— Спасибо, — сказала она. Усталость немного прошла.
— Не стоит. — Он снял с нее шляпу и отбросил в сторону. — Теперь я могу видеть твои глаза. — Он сел напротив и устремил на нее суровый взгляд. — Что за глупость — пуститься в такую длинную дорогу! Меньше чем неделю назад ты чуть не умерла от лихорадки.
— Роберт, это не твоя битва, а моя. Больна я или не больна, но я должна сделать все, чтобы достать эту шкатулку и вернуть свою дочь.
— Она и моя дочь.
Мойра откинула голову на высокую спинку кресла.
— Мы не можем сейчас спорить. Это слишком важно. Я приехала сюда, поэтому считаю, что будет лучше, если мы будем работать вместе.
— Я могу достать шкатулку и без твой помощи. Я уже договорился через агента Росса в Эдинбурге, что покупаю ее.
— Я сделала то же самое перед тем, как уехала из города, — ответила она.
Роберт помолчал.
— Мистер Галливер?
— Хай-стрит, четыре. Довольно скользкий тип со склонностью к чиханию.
Роберт тихо выругался.
— Значит, этот жулик продал шкатулку нам обоим!
— Да. — Она отпила еще глоток бренди. — Ты когда-либо задумывался, почему Росе, который мало известен в кругу коллекционеров антиквариата, владеет таким уникальным артефактом?
Роберт пожал плечами:
— Я полагал, что он каким-то образом понял его ценность.
— Нет, он купил ее, потому что ее легко скопировать.
— Значит, он продает копии?
— Да. Я узнала мистера Галливера, хотя он меня не узнал, потому что на мне была густая вуаль. Обычно он называет себя графом Константи. До этого он был известен тем, что подделывал греческие статуэтки.
— Черт! Ты это знала, когда я нашел тебя в Эдинбурге. Почему ты не сказала об этом раньше?
— Потому что ты бросил меня в доме сквайра до того, как мы смогли обсудить эту сложность. — Она поставила стакан на стол рядом с креслом. Руки уже не дрожали. — Если бы ты взял меня с собой, я поделилась бы с тобой этой информацией.
— Я собирался вернуться, чтобы забрать тебя.
— После того как у тебя в руках оказалась бы фальшивая шкатулка.
Она замолчала в ожидании ответа.
Роберт долго смотрел на нее, а потом сказал:
— Ты, по-видимому, считаешь, что я должен извиниться?
— И не один раз.
— Жаль. Я не стану извиняться. Ты все еще больна и слишком слаба, чтобы путешествовать.
— Чепуха. Я устала, но только потому, что твой камердинер, видимо, считает, что ты без него не обойдешься, он всю дорогу как сумасшедший подгонял кучера. Я почти не слезала с лошади, а я на это не рассчитывала.
Роберт вздохнул:
— По мнению Бюффона, я без его помощи и рубашки не смогу надеть.
В дверь тихо постучали. Вошла жена хозяина гостиницы с подносом, на котором стояли миска с кашей и стакан молока. Увидев Мойру в мужской одежде, хозяйка потеряла дар речи.
Роберт попытался ее успокоить:
— Любовь моей жены к шуткам бывает иногда на грани неприличия, миссис.
— Понимаю, — чопорно ответила хозяйка. Поставив поднос на стол, она укоризненно сказала: — Вот ваша каша, миссис.
Мойра взглянула на водянистую серую кашу и заставила себя не поморщиться.
— Вы очень добры. Пусть это будет первым блюдом. А что-нибудь еще найдется на вашей кухне?
Хозяйка удивилась.
— Конечно. У нас есть жареный гусь, твердый сыр, немного хаггиса — фаршированного потрохами бараньего желудка…
— Моей жене достаточно каши, — перебил ее Роберт. — А мне принесите кусок гуся.
— Что вы, никакого гуся, — возразила Мойра. — У моего мужа немного расстроен желудок, но, к счастью, ему нравится хаггис. Я слышала, что у вас он просто отменный.
Да, я тоже так думаю, мадам. Я сама его готовлю и добавляю молотый перец. Мать моего мужа, правда, говорит, что у меня слишком тяжелая рука для мельнички с перцем, но я пользуюсь рецептом моей дорогой мамочки, и это хороший рецепт.
— Я уверена, что хаггис очень вкусный, — как можно любезнее произнесла Мойра. — Мы его обязательно попробуем.
Хозяйка просияла.
— Я сама за всем прослежу. Что-нибудь еще?
— Нет, спасибо, хаггиса будет более чем достаточно.
Роберт повернулся, чтобы отменить заказ, но хозяйка уже ушла.
— Черт! Теперь мне придется ограничиться навязанным тобой хаггисом.
Роберт все еще был расстроен тем, что случилось. Он изумился, увидев во дворе гостиницы Мойру в мужском костюме, а потом она чуть было не упала в обморок. Ему следовало бы догадаться, что она не останется в доме сквайра. Даже если не было никаких шансов, ничто не могло остановить Мойру.
Роберт заметил уголок повязки, торчавший из-под волос у нее на виске.
— А как твоя упрямая голова?
Она состроила гримасу.
— С утра у меня была страшная головная боль, но теперь она уже почти прошла…
Он не поверил ни единому слову. Хотя цвет ее лица был немного лучше, под глазами оставались темные круги, а напряженные плечи свидетельствовали о том, что она все еще испытывает боль.
— Ты выглядишь усталой. Ты ляжешь в постель, как только мы поедим наш восхитительный хаггис.
— «Мы»? Я буду есть эту целительную кашу. — Она сунула в рот ложку каши и сморщилась: — Отвратительно.
— Если ты не будешь есть кашу, тебе придется есть хаггис. Я не позволю тебе лечь, пока ты не поешь.
Она поставила миску с кашей на поднос.
— Уж лучше я поем хаггиса. Я не удержалась и попросила хаггис только для того, чтобы снова увидеть выражение твоего лица, когда хозяйка упомянула о нем, — хихикнула Мойра.
— Я его поем, — мрачно сказал Роберт.
— И я тоже. Интересно, кто из нас съест больше?
— Это вызов?
— Естественно.
— А что получит победитель в этом поединке едоков хаггиса?
— О! Не знаю… Что ты предлагаешь?
Он пожал плечами, хотя у его тела ответ уже был готов. Она была нужна ему вся. И как можно больше. Больше ласк, больше ощущения ее шелковистых волос, струящихся у него между пальцами, больше ее тела в постели.
— Какое-нибудь преимущество.
— Хорошо. Кто сможет съесть больше хаггиса, тому завтра утром достанется самый толстый плед в карете.
Улыбка исчезла с его лица.
— Ты не поедешь со мной завтра.
— Конечно, поеду. Зачем, по-твоему, я проделала весь этот путь?
— Нет, Мойра. Ты еще не поправилась и…
— Я много часов подряд ехала верхом и без всяких неприятных последствий.
— Мне пришлось нести тебя…
Она немного смутилась.
— У меня просто затекли ноги, вот и все. Если бы я ехала с тобой в карете, как это и предполагалось, я устала бы меньше. Хороший сон вернет мне силы.
— Я не возьму тебя с собой, и точка.
Она сжала кулаки, ее зеленые глаза сверкнули.
— Роберт, неужели ты забыл, что моя дочь находится в руках безумца?
— Она и моя дочь.
— Ты ее даже не знаешь, так что не говори мне, что любишь ее, потому что я в это не поверю.
Роберт пробормотал проклятие.
— Но это не освобождает меня от ответственности, к которой я отношусь очень серьезно. С того момента как я узнал, что Ровена — мой ребенок, она стала и моей заботой, нравится тебе это или нет.
— Как это великодушно с твоей стороны! — Голос Мойры был полон сарказма.
— Это все, что у меня есть, — спокойно сказал он. — Я честен, Мойра, большего ты не можешь просить. — Он видел, что она пытается его понять.
— Ты признаешь, что не испытываешь к ней никаких чувств, и все же хочешь помочь мне освободить ее. Я не могу понять, как это можно не любить, но при этом чувствовать ответственность.
— Она моя семья, — просто сказал он.
— И что?
Он видел в ее глазах недоумение. «Как она не может понять, что… А я? Разве я ее понимаю?»
— У тебя есть семья?
Она пожала плечами:
— У всех она есть.
— Ты не ответила на мой вопрос. Мы никогда по-настоящему не обсуждали наше прошлое.
Она откинулась на спинку кресла. Мойра как-то увяла — видимо, слишком устала, чтобы спорить. Но он решил воспользоваться ее усталостью.
— Расскажи мне о своей семье, Мойра.
— Сначала ты. — По выражению ее лица он понял, что ей не хочется об этом рассказывать.