Света воровато оглянулась и прислушалась, стараясь унять сердцебиение. Пульс бабахал в ушах, как тамтамы каннибалов.
Входящие: «Леонид Караваев», «Барминтовский», «охрана» и семь раз «Юра», существенно разбавлявший список своим наличием.
Сотовый никак не желал запихиваться обратно в карман, с грохотом вываливаясь на пол. С четвертой попытки, едва не разорвав подкладку, Света все же вернула аппарат на место и нырнула под одеяло. Ее трясло так, что матрас ходил ходуном.
– И стоило закатывать истерики, – осуждающе подвела итог Новгородская, которой Света позвонила, едва за покормленным и обласканным мужем захлопнулась дверь. – На будущее станешь умнее. А то мужик с работы, а ты в дверях с чемоданами: на раз – в морду, на два – прощай. Вот так и рушатся семьи, а обиженные мужики распространяют слухи о женской логике и непредсказуемости.
– Ир, но согласись, у меня же был повод. Ты сама так думала.
– Одно дело думать, а другое дело – действовать. Хорошо, что все выяснилось. В следующий раз обойдешься без плача Ярославны, надеюсь.
– Какой еще следующий раз? – опешила Светочка. – Сеня обещал, что больше такое не повторится.
– Это он тебе первый раз обещает или у меня дежавю? – голос у Новгородской был отсутствующий и напряженный.
– Ты чем-то занята, – догадалась Света. – Сказала бы сразу, чем заинтересованность изображать. У меня тут жизнь решается, а тебе плевать.
– Свет, мне не плевать, правда. У меня цейтнот сейчас полнейший. Давай я тебе перезвоню попозже.
Никакого цейтнота у Новгородской не было. Ей было тошно, жутко и тоскливо. Правильно говорят: меньше знаешь – крепче спишь. Дилемма казалась неразрешимой. С одной стороны, скрывать от Светы информацию было ни в коем случае нельзя, надо было срочно все ей рассказать, а дальше пусть подруга делает с информацией и с гулящим мужем все, что хочет. С другой стороны, рассказывать тоже было ни в коем случае нельзя, потому что любому ясно: семья будет разбита, и даже если супруги Крыжовниковы не разведутся, жить им вместе будет тяжело и некомфортно, а правдолюбивая Новгородская будет навсегда внесена в список персон нон-грата.
Недолго думая, Ирка полезла в любимый форум, пока шеф не загрузил ее делами, и изложила проблему. Виртуальные советчики уже через пять минут накидали массу вариантов от «забей на все и живи своей жизнью» до предложения присоединиться к подругам в деле лишения неверного мужа его выдающихся достоинств. Пока Ира ползала по ветке сообщений, в стройный женский хор влезло несколько виртуальных мужчин, предложивших пойти «стенка на стенку», обсудить спорные достоинства жен, которым изменяют, или рассказать все жене, предварительно организовав тотализатор «кто кого».
– Тьфу на вас, – расстроилась Ирина. Коллективный разум не помог, а только внес в мысли еще большую сумятицу…
Рабочий день плавно перетекал в вечер, наполняя предвкушением отдыха и свободы. Семен отодвинул исчерканные пометками бумаги и открыл окно, впустив в кабинет свежий морозный воздух. Кондиционер гонял лишь сухую неживую струю прохлады, которая не могла сравниться с этим вкусным опьяняющим ветром.
В его жизни тоже появилась новая струя, которая бодрила и будоражила ощущением легкого, почти детского счастья.
– Светик, я сегодня задержусь. Докладываю, как обещал.
– Телефон не выключай, – плаксиво попросила Светлана. Она полдня готовила романтический ужин, все рассчитала, будучи уверенной, что муж приедет пораньше, дабы искупить вину, и опять оказалась в пролете. Плаксивые нотки – это был минимум того, что она могла бы озвучить.
«Умница, – удовлетворенно подумал Крыжовников. – Все-таки я все правильно сделал. Надо будет ей что-нибудь купить».
– Я не могу, лапушка, у меня переговоры. На таких встречах оставлять мобильник включенным – дурной тон.
– Я не буду звонить, честно, – заныла Света.
– Зачем тогда не выключать? – улыбнулся Семен. – Даже если не ты, то обязательно позвонит куча народу. Я вечно всем нужен.
– Ты мне нужен, сию секунду, – обиженно проворковала жена. – И вообще – все время.
– Я и так все время твой, – утешил ее Крыжовников. – Буду поздно, не жди и не нервничай.
Он нажал отбой и сыто потянулся. Все. Официальная часть улажена. Крыжовников повертел в руках записку от охранника, написанную корявым почерком с изумительными ошибками, и покачал головой: тоже хорошо. Ревнует – значит любит. Лишь бы не переусердствовала.
Эля ждала его в кафе. Ее точеный профиль Семен увидел издалека и погарцевал к ней, словно конь, едва не забыв включить в машине сигнализацию и угодив идеально вычищенным ботинком в серую слякотную кашу на тротуаре. Может быть, сегодня он наконец-то добьется взаимности…
Пару недель назад Крыжовников обнаружил в приемной очаровательную рыжеволосую девочку. Увидев его, она неловко вскочила, покраснела и, заикаясь, начала что-то лепетать, старательно отводя глаза. Крыжовников моментально приосанился и оглядел робеющую красотку уже более оценивающим взглядом: судя по фигуре, восемнадцать ей уже есть, все на месте. А румянец! Такой румянец он видел только у собственных детей после того, как Светлана выносила их из ванной. Ноги длинные, грудь – ого, одета более чем прилично… Почему-то захотелось узнать, какое у нее белье: девчачье, с картинками, или уже что-нибудь этакое. И он ей явно понравился! Это было видно невооруженным взглядом.
Женитьба на Свете кардинальным образом поменяла психологию Крыжовникова. Он стал легче относиться к женщинам, поскольку девяносто девять процентов ответственности переместилось на семью, а на личную жизнь ответственности не хватало абсолютно. Поэтому и отношение к новым связям стало безответственным. Все силы Семен тратил на то, чтобы слухи о его загулах не просочились в семью. Он стал играть по предлагаемым женщинами правилам, ставя свои условия. Обручальное кольцо Крыжовников не снимал, это освобождало его от ненужных вопросов и объяснений, жену не обсуждал, ничего не обещал, а лишь пользовался предлагаемым набором удовольствий. И все складывалось замечательно. Сеня плыл по течению, болтая в воде ножками, блаженствуя и вылавливая сачком золотых рыбок, пока его плот не разбился о зеленые глаза и вздернутый носик маленькой Эли…
– Меня зовут Эля, – столбенея от смущения, прошептала девочка. – Я для сына Юрия Михайловича конспекты принесла. Он со скейта упал и на лекции не пришел…
– Кто со скейта упал? Юрий Михайлович? – забавляясь ее растерянностью, поинтересовался Крыжовников. Он подсознательно пытался нахихикаться авансом, так как внутренний голос бдительно подсказывал, что в ближайшее время он будет выглядеть не менее глупо и зависимо, а зеленоглазая студентка с удовольствием сможет вить из него веревки. Было в ней что-то неуловимое, отчего спирало дыхание и закладывало уши. Такое с ним случилось лишь однажды, когда рядом была Татьяна.
Эля оказалась в меру общительной, слегка закомплексованной и совершенно неиспорченной. Крыжовников вился рядом как «полосатый мух» над шоколадкой: и сесть страшно, и улететь жалко. Выяснив, что с сыном партнера девушку связывает лишь чистая студенческая дружба, Семен воодушевился и пошел в наступление, чувствуя себя волком, который собирается начать с пирожков в корзине Красной Шапочки, а закончить бабушкой и, как следствие, знакомством с охотниками. Он таскался с ней по каким-то детским дискотекам, кормил пирожными, но за две недели так и не осмелился поцеловать. Единственный раз, когда он созрел, решив во время прощания в машине, что момент достаточно романтический, и сложил губы трубочкой, Эля округлила глаза, а потом жизнерадостно рассмеялась:
– Я знаю этот анекдот: слон вытянул хобот и сказал: «Спокойной ночи, ежик!»
Никакого анекдота Семен не знал, но играть роль слона почему-то не хотелось. Проводив девушку до подъезда, он отправился домой, чувствуя себя Чикатило, заманивающим несмышленую девчонку черт знает куда. Но это самобичевание не помешало Крыжовникову в минувшие выходные пригласить Элю покататься на лыжах.
На лыжах они действительно покатались.
Семен съездил на дачу, где обычно и случались все его амурные эпизоды и эпизодики, приготовил там все для романтического свидания, вплоть до нового комплекта белья, протопил камин и систему, чтобы не привозить девочку в холодный дом, и отправился за ней. Он долго думал, в чем лучше отправиться на решающую встречу, и наконец решил, что в костюме он будет солиднее и импозантнее. В том, что встреча решающая, Сеня не сомневался, так как Эля не только согласилась, но даже обрадовалась и уточнила, с ночевкой или без.