Тяжело дыша, он рухнул рядом с ней, целуя ее в закрытые веки, висок и губы. После чего, заставил себя отодвинуться от нее. Потому как, если он останется рядом, практически лицом к лицу, с ее мягкостью и своим семенем на ее коже, он не выдержит и попытается снова трахнуть ее.
Постаравшись как можно быстрее оказаться подальше от Рейн, он аккуратно вытер ее, принял душ, натянул штаны и уселся в угловое кресло, надеясь, что сумеет сдержаться и дать ей время отдохнуть... В его голове непрестанно крутился один и тот же вопрос: сколько ночей они могли бы провести вместе таким образом?
Он наблюдал за ней жадным взглядом, а потребность еще раз засадить ей, грызла его изнутри.
****
Несколькими часами позднее, Хаммер чувствовал себя словно натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. В течение ночи, он время от времени рисковал, и ложился на постель, умудряясь при этом поспать пару часов. Вот и сейчас, он лежал на своей половине кровати и наблюдал за дремлющей Рейн. Его кулаки были сжаты еще с момента пробуждения, а твердокаменный член, желал ее со всевозрастающей силой.
Его сердце замирало от восхищения, при взгляде на мягкие черты ее лица. Она была великолепна, намного прекраснее любого небесного ангела. И он больше не мог отрицать свои чувства к ней.
- Рейн? - он пытался разбудить ее, как только рассвет начал окрашивать небо, но она даже не шелохнулась.
Будь оно все проклято, ему столько всего хотелось сказать... и столько всего сделать для нее.
- Я так старался спрятать свое сердце, но ты украла его у меня с первого взгляда. Я люблю тебя, прелесть моя. Всегда любил... и гореть мне за это в аду, но я всегда БУДУ любить тебя.
Бесчисленные отказы в течение многих лет убивали его. Да, он, конечно, помог ей. Но и причинил немало боли. И сегодняшний день не будет отличаться от предыдущих.
- Прости меня, моя сладкая девочка. Я всего лишь жалкая подделка, а не защитник. Я пытался оградить тебя от всего, что могло бы навредить тебе. Но защищать тебя нужно было, прежде всего, от меня самого.
Черт возьми, боль от непрекращающегося желания буквально схватила его за яйца и немилосердно сжала. И он бы сдался. Но Рейн уже настолько крепко засела у него внутри, что пытаться вырвать ее оттуда, было невозможным, потому что, жизнь без нее, месяцами, годами... медленно сведет его с ума.
И сейчас он называл себя извращенцем, потому как ему было достаточно лишь одного взгляда на ее покрасневшие и пухлые губы, чтобы его член снова ожил. Горькая усмешка искривила его рот, пока он обводил взглядом ее алебастровую кожу.
Отметины его обладания темнели на ее молочной плоти. Ей придется носить их еще несколько дней. И у нее не останется выбора, кроме как помнить о том, что произошло между ними, не забывая о нем.
Сожалел ли он об этом? Да просто охренеть, как сильно. Но больше всего, он сожалел о том, что не может быть ее мужчиной. О том, что с чистой совестью, не мог стать тем, в ком она нуждалась. И о том, что был слишком большим извращенцем для нее.
Ее волосы, цвета воронова крыла, рассыпались по его светлым простыням. Хаммер не смог удержаться и, наклонившись, пропустил сквозь них пальцы. Возбуждение снова охватило его, когда он, положив ладонь на ее затылок, прижался своими губами к ее рту. Со все еще закрытыми глазами, она мечтательно застонала, уткнувшись носом в его щеку.
Ему снова захотелось скользнуть в ее киску, но пришлось сдерживать свое неуемное желание. Он и так уже измучил ее. Она не выдержит его неутолимого сексуального желания, которое лишь усиливалось, от ее присутствия. И это только половина проблемы.
Ужас наполнил его вены. Молча проклиная себя, он покачал головой. Он знал, что Рейн никогда не примет и не справится с живущим внутри него зверем. Да ей этого и не нужно. Она слишком невинная... и хрупкая. И слишком упрямая, чтобы прогнуться под все его требования. Потому как может сломаться, как Джульетта.
Его желудок скрутился в тошнотворный узел. От понимания того, что он должен был сделать, его рот наполнился желчью, и он лишь сильнее прижал ее к своей груди. Ему хотелось еще немного, всего несколько минут, подержать ее в своих объятиях, чтобы почувствовать как ее теплая и мягкая плоть прижимается к нему. Почувствовать, как ее сердце бьется рядом с его. А невесомое, словно перышко, дыхание, овевает его шею.
Еще несколько эгоистичных минут, чтобы насладиться ей... прежде чем он уничтожит все ее, оставшиеся к нему, чувства.
****
Почувствовав яркий солнечный свет, пробравшийся через окно, и щекочущий ее веки, она перекатилась на спину.
Каждый мускул в ее теле болел, словно вчера она участвовала в драке. Нет, как будто ее переехал грузовик. В хорошем смысле. И к счастью, это не было похоже на симптомы гриппа.
Это было просто восхитительно, и на ее губах появилась улыбка.
Но как только она потянулась и прогнула бедра, воспаленные складочки ее киски неприятно потерлись друг о друга, и она зашипела.
Повсюду, был запах Хаммера. Ее глаза распахнулись.
Это была комната Хаммера. И она лежала на его кровати. События, прошедшей ночи, пронеслись перед ее глазами. Вот, Хаммер трахает ее, снова и снова. А теперь... его нет рядом.
Она повернулась, и с трудом поднимаясь на локтях, нашла его сидящим на кровати рядом с ней, одетым в спортивные штаны и футболку, и смотрящим в одну точку. На его таком знакомом и любимом лице, отчетливо читалось сожаление. А в глубине его глаз, уже мелькала тень очередного отказа.
- Нет. Мне все равно, что ты хочешь сказать мне, но не надо. Просто не надо, - выплюнула она сквозь зубы.
- И не смей говорить мне, что ты совершил ошибку и сожалеешь, или что чувствуешь, словно трахался со своей сестрой.
Но он лишь вздохнул и покачал головой, что еще больше разозлило ее. Она знала, что ее слова не изменят его решения. Он никогда не прислушается к ней. Но почему ему хотя бы не попробовать? Хоть раз...
- Рейн, послушай меня. Прошлая ночь, была ошибкой.
Его слова настолько ранили ее, будто ей только что засадили пулю в грудь. Все, что она получала от этого мужчины, было сплошной болью и вечным сожалением. Невыносимой мукой. За все шесть лет этих страданий, он подарил ей всего лишь несколько часов экстаза и сейчас собирается снова вышвырнуть ее?
- Мне не показалось, что ты так считал, запихивая в меня свой член.
- Господи, я так сожалею, но так дальше не может продолжаться. Черт возьми!
Вскочив на ноги, он начал мерить шагами комнату, то и дело, проводя рукой по волосам.
- Но... я никогда не отказывала тебе в чем-либо. Я отдала тебе каждую частичку себя. Нам было хорошо вместе. И я знаю, что тебе это понравилось. Ты не можешь отрицать этого.
- Ты права, я наслаждался каждой гребаной секундой. Ты стала моей ожившей фантазией. Я больше не буду тебе лгать, но... ты не выдержишь того, что я буду требовать от тебя.
Он повернулся к ней, мучительно выдавливая из себя слова.
- Ты и понятия не имеешь о размере моих запросов. Блять, Рейн, ты отключилась, когда я только лишь успел попробовать тебя. Тебе не справиться с моими потребностями. Посмотри на себя. На отметины, оставленные мной. Ты вся в синяках... и блять! Даже они меня не остановят! Ты создана для нежного Дома, который сможет мягко ограничить тебя и дать то, в чем ты нуждаешься. Я слишком безжалостный Господин.
- Что за чушь собачья? Ты намекаешь на то, что я устала? Но вот, я здесь. Возьми меня.
Она приподнялась на простынях и раздвинула ноги, стараясь при этом не морщиться от боли... но не смогла сдержаться. Боже, ей было так больно.
Пристальный взгляд Хаммера задержался на ее киске, через мгновение снова переместившись на лицо. В его штанах уже начал твердеть член, но он не сделал и движения по направлению к ней.
- Я смогу привыкнуть. Дай мне пять минут, я приведу себя в порядок. Синяки это ерунда. И я еще ни слова не сказала об ограничениях. Разве мы не можем просто... быть вместе и посмотреть, что из этого получится? Заниматься любовью, завтракать, работать, перекусывая в перерывах, а потом ужинать перед открытием клуба и-
- Нет.
Он остановил ее на полуслове.
- Ты не понимаешь. Я не из тех мужчин, которые вступают в отношения. Я требую всего лишь одну вещь. На моих условиях. Никакой ванили и обмена любезностями.