостям. Ее брат Джордж и его жена Люси приехали одними из первых, как и всегда. По нему можно было засекать часы, так пунктуален он был.
— Привет, милый, рада, что ты сумел выбраться, — заулыбалась Каролин, подходя к брату. Она приготовила для Джорджа особую улыбку — гостеприимную, но сдержанную, как и подобало хозяйке дома.
Джордж окинул ее наряд неодобрительным взглядом.
— С днем рождения, сестричка. Ты выглядишь… — Он растерянно глянул в окно, словно рассчитывая найти нужное слово висящим на занавеске. — Мне кажется, ты можешь замерзнуть в такой… крохотной тряпочке.
Каролин продолжала улыбаться, мысленно послав брату пару нелестных эпитетов. Его собственный костюм был заношен до такой степени, что уже лоснился на коленях и локтях. Каролин всегда удивлялась тому, до чего равнодушна круглолицая Люси к внешности мужа. Неужели пышку не раздражал потрепанный вид супруга?
— Да, здесь довольно прохладно, — вежливо ответила Каролин. — Но я рассчитываю согреться бокалом шампанского. Хотите, и вам принесу?
— О, спасибо, — расплылась в улыбке Люси. — Но Джорджу не нужно, он сегодня за рулем.
Джордж бросил на жену короткий взгляд, в котором Каролин успела прочитать неприязнь.
— Мне, пожалуйста, апельсинового сока, если есть, — сказал он сестре, которая была только рада возможности покинуть скучную пару.
Ее бесило, что оба брата так или иначе пытаются внушить ей чувство вины за недостойное, с их точки зрения, поведение. Им не нравился Спирос, оба не одобряли путь, которым она шла, но Каролин не позволяла себе сомнений. Если ее братьям было по душе жалкое существование, которое они влачили после потери Амхерст-Мэнора, то пусть катятся к черту, думала она частенько. Пусть живут в крохотных съемных квартирках на окраине, наливаются виски и оплакивают свою никчемную судьбу — это был их выбор. Она, Каролин, имела планы на жизнь и не собиралась растрачивать молодость на сожаления.