Дана Алексеева - Люблю (ненавидеть) тебя

— Что с ней? – мой вопрос проигнорировали, и я продолжал озадаченно стоять у изголовья.

От резкого запаха нашатыря Оливия пришла в чувство, морщась и отмахиваясь от ватки. Она привстала и оперлась спиной на спинку дивана, массируя виски.

— Вы нас напугали, дорогая, – прицокнула мама Джейкоба и передала ей стакан воды. – Как вы себя чувствуете?

— Все в порядке, Кларисса, – сказала Оливия и прильнула к стакану.

— Даже для ее положения, обмороки случаются слишком часто. Возможно, это перепады давления, – объяснила Эйми.

— Вы беременна? – с изумлением воскликнула Класрисса. – Как же это чудно. И какой уже срок?

Она была в растерянном состоянии и избегала взглядов в мою сторону. Я же онемел от услышанного, так и замер с приоткрытым ртом. Моя Оливия – беременна!

— Десять недель, – ответила за нее Эйми и присела рядом с подругой.

Уже десять недель?! Мой мозг отказывался переваривать эту информацию. Мне хотелось как-то прокомментировать все, но я не знал, что сказать. Внутри все упало, все надежды рухнули в одну секунду.

— А где же папа малыша? – Кларисса начала оглядываться и зафиксировала свой взгляд на мне.

— Он на работе, – коротко ответила Оливия. – Дэйв не смог меня сопровождать сегодня.

— Сколько же радости было у будущего папы! Наш Джейкоб прыгал до потолка, когда узнал о беременности Сабрины… Вы уже вышли замуж?

Говорливость любопытной Клариссы вывел Оливию на диалог, через который я могу узнать хоть что-то за последний месяц из ее жизни. Чем она вообще живет и что сейчас чувствует.

В голове слабо проглядывается последняя надежда на то, что ее беременность – не от большой любви, а она произошла по случайности… И с Дэйвом они не ладят, раз его нет рядом, когда ее кидает в обмороки. А свадьба – безысходное обязательство, которое наложил неожиданно появившийся ребенок.

Если это так, то плевать на все! Оливия будет моей, и ребенок Дэйва – не помеха. Я готов заботиться о нем, как о собственном сыне. А все эти правила, мораль и глупые обязательства – к черту!

— Я почти что замужем, – слабо улыбается она и бросает быстрый взгляд в мою сторону. – Мой жених Дэйв действительно был безумно рад, когда услышал о беременности. Мы долго планировали… и наконец-то это получилось!

Губы Оливии задрожали, и она прикрыла лицо, отгоняя подступившие слезы с глаз. Она усмирила эмоции и продолжила делиться своим счастьем.

— Мы хотим мальчика и уже думаем над именем, – она широко улыбнулась. – Буду окружена любимыми мужчинами, что еще надо для счастья?

Она задала вопрос и посмотрела на меня. Тысячи кинжалов вонзились в мое сердце от ее взгляда, а потом медленно, ковыряясь, их начали вынимать, причиняя жуткую боль… Боль за гранью , когда уже не хочется мучиться, а желаешь отдать все, чтобы быстрее умереть.

Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Ненавижу себя!

Как же противно, как же мерзко внутри! Опять я струсила, опять спряталась с головой в песок. Что же ты творишь, ненормальная?!

Я захлебывалась слезами и давила всхлипы в ладонь. Дождь сильнее бил в стекло машины, к которому я прислонилась щекой. Мы до сих пор стояли на месте.

— Долго нам еще стоять? – обратилась я к водителю осипшим голосом. – Мне срочно нужно в больницу… Как же я боялась не успеть.

Водитель ничем не смог помочь, кроме как сочувствующе пожать плечами.

В душе все терзалось, и я корила себя за все, что натворила. И считала себя виновной в том, что произошло. Полчаса назад мне позвонила Лили и испуганным дрожащим голосом сообщила о том, что Мартин разбился на мотоцикле. Что произошло со мной в тот момент, когда я это услышала?

Я кричала, кричала и рвала на себе волосы. Задыхалась и не могла прийти в себя. В этот вечер я переступила через грань себя, когда прямо в лицо сказала Мартину слова, которые никогда не должны были выйти из моего рта. Никогда. Но я сделала это и никогда не смогу простить себе этого.

Лиля рассказала мне, для чего приходил Мартин, что было его главой целью. Его главной целью была я, и он должен был со мной поговорить. Но я не позволила ему это сделать, окончательно обрезав все пути ко мне. Я знала, что насколько бы настойчив он не был, он не позволил себе разрушить мое счастье… Если бы действительно был в этом уверен. Я постаралась. Прилюдно и ему в лицо я нагло соврала и причинила ему боль. Ведь в моих словах было ясно – в моей жизни он – лишний.

Могло ли это подействовать настолько, что Мартин решил попрощаться с жизнью? Не знаю. Только четко помню, что Лили рассказывала, что на мотоцикл он не садился после последней аварии, в которую попал умышленно, когда мы расстались пять лет назад.

Что я сейчас хотела больше жизни? Его жизнь. Я не могла потерять его. Звонок Лили послужил мне сильным ударом в под дых, когда все вокруг останавливается, и ты перестаешь дышать и начинаешь слышать, видеть, чувствовать намного больше, чем прежде. Только сейчас я окончательно поняла, что значит для меня Мартин… Когда его жизнь висела на волоске, а я погрязла в океане собственной лжи и подмене чувств. Я больше не могу так, и не хочу. Наступил мой предел.

Пробка рассосалась, и мы тронулись вперед. Прибыв на место, я вытерла слезы и побежала в больницу. Пролетая коридоры, я искала отделение, в котором ждала меня Лили.

— Оливия, — увидела меня Лили и помахала мне издалека. – Ты пришла.

Она была бледна, и в красных от слез глазах — невыразимая тоска. Я прижала ее к груди и сильно закусила губу, чтобы не разреветься перед ней.

— Девочка моя, конечно пришла, я не могла иначе, – я поцеловала ее в макушку. – Лили, прости меня, если сможешь…

Лили застонала и захныкала мне в плечо. Я легонько успокаивала ее содрогающуюся спину. Она прекрасно понимала, о чем я сожалела, и нам обеим невыносимо больно.

— Что говорят врачи?

— Ничего, – шмыгнула носом Лили. — Мартин сейчас в операционной. Остается только ждать и надеяться на лучшее. Ли-и-ив, я ведь не смогу без него-о-о…

Лили зарыдала мне в грудь, а я тяжело выдохнула, собираясь с духом.

— Я тоже. Но не время реветь, Лили. Все обязательно будет хорошо, – твердо сказала я и больше не позволила себе пролить ни слезинки.

После операции Мартина перевезли в реанимационноеотделение. По словам врача, он находился в стабильно тяжелом состоянии. И мы были рады даже этому, ведь для нас с Лили главное, что он жив.  Я не могла оставить Лили одну, поэтому той бессонной ночью, мы поехали на их виллу в Сан-Франциско.

Дэйв находился в Сан-Хосе, все его звонки и сообщения я игнорировала. Завтра я поговорю с ним. Время пришло для того, чтобы рассказать все, я готова. Мне будет непросто смотреть ему в глаза, но обойтись телефонным признанием или, более того,смс – никуда не годится. Я расскажу ему все при личной встрече.  Все то, что выльется на меня – я заслужила.  Но я надеюсь на благоразумность моего жениха, ведь именно таким мне он и представляется.

На следующий день с самого утра мы с Лили летели в больницу, чтобы узнать последние новости о состоянии Мартина и увидеть его.

Когда мы прибыли на нужный этаж, то увидели неожиданного гостя, который кружился у палаты Мартина. Это был Коул. Увидев меня, он двинулся навстречу к нам. Я сжала крепче руку Лили.Коула я не видела ровно столько, сколько прошло времени после нашего расставания с  Мартином. Чуть больше пяти лет. Он не изменился. Разве что, его взгляд – уже не бегающий и сверкающий, а спокойный и сосредоточенный и в связи с последними событиями, сочувствующий.

—Привет, – тихо поздоровался он и улыбнулся Лили. – Мне очень жаль, что такое приключилось с Мартином. Я только что был у него.

— Тебя пропустили?

— Да, ненадолго. Он без сознания и выглядит не очень. Но Мартину приходилось выбираться и не из такого…— он замолчал, а затем обнадеживающе продолжил: – Он встанет на ноги, Оливия, обязательно. Ради нас всех.

Я прикрыла глаза, в груди защемило. Из палаты вышел врач, и я, кивнув с благодарностью Коулу за его поддержку, двинулась в сторону доктора. Рука Коула  сжала мое предплечье, останавливая меня. От неожиданности я вздрогнула, и, обернувшись, удивленно посмотрела на Коула.