- Серьезно. Я не забываю тех, кто когда-то поступил хорошо по отношению к тебе или ко мне. Он был за меня в очень сложных вопросах. Он отлично справится. У нас похожие взгляды и мы работаем вместе над множеством законопроектов.

После того, как Алекс ушел, я решила потратить время на то, чтобы изучить дом. Чердак манил меня с того момента, как я обнаружила его здесь. Каждый раз, когда я проходила мимо двери, я хотела подняться туда и порыться там. Там могли быть какие-нибудь вещи мамы с того лета, когда она была здесь, перед тем как сбежала из дома. Я помню, как она рассказывала мне, как сильно она ненавидела бывать здесь. Она всегда говорила, что это было похоже на кошмар из фильма ужасов. Кажется, она ненавидела все, что касалось ее жизни. Мне в память врезался один разговор, который состоялся, когда мне было около десяти лет. Мы сидели на улице перед трейлером и ждали одного из ее приятелей, который должен был принести деньги на еду, и она дала понять, как сильно презирает своих родителей.

- Мам, где твои мама и папа? – я не могла понять, почему у меня нет бабушки и дедушки, когда у других они были.

- Я не подпущу тебя даже близко к этим уродам. Они испортили мою жизнь и твою тоже обгадят.

Я все еще помнила, как сидя там она выпустила мне в лицо сигаретный дым из-за того, что я подняла эту тему.

- Я хочу познакомиться с моими бабушкой и дедушкой, - настаивала я на своем. Я знала, что она была раздражена, потому что она прикурила следующую сигарету, не докурив предыдущую. Когда ее приятель подъехал к нам, она сказала мне сидеть на месте.

- Ты разозлила меня. Я не хочу тебя видеть. – Ее приятель, лысеющий парень старше ее, молча сидел в своей дорогой машине.

- Это научит тебя никогда не вспоминать этих уродов снова. Будешь сидеть здесь и думать о том, что ты сделала, - она кричала на меня, а тот тип жутко улыбался.

- Но я хочу есть, мама. Прости. Пожалуйста, возьми меня с собой. – Она умчалась со своим бойфрендом и оставила меня одну в трейлере без еды до следующего дня. Она сказала, что я сама виновата, что ей пришлось уехать и пить, чтобы забыть о своей жизни. Это был последний раз, когда я вспоминала о них до той ночи, когда она выставила меня вон, и я была вынуждена звонить бабушке. Я не понимала ее, потому что мне бы очень понравилось приезжать сюда на лето. Как она могла ненавидеть тех, кто дал ей все? Мое лето в детстве было наполнено нищетой, хаосом и страхом. В нем были попойки в трейлерном парке, костры во дворе и случайные аресты моей мамы. Как ее жизнь могла быть хуже?

Я заварила чашку кофе, чтобы взять ее с собой на чердак, хотя и было жарко как в печке, и поднялась по скрипучей лестнице. Под паутиной я нащупала выключатель и, включив свет, увидела, как по полу сновала мышь. Я закричала, и она убежала в темноту. Ряды из комодов и стульев, покрытых белыми простынями от пыли, выстроились на чердаке, как странные люди, готовые напасть. Каждый предмет, с которого я снимала простыню, выпускал облако пыли. Чердак был сокровищницей антиквариата и воспоминаний. Порывшись вокруг, я нашла старинные платья из пятидесятых, шляпы и свитера с буквами.

Там был рыболовный жилет, в котором все еще находились приманки, старые удочки были прислонены к стене. Я нашла старый проигрыватель с пластинкой внутри. Я покрутила ручку, и женский голос блюзом вырвался сквозь потрескивание шаткого черного диска. Ее хриплый голос пел мне, пока я продолжала исследование. Там был старый вентилятор, я включила его, и пыль поднялась до потолка. Чердак казался бесконечным. Я провела час, разглядывая старинную одежду, картины и мебель. В глубине под несколькими пластинками с записями шестидесятых и грудой разноцветной одежды был сундук, обклеенный снаружи наклейками с Бон Джови. Он легко открылся и к моему удивлению внутри его наполняли дневники, записные книжки и девчачьи сувенирчики. В нем было, по меньшей мере, десяток дневников, тетрадок и рисунков.

Старые почерневшие украшения, майки с концертов, корешки от билетов в кино и старые журналы для девочек усыпали все внутри. Листая один из дневников, я читала записи мамы, написанные идеальным почерком. Не выдержав жары, я решила взять их с собой вниз. Я выключила проигрыватель и вентилятор. Тащить сундук вниз по лестнице за ручку было нелегко. Он был таким тяжелым, что громыхал на каждой ступеньке деревянной лестницы. Спустя бессчетное количество ступенек, я потащила его дальше, в гостиную, включила музыку, вентилятор и засела читать.

Это было похоже на обычный девчоночий дневник. Первые записи ни о чем мне не рассказали. Она ходила на концерт Брайана Адамса и сделала свой первый глоток пива с парнем по имени Джон. Он ей нравился, но у него плохо пахло изо рта, и он слишком много смеялся. Потом была школьная дискотека, и она не хотела на нее идти. Ей не понравилось платье, на котором настаивала бабушка.

Цвет, как она написала, был «гадостный» и платье выглядело не круто. Она переживала из-за дополнительных занятий, и, как и каждый подросток, ненавидела родителей. Я пролистала около четырех из них, переживая с мамой годы учебы в старших классах через тетрадь, исписанную текстами песен Битлз. Я вытащила следующую. Почерк стал более небрежным. То, что я прочитала, меня потрясло. Должно быть, это какая-то ошибка.

Глава 4

Пот стекал по лбу и спине, но я заставляла себя читать дальше. Кофе не помогал. Мне нужно вино. Целая бочка. Я сходила на кухню и вернулась с бокалом и целой бутылкой. Там было больше секретов и лжи, чем в мыльной опере. Я честно думала, что шокировать больше, чем жизнь с мамой, меня уже ничто не сможет, но я ошибалась.

К моменту, когда я закончила читать, я выпила целую бутылку вина и решила найти следующую. К счастью, вернулся Алекс.

- Малыш, да ты напилась. Я смотрю, ты что-то накопала. Что это за вещи? – спросил он, когда вошел. Он сел рядом и усадил меня к себе на колени. Я была окружена записными книжками, фотографиями, пустой бутылкой вина и скомканными салфетками. Я поцеловала его, почувствовав, что кружится голова от того, что я слишком много выпила.

- Алекс, ты не поверишь, что я нашла. – Я всхлипнула. Мои глаза покраснели, а волосы спутались. Я была потной, воняла и сама себе была неприятна.

- Что? Скажи мне. Тебе уже хватит вина, да? – Он поцеловал меня в шею и наклонился ко мне. От него так приятно пахло, и он выглядел таким загорелым.

- Мне нужно много вина, Алекс. На самом деле, тебе надо купить его еще больше для нас обоих. – Я снова встала, чтобы подойти к холодильнику и взять следующую бутылку, но я еле стояла на ногах. Он был прав, мне хватит.

- Давай для начала присядем, и ты расскажешь, что нашла. – Он взял меня за руку и потянул к себе. Я села ему на колени. Волосы Алекса были в беспорядке, он был одет в шорты цвета хаки и рубашку для гольфа. Не самый любимый мой выбор одежды, но ему идет. Если бы я не была так расстроена, мы могли бы дойти до спальни.

- Что это за тетради и за беспорядок кругом? Ты поднималась на чердак? – спросил он.

Он поцеловал меня в шею, я протянула руку, чтобы погладить его по вспотевшей голове. Он взял одну из многочисленных тетрадей, разложенных вокруг нас. Я сложила их в правильной очередности и хотела, чтобы он прочитал их именно в таком порядке. На мне были шорты и футболка, но без лифчика. Как только его взгляд упал на мои груди, он обхватил их руками. Мои соски тут же ответили на его прикосновение.

- Ты не надела лифчик?

- Алекс, перестань. Я не люблю надевать его, когда мы здесь. Ты его все время снимаешь, так какая разница? Лучше посмотри, что я нашла, - сказала я.

Он взял одну из тетрадей и мой бокал с вином.

- Подожди, ты должен прочитать их по порядку, Алекс. Это дневники моей мамы, когда она училась в старших классах. Они была наверху на чердаке под тонной другого хлама.

Он надел очки, лежавшие у него в кармане рубашки, и начал читать. Его лицо стало серьезным. Я приняла это как сигнал принести еще бутылку вина.

Мы провели весь вечер, читая эти дневники. В них была скрыта причина, по которой моя мама сбежала, пристрастилась к наркотикам и возненавидела своих родителей.

Внешне они были идеальной образцово-показательной семьей из политической среды, предмет зависти для других семей политиков. Мой дедушка был известен своим острым умом, он был убежденным сторонником семейных ценностей и прежде всего защиты прав женщин. В действительности все оказалось совсем по-другому, и реальную историю рассказала одна из женщин, знавших его лучше всех. В дневниках моей матери говорилось о диких вечеринках, которые проводились там, где мы с Алексом сейчас сидели. Она рассказывала о женщинах, которые побывали в постели моего дедушки, а несколько раз и с разрешения моей бабушки. Один раз моя мама застала в постели родителей и еще одну женщину. Я была шокирована и убита этим.