Миа Виллано - Любить кандидата в президенты

- Все, что там есть, твое, малыш. – Мы махали и улыбались на протяжении всей песни. Я была счастливейшей женщиной в мире.

Глава 9

Я хотела быстрее оказаться дома и продолжить вечер с Алексом, но мне нужно было оставить его исполнить политические формальности. Поэтому Томас привез меня обратно в наш номер. Алекс настаивал на сопровождении, но все, что мне сейчас было нужно, это перевести дух. Впереди меня ждала ночь горячего секса. И мне не нужна была нянька.

Надев свой большой пушистый халат, находившийся в номере, я ждала Алекса и смотрела новости с Томасом. Мы оба давно не спали. Я ловила себя на том, что начинаю дремать, и тут же вздрагивала. В итоге победил сон, я больше не смогла с ним бороться.

- Привет, малыш, - сказал Алекс. Я спала в кресле, откинувшись на спинку, и он подхватил меня на руки. Томас по всей видимости уже ушел.

- Я старался уйти оттуда побыстрее, но это заняло больше времени, чем я ожидал. Ты такая красивая, когда спишь.

В его дыхании я почувствовала что-то более крепкое, чем вино.

Я прижалась к нему, наслаждаясь его объятиями. Он крепко обвил меня руками, сильнее, чем обычно.

- Что-то случилось? - Он должен быть вне себя от счастья.

Он уткнулся лицом мне в шею и вздохнул.

- Алекс, скажи мне, что с тобой? – спросила я, поднимая его лицо к себе. В комнате было темно, но свет от огней отеля полосами просачивался сквозь жалюзи, и было видно, что он напряжен. Я отчаянно хотела, чтобы он рассказал мне все, мне хотелось забросать его вопросами.

- Я не хочу об этом говорить.

- Ты много выпил, да?

- Я в порядке. Ничего страшного, правда.

- Что тебя беспокоит? – я почувствовала, что расстраиваюсь. Я старалась понять что-нибудь по его лицу в тусклом свете комнаты.

- Кое-что может стать известно обо мне, - сказал он, не глядя на меня. Мое сердце настороженно сжалось.

- Что известно, Алекс? Ты сам не свой с того момента, когда прилетел домой две недели назад.

- Я не хочу об этом разговаривать. Обещай, что не бросишь меня, чтобы ни случилось.

- Ты пугаешь меня. Расскажи мне, Алекс. Ты не можешь сказать такое и ничего не объяснить. – Он сел на кровати.

- Я объясню, но не сегодня. Я не хочу портить этот вечер. Позволь мне любить тебя как будто ничего не изменилось. Это не связано с какой-либо женщиной, честное слово.

Он притянул мою голову к своей. Я была напугана. Это было похоже на чувство вины, и вина могла быть из-за другой женщины. Что же еще это могло быть?

- Это может привести к краху наших отношений или твоих шансов на президентство? – спросила я серьезно.

- Наших отношений? Нет. Крах моей президентской кампании? Возможно, если все раскроется. – Он отвернулся.

- Алекс, я все пойму. – Я надеялась, что это так. Я взяла его за руку. – Я не усну сегодня, если ты ничего мне не расскажешь. Это же я, Алекс. Расскажи мне.

- Кажется мне нужно в душ, - сказал он, проведя пальцами по моим волосам и вставая с кровати.

- Нет, от тебя приятно пахнет. Как от моего Алекса. Не меняй тему. – Я взяла его за руку и усадила обратно на кровать.

- Просто знай, что я никогда не позволю ничему плохому произойти с тобой, - сказал он и поднял мой подбородок, чтобы взглянуть в мои глаза.

- Алекс, скажи мне, ради всего святого.

- Я не знаю, смогу ли я. Не знаю, стоит ли. Я не тот, кто ты думаешь.

Глава 10

Я обнимала его дрожащее тело.

- Поговори со мной, малыш. Это я. - Мысль о том, что здесь замешана другая женщина, была моим худшим кошмаром, и я приготовилась к тому, что это произошло, к тому, что из ниоткуда появилась какая-то женщина.

- Помнишь, я рассказывал, что мои родители умерли? Сначала мой отец, а затем моя мать?

- Да, я помню. – Слава Богу, никакая женщина не была упомянута.

- Когда я рассказывал тебе об этом, я не был уверен, что у нас все сложится, и я не думал, что мы так далеко зайдем.

- Так. То есть они не умерли?

Он перешел на шепот.

- Я родился не у Конрадов. Я не жил с ними до семи лет.

- Тебя усыновили? – спросила я, прижавшись к нему ближе и начав расстегивать его рубашку. Он кивнул.

- Я много не помню, но помню, что каждую минуту каждого дня жил в постоянном страхе. Не было ни одного счастливого воспоминания. Я всегда был голодным и грязным. Вокруг меня постоянно были ужас и страх. Я помню, что до смерти боялся своего отца. – Он замялся.

- Говори, малыш. Я хочу знать.

- Мне все время было больно. Физически больно. Мой отец был жестоким человеком, и, насколько я могу вспомнить, он все время избивал меня. Это были не шлепки или подзатыльники, он был по-настоящему жесток ко мне. Если я вел себя как-то не так на протяжении недели, он дожидался пятницы, чтобы в наказание ночью избить меня. Чем больше я делал того, что он считал неправильным, тем сильнее он меня избивал.

Я придвинулась ближе к нему, не перебивая его рассказ.

- Моя мама заболела и очень быстро умерла, когда я был совсем маленьким. Я не знаю, почему она умерла, и я ничего не помню о ней. Мой отец сошелся с какой-то женщиной, которую он встретил в баре неподалеку. Он перевез ее к нам, и она присматривала за мной, пока он перебивался случайными заработками. Большую часть времени он пил. Эта женщина говорила, что ненавидит меня, и если бы меня не было, они могли бы жить в Аризоне. Я не знаю, почему она так говорила. Ее звали Марла. Она могла ударить меня, чтобы выместить на мне свое раздражение, пока отца не было дома. Он бил и ее тоже, а после этого она била меня. Когда я дорос до того, чтобы идти в школу, я был все время грязным, голодным и избитым. Они знали, как сделать так, чтобы мои синяки не были заметны. Единственная настоящая еда, которую я ел тогда, это был бесплатный обед в школе. Я был ужасно тощим.

Я не могла поверить в то, что слышу. У него была почти такая же жизнь, как у меня. Меня не били, но я жила с теми же страхами, голодом и грязью.

- Я помню, как моя мачеха взяла сигарету и обожгла мне ладонь, когда я разозлил ее. Я мог находиться в ванной в тот момент, когда она была нужна ей, и этого было достаточно, чтобы она начала меня отчитывать. Потом вечером она могла сказать моему отцу, что я плохо себя вел, и он запоминал это для пятничного наказания. Пятничные избиения были хуже всего. Они могли продлиться всю ночь в зависимости от того, сколько мой отец выпил. Он мог бить меня вешалкой или ремнем пока не устанет рука, потом он отдыхал и начинал снова. Когда после этого я приходил в школу, учитель был недоволен мной, потому что я не мог держать ручку. Мои руки меня не слушались. На них до сих пор заметны шрамы.

Он поднес руки к моему лицу, и я села так, чтобы на них упал свет. На его ладонях были едва заметные круглые неровные отметины. Я видела их несколько раз, но никогда и подумать не могла, каким образом они появились. Я поцеловала каждую из них. Мой бедный. Я не хотела ничего говорить, только бы он продолжал рассказывать то, что должен был рассказать.

- Когда в школе заметили мои ожоги и начали расспрашивать о них, я наконец-то набрался храбрости и рассказал, откуда они взялись. Меня забрали в Службу опеки и попечительства и в итоге отдали на усыновление. Мой отец никогда не приходил, чтобы забрать меня. Он ни разу не явился в суд, чтобы побороться за меня, и я никогда больше о нем не слышал. Я не знаю, как сложилась его жизнь или жизнь Марлы. Я думаю, она была беременна, когда я ушел, но я не знаю, родился у нее ребенок или нет.

Он замолчал, по его щекам катились слезы.

- Скажи что-нибудь, Прюденс.

В животе все как будто сжалось в комок. Как он смог пережить такие страдания и справиться с этим?

- Это не укладывается в голове, Алекс. - Слезы катились по моим щекам. Я понимала его боль. – Я чувствовала, что у нас больше общего, чем нам обоим казалось. Может это нас и сблизило?

- Ты расстроилась, что я тебе не рассказал раньше? – Он прижался ближе, и я обвила ноги вокруг его талии.

- Я не понимаю, почему ты не рассказал мне раньше. Я жила почти такой же жизнью и не побоялась рассказать тебе самые ужасные моменты, через которые прошла. Если бы я знала, что ты прошел почти через то же самое, я смогла бы быть более открытой. Ты мог рассказать мне об этом много раз. Почему сейчас?

- Иногда я думал об этом. Сама понимаешь, я ведь никогда не был близок ни с кем до тебя, Прюденс. Мне не хотелось проговориться кому-то о своем темном прошлом. Ты и Марк, двое людей в моей жизни, которым я могу доверять. Я знаю, что должен был рассказать тебе раньше, но я не хотел разрушить в твоих глазах образ сильного и влиятельного сенатора. Я не хотел, чтобы ты видела меня слабым и уязвимым. Я хочу оберегать, а не заставлять тебя опекать меня. Когда твоя бабушка попросила меня поехать за тобой и забрать у твоей мамы, я почувствовал, что должен помочь. Меня взволновало то, как ты жила. А еще я не хотел, чтобы ты ушла от меня из-за того, что я не тот, за кого себя выдаю.