— Мне не нравятся сюрпризы. А лакеи следят затем, чтобы их не было. — Он хихикнул и, схватив ее руку, страстно поцеловал. — Не стоит забивать этим вашу хорошенькую головку, моя дорогая. Некоторые заботы лучше оставить мужчинам.

Эти слова ударили по нервам Мойры. За всю свою жизнь она никогда не рассчитывала ни на одного мужчину и была этому рада.

Раздражение, видимо, отразилось на ее лице, потому что Росс спросил неопределенным тоном:

— Что-то не так? Вы, кажется…

— Все в порядке, спасибо. Я просто думала про ваши артефакты. Расскажите мне о них.

Он начал рассказывать, и она поняла, что он располагает лишь минимальной информацией.

Пока он говорил, она переместилась к письменному столу и прислонилась к нему, чтобы юбкой прикрыть ботинок Роберта. Потом легонько наступила на него.

Роберт убрал ногу. «Черт, я думал, что хорошо спрятался».

Как только Роберт отодвинул ногу, Мойра отошла от письменного стола.

Роберту было видно, что она стоит возле большой черной мраморной скульптуры шакала. Росс теперь стоял спиной к Роберту. «Умница».

Мойра потрогала голову скульптуры.

— Анубис.

— Кто?

— Анубис — это бог, которого представляет шакал. Он был богом смерти. Где вы нашли эту скульптуру?

— У меня много источников. Я покупаю. Я продаю. Иногда я оставляю себе что-нибудь особенное.

«То, что, как тебе кажется, представляет особую ценность».

Существует много людей, коллекционирующих артефакты только ради удовольствия обладать каким-либо предметом истории. Они с ними обращаются очень осторожно, и, если бы не они, многие предметы были бы изуродованы или вообще пропали бы. Роберту не нравились люди, которые коллекционировали артефакты исключительно ради их денежной стоимости, не считаясь с исторической ценностью. Такое отношение к сокровищам было сродни тому, чтобы повесить бриллиантовое колье на шею ослу.

Роберт видел, как Мойра бросила на Росса взгляд из-под своих густых ресниц. Это был намеренно чувственный взгляд, но каким-то образом она сумела сделать так, что он казался невинным.

— Мне бы очень хотелось увидеть вашу частную коллекцию. Если в ней есть артефакты из Египта.

— Есть несколько. Раз вы так много знаете об артефактах, что вы можете сказать об этом?

Он показал на статуэтку на полке.

— Мадонна. Пятнадцатый век. Дайте подумать. Возможно, Испания.

— Как вы это определили?

— Стиль, гладкость камня — даже постамент говорит об этой вещи. Херст — страстный коллекционер, и я по крохам собираю информацию.

— Не сомневаюсь, что вы гораздо лучше разбираетесь в таких артефактах.

— Но не в сравнении с Херстом. Когда дело доходит до коллекций, Роберт — настоящий эксперт, хотя и мне это нравится. Одни женщины любят бриллианты, другие — дома, третьи — наряды. — Роберту было видно, как она элегантно пожала плечами. — Я предпочитаю антиквариат.

— Возможно, поэтому вы и вышли замуж за Херста. Я не смог понять, что вас в нем привлекло. Он не из тех мужчин, которые могут нравиться таким женщинам, как вы.

— У него есть свои недостатки, как у всех мужей. Но не следует ждать от них слишком многого. Мужья не могут отвечать всем требованиям.

— Моя дорогая, — пробормотал Росс.

Негодяй, очевидно, приблизился к Мойре, потому что она резко обернулась, и Роберт увидел только ее сапоги для верховой езды. Она направилась к камину в дальнем конце комнаты, и Росс последовал за нею, как послушный щенок.

«Эта ловкачка уже подцепила его на крючок», — подумал Роберт. Он был одновременно и восхищен, и раздражен.

Он немного сдвинулся, чтобы не упускать Мойру из вида. Что-то в ее походке безошибочно свидетельствовало о том, что, хотя ей и интересен разговор с Россом, она не желает, чтобы он к ней прикасался… пока.

Роберт не мог решить, что это означало. Но делала она все мастерски. «Неудивительно, что я запал на нее в те годы».

Ему вдруг пришло в голову, не использовала ли она тогда те же приемы. Можно не сомневаться. Он был не менее важен для нее тогда, чем Росс сейчас.

Разве что… Роберту удалось уложить ее в постель, хотя она и сопротивлялась. Однако возникает новый, гораздо более интересный вопрос: почему она сделала для него исключение?

Роберт увидел, как Росс сжал кулак, видимо, разочаровавшись в том, что не может пробить стену, которой себя окружила Мойра.

— Росс! — Мойра почти проворковала это имя.

Кулак разжался.

— Этот предмет, который купил у вас мой муж, — шкатулка из оникса… Как она выглядит?

— Довольно просто, хотя на нее нанесены некоторые интересные руны. — Он пожал плечами: — Я не могу себе представить, что она дорого стоит.

— С Херстом всегда так. Он редко интересуется вещами, которые действительно завораживают. Вот, например, только на прошлой неделе ему предложили посмертную маску из жадеита. Представляете? А он ничуть не заинтересовался.

— Возможно, это была подделка. Таких очень много.

— Я уверена, что это была не подделка. Кроме того, человек должен был знать, с кем он имеет дело. Роберт разоблачил бы его, если бы заподозрил такое.

— Правда?

Роберт услышал в слишком небрежном тоне Росса явную заинтересованность.

— Да. Роберт считает тех, кто продает подделки, низшими существами и, не раздумывая, мстит им, невзирая на то, что это может вызвать замешательство.

Чуть помедлив, Росс ответил:

— Это говорит о его добросовестности и честности.

— Вы, должно быть, заметили, что Херст по-особенному относится… к некоторым вещам.

— Да, мне это приходило в голову, — сухо ответил Росс.

— Для него человек, который продает подделки, — это все равно что плохо завязанный галстук. Это свидетельствует о плохом вкусе. А для Херста это главное.

Росс презрительно фыркнул:

— Для Херста вообще мало что имеет значение.

Мойра вздохнула:

— У нас у всех есть свои недостатки. Я, например, люблю развлечения. Кроме того, я неуравновешенна и импульсивна. Я не ангел.

Роберт еле сдержался, чтобы не хихикнуть, восхитившись способностью Мойры представить себя в качестве идеальной женщины для соблазнения, в то же время выстраивая вокруг себя глухую стену.

— Росс, если вы не возражаете, мне надо вернуться в свою комнату. Я бы хотела…

В коридоре раздался истошный вопль, а потом и крик: «Пожар!» Росс подбежал к двери. В коридоре взад-вперед метались лакеи, а над полом вился серый дым.

Росс схватил первого попавшегося ему под руку лакея.

— Что, черт побери, происходит?

— О, сэр, у нас еще два пожара!

— Два?

— Да! — Лакей был явно напуган тем, что он оказался первым, кому пришлось доложить хозяину неприятную новость. — В одно и то же время загорелся гобелен в главной гостиной и стал тлеть ковер в холле.

— Проклятие! Это не может быть случайностью!

— Вряд ли, сэр. Похоже, что кто-то поставил свечку слишком близко к гобелену и утром забыл потушить ее.

— А огонь в холле?

— Он произошел от уголька, который выпал из ведра уборщицы, чистившей камин.

«Благослови тебя Господь, Бюффон. Ты все сделал вовремя».

— Надеюсь, что это был не гобелен из Дании. Он стоил мне целое состояние. — Росс повернулся к Мойре: — Прошу прощения, миссис Херст, но я должен уйти. Лакей проводит вас в вашу комнату.

— Спасибо, но я думаю, что сама найду дорогу.

Росс взял ее руку и торопливо поцеловал.

— Надеюсь, что мы скоро сможем повторить нашу прогулку.

Она присела:

— Я тоже надеюсь, милорд.

Он с явной неохотой отпустил руку Мойры и выбежал в опустевший коридор, зычным голосом призывая дворецкого.

Роберт сразу же вылез из-под письменного стола и присоединился к Мойре.

— Я провожу тебя до лестницы, которая ведет к нашим комнатам, а потом я хочу использовать переполох, устроенный Бюффоном, чтобы обыскать еще несколько комнат.

— Я так и думала, что это проделки Бюффона. Я заметила его в конце коридора, когда мы с Россом вернулись с прогулки, и поняла, что ты прячешься здесь.

Роберт взял ее под руку и повел через холл, полный лакеев, не обративших на них никакого внимания.