Джоанна Троллоп - Любовь без границ

Было пасмурно, лил дождь, к тому же Джеймс забыл дома очки, а потому не видел, что кто-то отчаянно жмет на педали, прижимаясь к самой обочине. Как ни мягок был толчок, велосипедист свалился в грязь, и вот этого уже нельзя было не заметить. Джеймс резко затормозил. Все, кто ехал следом (а между прочим, час пик еще не кончился, по крайней мере на Бомон-стрит), тут же выразили свое возмущение, и к рокоту моторов добавилась разноголосица гудков.

Выскочив из машины, он не без опаски заглянул за капот. Велосипедист оказался женского пола.

— Простите, ради Бога! — поспешно сказал Джеймс, присаживаясь рядом на корточки. — Выразить не могу, как мне жаль!

Щурясь на свет фар, женщина тем не менее ухитрилась испепелить его взглядом. Раскаяние усилилось при виде того, что это типичная старая дева, одна из тех неглупых, достойных дам Оксфорда, имя которым легион. С ужасом представив себе ее скромное и унылое существование, Джеймс ринулся на помощь — то есть схватил велосипед «за рога», вздернул… и вывалил в грязь содержимое багажной корзины.

— Да что же это такое в самом деле!

В отчаянии он попытался сгрести в охапку банки кошачьего корма, велосипедную цепь с замком и папку с книгами и, конечно же, снова все уронил.

— Как вам удается водить машину? — прошипела дама, кособоко поднялась и поверх своих жутких очков в ярости уставилась на его седины. — Как вам вообще выдали права в таком возрасте?!

Он наконец поднял велосипед и, кое-как удерживая его одной рукой, другой неуклюже подхватил незнакомку.

— Вы сильно пострадали?

— Да, если речь идет о моем достоинстве!

— Видите ли, я забыл очки…

— Ну и что из этого?! — закричала она во весь голос. — Думаете, это вас извиняет?!

— Давайте заглянем ко мне! — взмолился Джеймс, не зная, как еще искупить свою вину. — Это в двух минутах езды, и там… там я вам налью бренди… а велосипед положим в багажник…

— Нет! — отрезала она. — У меня встреча.

— Так я вас отвезу…

— Встреча прямо здесь, на Бомон-стрит. Я, знаете ли, ехала к врачу!

— Я пойду с вами и все ему объясню…

Дама буркнула что-то нелестное и принялась шарить по карманам.

— Куда запропастился платок?

— Возьмите мой, он в нагрудном кармане. Я бы сам достал, но руки заняты.

Дама резко помотала головой. Тогда Джеймс двинулся к тротуару, ведя ее и велосипед и чувствуя себя эквилибристом на проволоке.

— Эй, мистер! — В окошечко ближайшей машины высунулась голова. — Вы что, так и оставите свою таратайку посреди дороги?!

— Увы, — коротко ответил Джеймс.

— Как неприятно! — вдруг сказала дама. — Больше всего на свете я ненавижу неразбериху и кавардак.

— Я тоже. Особенно если все это по моей же вине.

Джеймс со вздохом подумал, что очки скорее всего остались в туалете на куче последних номеров «Прайвитай». Но об этом факте лучше не распространяться.

— Стойте! — скомандовала незнакомка. — Это здесь.

Джеймс послушно остановился, подождал, пока она нажмет кнопку звонка, и виновато произнес:

— Мне нужно знать ваше имя и адрес. Хотелось бы заглянуть и… мм… еще раз извиниться… убедиться, что все в порядке…

Достойная дама перевела взгляд с двери на Джеймса. Было видно, что страх, отхлынув, унес с собой ярость. Теперь она вся трепетала.

— Меня зовут Беатрис Бачелор. — Поколебавшись, она добавила: — Я живу на Кардиган-стрит.

Бачелор! Ничего не скажешь, звучное имя. Джеймс учтиво склонил голову, в свою очередь, собираясь представиться.

— Вообразите себе, я живу совсем рядом, на…

Дверь открылась, выглянула девушка в свитере, таком ярком, что лицо казалось бледным пятном.

— Мисс Бачелор, что с вами произошло?! — вскричала она при одном взгляде на старую деву.

— Я сбил ее машиной, — объяснил Джеймс и воспользовался случаем, чтобы как следует рассмотреть урон, нанесенный внешности пострадавшей.

Сбоку она была вся в грязи, даже на щеке виднелось грязное пятно. Шарф съехал на затылок, открывая часть тугого узла и множество жидких седых прядок, которые успели из него выбиться. Все в целом являло собой довольно жалкое зрелище.

— Я живу поблизости от мисс Бачелор, — залепетал он, спеша завершить свой акт раскаяния, — меня зовут Джеймс Маллоу.

— С чем вас и поздравляю! — съехидничала девушка.

Пылая красками свитера и благородным негодованием, она захлопнула дверь перед носом Джеймса.

Когда он наконец добрался до дома, тот был темен, только на втором этаже углем тлело окно дядюшкиной комнаты. Когда лет пять назад Леонард Маллоу решил перебраться к ним и Кейт спросила, какой цвет гардин он предпочитает, ответ был таков: «Красный, дорогая моя. Ярко-красный. Чтоб красней некуда». Дядя Леонард был человек с четко определенными вкусами. Он обожал крикет, романы Джона Бухана[1], спагетти с анчоусами и миссис Ченг, китаянку, помогавшую Кейт по дому. Ненавидел он прогресс, меркантильность и короткие стрижки у женщин. Закоренелый холостяк, дядя Леонард добрых полвека проработал учителем в колледже. Упоминая об этом, он каждый раз добавлял, что до тошноты устал от пацанов.

Джеймс переступил порог. Кромешную тьму прихожей разнообразила только полоска света из-под кухонной двери. Оттуда же пробивались звуки тяжелого рока.

— Это ты?! — спросил сверху голос Леонарда.

— Я. В смысле Джеймс.

— Отвратный вечерок, правда?

— Кому и знать, как не мне, — буркнул Джеймс, а громче добавил: — Я сейчас поднимусь.

— Можешь не торопиться! — прокричал Леонард. — Торопиться вообще не стоит, так что копайся, сколько душе твоей угодно.

«Очень хорошо», — подумал Джеймс, отворил первую дверь налево и нашарил выключатель. Щелчок — и кабинет (его кабинет вот уже четверть века) словно вдруг зажил знакомой и бесконечно приятной жизнью. Ожили два симметричных окна по бокам, темно-зеленый ковер на полу, потертые кожаные кресла, столы и столики с их грузом разного хлама вокруг уютных ламп (в том числе массивный отцовский стол темного дерева, некогда перекочевавший сюда из Южной Африки), а главное, книги — полки, полки и снова полки книг, от пола до потолка, книги сплошняком, строем, словно солдаты на параде. Они оккупировали все пространство стен, расступаясь только над столом, чтобы дать место любимой картине Кейт с невероятно изысканным индийским принцем в цветистом наряде.

Упившись дорогим сердцу зрелищем, Джеймс прошел задернуть на окнах гардины. Судя по продольным полосам на ворсе, ковер в этот день был вычищен прилежной миссис Ченг и очень напоминал выкошенный газон. Пахло как раз так, как он больше всего любил: старой кожей, бумагой и чистотой. Мысли вернулись к мисс Бачелор, и стало жаль, что она не сидит сейчас в одном из кресел с чашкой чаю в руках, согревая свои достойные престарелые конечности у камина и, быть может, отогреваясь душой. На совести лежал тяжкий камень. Уж если суждено кого-то сбить, так почему не краснощекого здоровяка, который встал, отряхнулся — и опять как новенький? Так нет же, под машину непременно подвернется тепличный цветочек, руки-ноги как спички, так что потом не знаешь, куда деваться от горьких сожалений!

У Джеймса вырвался вздох. Если бы Кейт была дома, она бы, уж конечно, сумела его утешить.

Оставив в кабинете свет, он не спеша поднялся по лестнице, щелкая каждым выключателем, до какого только мог дотянуться. Дверь в комнату Леонарда была нараспашку в знак того, что он рад компании. Желая вздремнуть, разгадать кроссворд, облачиться или разоблачиться (в его глазах то и другое было невероятно сложной задачей), он плотно закрывал ее и на стук ворчливо отвечал: «Прошу не беспокоить!»

— Хм! — сказал он при виде Джеймса.

У Леонарда тоже было любимое кресло, предмет мебели, замечательный (в негативном смысле слова) своим видом и пропорциями: с деревянными подлокотниками, низкой цилиндрической спинкой и сиденьем, продавленным настолько, что туда запросто можно было пристроить ночной горшок.

— Хм! — повторил Леонард. — Паршиво выглядишь.

— Я сбил человека. Прямо в грязь. Женщину. Она не пострадала, но, думаю, здорово перепугалась. Такая неприятность!