«И также он (т. е. посланец короля) сказал нам, что с государем Владом, воеводой Валашским, мне выгодно заключить мир на следующих условиях. Пусть сам Влад воевода платит мне дань по устоявшемуся обычаю, и пусть исполняет все обязанности по отношению к нам, которые прежде на себя взял, и новые, которые могут появиться (из-за нашего договора), но теперь он имеет право сам не приезжать к нашему двору. По этому поводу мы, полные уважения к Вашему Превосходительству (т. е. к королю), согласны, чтобы Влад воевода давал бы дань и всё, что во время наших переговоров он обязался (давать), и так дальше пусть делает, и мы согласны, чтобы лично не приезжал к нашему двору, но пусть нам отправит залог. И также, если наши (люди) в его земли убегут, их к нам отсылать, и так же мы сделаем, если его (люди) убегут сюда».
Фрагмент оригинала на латыни, с которого я переводила:
«…Ac etiam nobis narravit, quod domino Blado, vayvoda(e) Velacho, placeat mihi pacem secum agere in hoc modo: quod ipse Blado vayvoda mihi det tributum ad solitum primum ac in omnibus servitiis nostris sicut primo erat obligatus, quod noviter sit, nisi quod non personaliter ad nostram curiam veniat. De quo, amore Excellentiae Vestrae contenti sumus, videlicet quod Blado vayvoda det tributum et omnia quae in nostris negotiis erat obligatus, etiam noviter faciat ac contenti sumus quod ipse personaliter non veniat in curia nostra, nisi quod nobis mittat ostagium, ac etiam si nostri in locis suis fugiant, quod nobis mittantur et etiam nos sic faciamus, si de illis hic fugient…»
2) Другой отрывок — из сочинения историка Критовула (перевод не мой, а некоего Михаила К., найден на просторах Интернета):
«После того, как он (Влад, известный как Дракула) и его брат (Раду) были изгнаны (из своей страны) правителем пайонцев и даков Иоанном Гетом (правителем венгров и трансильванцев Яношем Хуньяди), который напал на них с войском, убил их отца и передал правление другому (Владиславу II), отец императора (султан Мурат II) принял этих беглецов, когда они искали у него убежища, и воспитал их, бывших ещё детьми, с большими почестями в царском дворце, и, в конце концов, оставил их в наследство императору и своему сыну (султану Мехмеду II). Тот тоже оставил их при себе и воспитывал с большой заботой, честью и с царской пронией»[2].
В романе Мехмед и Раду ни разу не сталкиваются друг с другом до 1451 года, потому что в исторических источниках нет никаких упоминаний о том, что эти двое сталкивались. Исторические источники говорят лишь о том, что с 1444 по 1451 год Раду жил при дворе, а не о том, что Мехмед виделся с Раду и говорил с ним.
Встречи и беседы вряд ли могли случиться, ведь Мехмеда постоянно окружала толпа придворных и слуг, не подпускавшая к нему никого лишнего. Не будем забывать, что у многих придворных были сыновья, а отцы мечтали, чтобы их дети подружились с Мехмедом и сделали карьеру. Зачем кому-то поощрять общение с Раду?
В период с 1444 по 1446 год у Мехмеда, жившего в Эдирне, конечно, были приятели-ровесники, которые занимались вместе с ним на уроках воинского дела, сопровождали на соколиной охоте и т. д. А если бы 12-летний Мехмед вдруг решил подружиться с 6-летним Раду (что само по себе странно из-за разницы в возрасте), дружба не продлилась бы долго, так как Раду оказался бы оттеснён придворными интриганами.
Конечно, в сериале «Фатих» нам показывают, что отец Мехмеда сам знакомит сына с маленьким Раду, и что Раду вместе с Мехмедом обучается стрельбе из лука, но ведь это художественное кино, а не документальное. Создатели вправе придумать, что хотят, но это не значит, что так и было. В реальности на уроках воинского дела никто не станет обучать 6-летнего ученика тому же, чему обучают 12-летнего. Программы обучения окажутся разные, поэтому совместное обучение невозможно.
Итак, в 1444–1446 годах Мехмед и Раду вряд ли дружили. Но может, дружба возникла позднее?
Известно, что Мехмед в период с 1446-го по 1451-й год (пока не взошёл на трон во второй раз) иногда появлялся при дворе. Это происходило незадолго до отправки в очередной албанский поход, а в конце 1449 года в Эдирне праздновалась очередная свадьба принца, и торжества продолжались три месяца.
Мехмед мог оказаться при дворе в самом начале 1447 года и несомненно оказывался в начале лета 1448 года, осенью 1448 года, а также с декабря 1449 по март 1450-го. Могла ли возникнуть какая-то дружба?
В начале 1447 года Мехмеду было чуть менее 15 лет, а Раду — не более 9,5 лет.
Осенью 1448 года Мехмеду было 16,5 лет, а Раду — не более 11 лет.
В декабре 1449 года Мехмеду было 17,5 лет, а Раду — не более 12 лет.
Как видите, во всех случаях Раду — ещё ребёнок, а Мехмед — давно взрослый. В 1449 году Мехмед женился уже в третий (!) раз. О чём ему говорить с 12-летним мальчиком?
ЖЕНСКИЕ ПЕРСОНАЖИ:
Хюма-хатун, мать Мехмеда
Дата рождения приблизительная. Если учесть, что её единственный сын Мехмед родился в 1432 году, а женщины в то время рожали рано (в 13–14 лет), то она сама должна была родиться в 1417 или 1418 году.
Её происхождение не известно. Хюму называют то француженкой, то итальянкой, то сербкой. Самая распространённая версия — Хюма по национальности была албанкой.
Известно, что она попала в гарем к султану Мурату исключительно благодаря личному обаянию. Хюма — гаремное имя, означающее «райская птица». Возможно, Хюма умела неплохо петь. Имя, которое мать Мехмеда носила до того, как попала в гарем к Мурату, неизвестно.
На могиле Хюмы написано «дочь Абдуллаха», а имя Абдуллах обычно давали тем, кто был обращён в ислам, но в случае с Хюмой эта надпись могла быть просто формальностью — надо было что-то написать на могиле.
Неизвестно, был ли её отец обращён в ислам, и сам ли отдал дочь в гарем. Возможно, отец остался христианином, а дочь была просто украдена у него и продана в рабство.
После рождения Мехмеда (в 1432-м) она с Муратом уже не общалась, а затем даже перестала жить в гареме. С 1437 года она жила с сыном в Амасье. С 1443 года — в Манисе.
Умерла в сентябре 1449 года в Манисе. С.Рансимен пишет, что умерла в августе 1450 года.
Похоронена в Бурсе, где традиционно хоронили султанов и их родственников, а Хюма всё-таки была матерью наследника престола.
Эмине Гюльбахар-хатун, первая жена Мехмеда
Она же — Эмине, дочь Абдуллаха.
Имя Абдуллах обычно давали тем, кто был обращён в ислам, но, как и в случае с матерью Мехмеда, этот факт почти не проливает света на происхождение Эмине. История отца Эмине, кратко рассказанная в романе, является предположением.
Гюльбахар — гаремное имя, которое получила Эмине, когда вышла замуж за Мехмеда.
Когда она родилась, неизвестно. Возраст, а также дата свадьбы вычисляются на основе даты рождения сына. Эмине стала матерью будущего султана Баязида II, а родился он 3 декабря 1447 года.
Это означает, что сама Эмине должна была родиться в 1432 или 1433 году, поскольку женщины в то время рожали рано. Наиболее вероятная дата свадьбы с Мехмедом — весна 1447 года, ведь имя Гюльбахар (гаремное имя, которое получила Эмине) означает «весенняяроза». Оно, скорее всего, было дано не спроста.
Иногда пишут, что Эмине Гюльбахар-хатун была наложницей, а не женой Мехмеда, но большинство историков всё-таки называют её женой и даже говорят, что Мехмед женился на ней по любви, причём не спросясь своего отца. Эта версия поддерживается в романе.