Становится все более очевидным, что ее родители были не слишком строги, воспитывая свою дочь, потому что она оставляет без внимания все, что я ей говорю.
Роберт остановил лошадь возле небольшого городского дома в конце улицы Риджент-террас. Эти дома, являвшиеся частью Эдинбурга — знаменитого Нового города, — блестели, словно морские раковины под лучами утреннего солнца. Роберт спешился и подошел к человеку на другой стороне улицы.
— Мистер Херст? — Акцент выдавал в мужчине обитателя беднейшего района Эдинбурга.
— Да. А вы, должно быть, мистер Норрис?
Собеседник приподнял шляпу. Коренастый, с мощными плечами и толстой шеей, он был похож на боксера.
— Да, сэр. Я Норрис. Сыщик лондонского полицейского суда.
Роберт взглянул на дом на той стороне:
— Полагаю, нам сюда?
— Да, сэр. Как вы и просили месяц назад, мы все время следили за Джорджем Энистоном. Он поселился здесь.
— А ребенок?
— Это было посложнее. До вчерашнего вечера мы не нашли доказательств того, что в доме есть ребенок.
— Что вы обнаружили?
Мистер Норрис осклабился, продемонстрировав почти полное отсутствие зубов:
— Мы нашли улику, сэр. Стирку.
— Стирку? То есть выстиранное детское белье?
— Да. Я притворился, будто ищу свою пропавшую собаку, и завел разговор с прачкой, которая развешивала белье на заднем дворе. В тазу были ночная рубашка, несколько платьиц и другие детские вещи.
Роберт кивнул. Интересно, Мойра уже сообщила Энистону, что хочет с ним встретиться? Сложность с Мойрой состояла в том, что никогда нельзя было понять, что она сделала… или не сделала.
Она недостаточно доверяла Роберту, чтобы пустить его в свою жизнь. Это было больно, но он это принял. Потребуется немало усилий, чтобы завоевать ее доверие полностью. Он уже предпринимал попытки, но нужны будут месяцы, если не годы, прежде чем она перестанет в нем сомневаться. Она слишком долго никому не доверяла и заплатила за это слишком дорогую цену, чтобы просто сразу же поверить ему.
Но для расправы с Энистоном Роберт был самым подходящим человеком. Эмоциональная привязанность Мойры к дочери делала ее уязвимой, а для уязвимости сейчас не место.
Роберт обернулся к сыщику:
— Расскажите мне все, что вы узнали. Привычки Энистона, сколько людей у него в услужении и где, по-вашему, он может держать ребенка.
Мистер Норрис сообщил довольно много информации, а потом достал из кармана схему дома, на которой были обозначены все входы-выходы и спальня Энистона.
— Всего у него двадцать два человека слуг, трое из которых — самые настоящие головорезы, и одна грубая женщина, которая работает как нянька. Эту четверку он держит при ребенке.
«С тремя я справлюсь».
— А где он держит девочку?
— На чердаке, сэр. — Норрис показал место на схеме. — Вот эта лестница ведет на самый верх. Я уверен, что он держит ее там, потому что раньше там не было света, а теперь он горит ярко.
— Хорошо. — Роберт еще раз изучил схему и положил ее в карман. — Спасибо за информацию.
— Не за что, сэр. Эта девочка… она выглядела такой напуганной. У меня самого есть дочь. — Роберт встретился взглядом с Норрисом. — Может, вам понадобится помощь? У меня уже целый месяц не было драки, и хорошая потасовка мне не помешает.
— Мне пригодилось бы, если бы в доме что-нибудь произошло и отвлекло людей на нижние этажи.
Мистер Норрис улыбнулся:
— Запросто.
— Отлично. Я буду на заднем дворе, когда это начнется.
— Даю вам десять минут, а потом начинайте.
— Да, вот еще что. Моя жена рвалась помогать мне освобождать нашу дочь. Она может приехать до того, как я выполню свою задачу. У нее, возможно, даже будет оружие. Я не удивлюсь, если она переоденется в мужчину.
Мистер Норрис заморгал:
— Простите, сэр?
— В моей жене есть что-то цыганское. Всегда трудно угадать, что она может сделать.
Мистер Норрис присвистнул:
— Хорошо, сэр. Я буду начеку.
— Спасибо.
Роберт перешел на другую сторону улицы, а спустя несколько минут уже был во дворе дома Энистона. В доме как раз начали просыпаться слуги, а дверь кухни открылась.
Воспользовавшись тем, что двое полусонных слуг стали набирать из поленницы дрова для очага, Роберт проскользнул внутрь, быстро пересек кухню, но, услышав шаги, спрятался в кладовке.
Когда он нашел дверь на черную лестницу, то услышал, как мистер Норрис орал пьяным голосом, что его обманули, и требовал, чтобы ему вернули деньги за уголь, который он уже поставил, иначе он позовет констебля. Судя по топоту, слуги побежали вниз, чтобы утихомирить разъяренного угольщика, опасаясь, что его пьяные крики разбудят хозяина дома.
Роберт быстро поднялся на два этажа. Ему снова пришлось спрятаться — на сей раз в бельевой, потому что сейчас кто-то бежал вниз с чердака. Когда шаги стихли, Роберт выглянул и увидел двух здоровых парней, исчезнувших внизу. Бандиты Энистона, видимо, считают, что они очень нужны там. У Норриса могут быть большие неприятности. Но почему-то Роберту показалось, что мистер Норрис справится.
Роберт взбежал вверх по лестнице и оказался перед тремя дверями. Он прислушался и выбрал третью, но та оказалась заперта. Роберт отступил на несколько шагов, а потом плечом высадил дверь. Спотыкаясь, Роберт вошел в комнату и оказался лицом к лицу с третьим бандитом.
Рыча как зверь, бандит размахнулся огромным кулаком, пытаясь ударить Роберта, но тот пригнулся и, воспользовавшись промашкой бандита, с силой толкнул его, и тот ударился головой о стену.
В обычной жизни этот маневр окончился бы тем, что человек оказался бы на полу без сознания. Но в данной ситуации противник встал, потряс головой, словно вылезший из воды пес, и двинулся на Роберта для новой атаки.
Но Роберт уже выхватил пистолет.
— Не вздумай нападать. Я вполне способен прострелить тебе башку.
— Что тебе надо? — прорычал бандит.
— Мне нужна моя дочь.
Роберт вынул из кармана небольшой мешочек и швырнул его бандиту.
Тот, не думая, поймал мешочек на лету и взглянул на Роберта с подозрением.
— Там двадцать гиней. Я уверен, что это больше, чем ты зарабатываешь у Энистона за год.
Бандит высыпал монеты на ладонь.
— Ты здесь, потому что тебе за это заплатили. Теперь я заплатил тебе за то, чтобы тебя здесь не было. Можешь либо остаться и получить пулю, либо уйти с двадцатью гинеями в кармане и забыть, что ты когда-то здесь был. Мне все равно, что ты выберешь, но советую поторопиться. У меня еще много дел.
Головорез посмотрел сначала на монеты, потом на Роберта.
— А девчонка — твоя дочь?
— Моя единственная дочь.
Головорез ссыпал монеты обратно в кошелек и, засунув его в карман, направился к двери.
— Мне этот Энистон никогда не нравился.
— Где она?
Головорез кивнул на дверь возле небольшой угольной печки:
— Она там со своей няней. Эта нянька — подлая женщина и очень плохо обращается с девочкой.
— Спасибо.
Головорез кивнул и вышел.
Роберт открыл дверь, на которую указал бандит. Перед камином стояла женщина с суровым лицом. Она выпалила:
— Я слышала, о чем вы говорили в той комнате. Вы приехали забрать девочку.
— Где она?
— Я тоже хочу получить монеты, прежде чем скажу это.
У Роберта было в карманах несколько кошельков, но он сказал:
— Убирайся.
Она поджала губы:
— Я закричу. Я подниму на ноги весь дом.
— Всех уже и так подняли. Так что кричи сколько хочешь.
В глазах няньки промелькнуло отчаяние.
— Если вы отец, то должны знать, что ее мать обещала мне заплатить за то, чтобы девочка была здорова и я ее не била — хотя иногда она этого заслуживает.
Роберт так крепко стиснул пистолет, что побелели костяшки пальцев. Он опустил пистолет и рявкнул:
— Я тебя предупредил. Пошла вон!
— Я хочу получить деньги, которые она мне обещала, или я не уйду и не скажу, где ребенок.
Роберт схватил женщину за руку и потащил из комнаты на лестничную площадку.