Дана Алексеева - Люблю (ненавидеть) тебя

— Мне необходимо поговорить с тобой, Оливия.

Лили потянула меня за руку, не понимая, с чего произошла заминка. Я отпустила ее и сказала, чтобы она поговорила с доктором.

— Я на минутку, ладно…

Лили понимающе кивнула и поспешила за врачом. Мы с Коулом отошли к окну, и у меня не было предположений,  о чем он хочет со мной поговорить.

— Я слушаю, – проницательно посмотрела я на него, пока он собирался с мыслями. Судя по его выражению лица, разговор предстоял нелегкий.

— Лив, в последнее время я начал понимать, каким козлом был когда-то и… это не дает мне покоя.

Я промолчала. Хотя в голове возникали нелицеприятные картинки из прошлого с ним.

— Лив, — он встряхнул челкой, и взор бледно-голубых глаз устремился на меня, я увидела в них печаль и сожаление. – Я виноват перед тобой. И мне чертовски не по себе на душе от этого.

— О чем ты говоришь?

— То, что произошло у тебя с Мартином пять лет назад, к этому был причастен я. Можно сказать, с меня заварилась вся каша… Отчего вы потом с ним расстались.

— Я ничего не понимаю, Коул, – я нахмурилась и напряглась. – При чем здесь ты?

— На вечеринке, когда мы впервые познакомились, ты забыла сумку… Помнишь? Ты скрылась в неизвестном направлении. Надо было узнать, что ты за девчонка, и я заглянул к тебе в сумку. И по ее содержимому сразу понял, какой у тебя диагноз… Но я никому тогда не растрещал, ты не подумай…

— Для чего ты мне это рассказываешь? – мне было неприятно все вспоминать заново, и, тем более, узнавать новые подробности.

-Дженнис все узнала от меня. Я сболтнул по пьяни. А она оказалась сумасшедшей. Я не думал, что она заварит кашу с плакатами и разнесет все по соцсетям.

— Так, это была Дженнис… — мои глаза забегали, расставляя события прошлого по своим логическим местам. – Я не удивлена…

Значит, тогда она не спроста приехала к Мартину, зная о его положении… И воспользовалась ситуацией. Мартин писал в письме, что Дженнис совсем неожиданно приехала с вином и начала сочувствовать ему, а потом накинулась целовать его, прося вернуться назад.

— Прости меня, Лив. Я был полным кретином. И столько дерьма сделал, что теперь до конца жизни  не разгребу…

— Сейчас это ничего не изменит, Коул. И твои душевные терзания будут напрасны. Я не держу на тебя зла.

— Но тебе не должно быть все равно, есть ты здесь, с Лили… Возможно, держи я тогда язык за зубами, все было бы иначе.

— Никто этого не знает. Хватит думать об этом. У нас есть настоящее, которое мы должны сохранить и сделать лучше.

— Я стараюсь…

— Ты видишься с Милой? – вспомнила я разговор с Мин.

— Да.

— Это правильно. Мин простит тебя, у нее доброе сердце. Только умоляю, не потеряй то доверие, которое ты вновь обретешь у нее. Иначе шанса больше не будет.

— Я знаю. Спасибо, Лив. Мне бы хотелось, чтобы у тебя все с Мартином наладилось… Но говорят, ты выходишь замуж?

— Я не хочу об этом говорить, Коул. Ни здесь и не сейчас.

 Я вздохнула и отвела взгляд. И уж точно не с ним.

— Мне пора, – посмотрела в сторону палаты и поджала губы.

Коул все понял и, попрощавшись со мной,  поспешил к выходу. Я проводила его взглядом до двери, и когда его спина исчезла за дверью, я тяжело вздохнула. Сколько же всего было, и все плоды я пожинала сейчас…

Обхватив себя руками, я не спеша побрела к палате. На самое дно души опустился осадок печали и грусти. Невыносимый запах больницы стоял в горле и носу, мне тяжело дышать… С самого детства я знала, если ты в больнице,то ничего хорошего не жди. Я уже давно не ребенок, и на свою болезнь я нашла управу, но детский страх и предрассудки намертво въелись в мое сознание.

Я тихонько приоткрыла дверь в палату. Лили сидела около Мартина  и держала его за руку. Сердце сильно сжалось, когда я увидела Его, такого беспомощного, перевязанного бинтами, облепленного разными проводками от датчиков, звуки которых были единственными в палате.

К глазам сразу подкатили слезы. Я встала рядом с Лили и обхватила ее за плечо, она вздрогнула, а затем склонила голову ко мне на живот, который в последние дни неприятно тянуло.

— Он же поправится, да?

—Обязательно, – дрожащим голосом сказала я.

Мелодия звонка с телефона Лили заставила ее встать и взглянуть на входящий вызов.

— Я выйду ненадолго, – пришмыгнула она носом. — Надо ответить.

Когда она скрылась за дверью, я присела рядом с Мартином и дотронулась до его руки. Она была необычно прохладной. Обычно от Мартина всегда исходил природный жар, и он всегда согревал мои холодные руки, теперь же все наоборот.

— Дорогой мой Мартин, — я поцеловала бледную кожу его руки. — Возвращайся к нам поскорее. Без тебя стало невыносимо тоскливо, даже небо плачет который день без тебя… Нам тебя ужасно не хватает.

Я сморгнула слезную пелену с глаз и прочистила горло, которое внезапно осипло от нервов и переживаний.

— Мне много, что тебе нужно сказать. Например, о том, как я была не права, как мучила тебя и себя… и ради чего? —  я горько усмехнулась.— чтобы  каяться сейчас перед тобой, а ты даже ничего не слышишь. Ты был прав, я не люблю Дэйва и никогда, по сути, не любила его, а мое надуманно счастье с ним оказалось лишь призраком, с котором мне еще придется побороться.

Я прижалась  щекой к его руке и поняла, что больше не могу молчать. Как же я хочу сказать ему это все в лицо, видеть его глаза и реакцию.

— Знаешь, когда ты пришел к Джейкобу и взял на руки Лео, мне сделалась дурно… Я представила, как ты держишь моего ребенка на руках… Нашего ребенка. Я нагло соврала тебе тогда и всем соврала. Все это время я боялась, боялась опять ошибиться, упасть в ту же яму второй раз… Это необъяснимо. Необъяснимо глупо.

Я посмотрела на его лицо, такое безэмоциональное и нейтральное. Как же мне хотелось вновь увидеть его улыбку или вспомнить, как он хмурится, когда недоволен.

— Не знаю, чтобы ты ответил мне сейчас… Но мои чувства вырвались наружу, и я не намерена больше их насильно обуздывать. Мне надоело врать и притворяться. Больше всего я хочу быть с тобой и любить тебя так сильно, как должна была все прошедшие годы…

Я приросла губами к его руке и сильно зажмурилась. Будь моя воля, я бы передала ему свои жизненные силы… Я бы не пожалела своей жизни ради его.

— Вернись ко мне, Мартин, – простонала я, и мои губы задрожали.

В кармане халата завибрировал телефон. Не отпуская руки Мартина, я достала телефон и увидела на загоревшемся экране имя Дэйва.  Я прочистила горло, усмирила дрожь в голосе иответила на звонок.

—Оливия! Где ты? Почему не отвечаешь на звонки! – громко послышалось из динамика.

— Это неважно. Мне нужно с тобой серьезно поговорить, Дэйв. Но не по телефону.

Стрелка часов тикала и отсчитывала секунды до приезда Дэйва. Я сидела в полной тишине на диване в гостиной и ждала его. Свет фар от машины из окна озарил затемненные уголки дома, и я вся сжалась. Успокаивая свой сердечный ритм, я набрала в легкие воздуха и протяжно выдохнула. В последнее время я очень много нервничала, и это сказывалось на моем общем состоянии и откликается тянущими болями внизу живота.Я положила руку на живот и тихонько погладила его.

В холле послышался звук входной двери и ключей, которые Дэйв всегда откидывал на тумбочку, приходя с работы. Я встала с дивана и подправила складки платья, которые образовались от долгого сидения. Я ждала Дэйва примерно около часа, он проклинал дикие пробки и умолял дождаться его. В его голосе я слышала тревогу, и она была оправдана. Потому что по телефону разговаривала я с ним холодно и не отвечала на вопросы о вчерашнем дне, когда я пропала неизвестно куда и никого не предупредила.

Мой телефон разрывался от звонков родителей. И сегодня я не выдержала и ответила маме, чтобы сказать, что со мной все в порядке, но я не в силах ей что-либо объяснить. Для начала мне надо рассказать все Дэйву, человеку, которому я недавно хотела посвятить всю свою жизнь.

Губы были сильно сжаты, а влажные пальцы сплетены в замок. На бледном лице – печать нервозности и попытки самоконтроля. Именно такой меня увидел Дэйв, когда он вошел в гостиную. Я хочу разрешить всю ситуацию мирным путем, без истерик и скандалов, я искренне верила, что Дэйв не опуститься до подобного поведения.