Людмила Немова - Любимые всегда рядом

Шабалин молчал, и Клавдия продолжила:

– Я всегда была против того, чтобы ты выпивал, ты знал это. И всё-таки пришел ко мне, не придумав ничего лучшего, как принести с собой бутылку водки? Вон она, выглядывает у тебя из кармана. Ты, наверное, подумал, что я обрадуюсь твоему визиту, насидевшись в одиночестве, мы разопьём с тобой эту бутылочку и заживём как раньше? – Клавдия печально усмехнулась. – Но прежнего, Серёжа, уже не вернуть. Твой отец сейчас тоскует о мёртвом ребёнке, которого убила родная мать, его дочь, а я страдаю о живом, о котором не знаю ничего уже четыре месяца, и думаю сейчас только о нем. Уходи, Сергей, и не приходи никогда, у нас будет больше ничего. Когда родится ребёнок, я разрешу, если захочешь, видеться с ним. Конечно при условии, что ты будешь достойно жить, не сопьешься и найдёшь себя.

Сергей ушел, так и не найдя, что возразить. Стеша и Иван вышли из соседней комнаты. Клава вздрогнула, увидев их. Она забыла, что была не одна, когда пришел Шабалин, и сейчас ожидала, что те будут осуждать её. Но к её удивлению, они одобрили такое решение.

И вот – эта телеграмма… Шабалин не мог так быстро отправиться на поиски, как обещал Клаве, и Анатолий не стал бы называть его отцом, зная, что они развелись. Тем более, Сергей и не был настоящим отцом Любочки. Степанида с мужем так ничего и не сказали Клавдии о странной телеграмме от брата. Однако они были настороже и не оставляли её одну, постоянно один из них был рядом.

Матвей всё больше убеждался, что это его дочь. На плечике ребёнка он увидел родимое пятно – точно такое же, как у него самого. Для простой случайности совпадений было слишком много.

Когда Матвей стал покупать в кассе билет на поезд, он обнаружил в своём кошельке порядочную сумму денег. Кто, кроме Андрея, мог подложить их ему? Тот не стал предлагать помощи открыто, знал, что друг откажется, поэтому и подложил их тайком. Матвей улыбнулся – для опытного разведчика эта операция была простой задачей.

Деньги выручили – в дороге он мог заботиться о Любе, кормить её вкусными и свежими продуктами. Матвей быстро вживался в новую для себя роль отца, даже научился заплетать ей косы, что ему очень нравилось. Какая-то женщина в поезде, видя, как неумело он это делает, вызвалась помочь прибрать роскошные волосы девочки, но та упрямо покачала головой и заявила, что папа заплетает ее лучше всех. Потом немного помолчала и добавила: «И ещё мама».

Через четверо суток они, наконец, прибыли на место. Как только отошли от вокзала, девочка сразу стала узнавать знакомые очертания. Когда они поравнялись с библиотекой, она уже не могла от волнения громко говорить и сказала почти шепотом:

– А здесь наша мама Клава работает. Давай пойдём сюда, к ней.

Они зашли. Был разгар рабочего дня. Посетителей в библиотеке было мало. Матвей спросил о Клаве. Ему сказали, что она здесь уже не работает. Ему показалось, что девушка сообщила об этом с сожалением.

Матвей с дочкой отправились дальше. Он волновался не меньше ребёнка. Вот и дом тёти Марии. Как там встретят его? Люба ни разу не назвала других имен, кроме маминого.

Девчушка потянула Матвея к дому. Дверь ему открыл мужчина, худощавый, высокого роста, у него не было одной руки. Он уставился в изумлении на девочку, наклонился к ней, и она со всего размаха бросилась к нему на шею.

– Дядя Ваня, я приехала, меня папа привёз! Смотри, какой у меня папа! Он меня нашел! А где мамочка, моя милая мамочка, она соскучилась по мне? Я очень скучала, очень-преочень!

Из комнаты выбежала Стеша. Мигом схватила девчушку на руки, стала целовать, звать Клаву. От шума вышла Клавдия, не поверила глазам, охнула, схватила дочку, заливаясь слезами счастья. Слезы помешали рассмотреть стоявшего за всеми Матвея. Он бросился к жене и поднял её вместе с дочкой на руки:

– Клавушка, любимая, это же я вернулся! Я больше никогда не оставлю тебя и дочку!

Клава не знала, на кого ей смотреть. Это не сон – её дочурка нашлась, обнимает своими маленькими ручками, дышит ей прямо в ухо нежным дыханием! И Матвей откуда ни возьмись, совсем рядом!

– Матвей, это правда ты? Но как же твой самолёт? Нам сообщили о твоей гибели! Матвей, Матвей, я не дождалась тебя, поверила, что тебя уже нет. Что я наделала? Любимый мой, не оставляй меня, прости меня! – растерявшись от внезапного счастья, со сбившимся дыханием сквозь слезы говорила Клава.

Матвей обнимал жену, целовал её руки, залитые слезами глаза и щёки, говорил, что любит её так же сильно, как и раньше.

Наконец первые эмоции немного улеглись. Любочка осторожно забралась к матери на колени и, как котенок, прижалась к ней всем тельцем. Клава была так счастлива, что не говорила ничего, а только без конца целовала её и гладила по мягким волосам, а сама смущенно поглядывала на Матвея, привыкая к его лицу заново.

Степанида хлопотала, собирала на стол, заставила всех умыться и усадила есть наваристый борщ и золотистую жареную картошку. На скорую руку она даже успела сварить Любочкин любимый молочный кисель.

От теплых запахов жилья, от аромата Стешиной еды, от знакомых лиц и новых, но уже тоже любимых, от того, что привычную военную форму он снял и переоделся в простую свежую рубашку, от всей этой милой домашней суеты – Матвей наконец почувствовал себя дома.

Девочка устала и почти засыпала за столом, но любимое лакомство по старой памяти съела до последней капли. Вскоре она уже тихо посапывала в своей кроватке, уткнув личико в куклу Зину. Стеша и Иван Федорович незаметно ушли к себе.

Клавдия и Матвей остались одни, чтобы проговорить всю ночь. Первую ночь из бесконечной череды их будущих ночей и дней вместе.

Обложка книги создана силами автора с помощью шаблона в открытом доступе с сайта www.canva.com