– Йесс! – взвизгнула понятливая дочь так громко, что соседская собака залаяла, а Таня, сбегавшая по лестнице, густо покраснела.


От любви до ненависти один шаг. Света всю ночь и день, предшествовавшие объяснению, танцевала замысловатый танец, шагая туда-обратно и страшно страдая от отсутствия твердой позиции. Логика подсказывала, что Крыжовникова надо вычеркнуть из памяти, а какой-то неизвестный вирус, прижившийся в груди, постоянно выбрасывал в кровь адреналин, дурацкие идеи и беспочвенные доводы, которые никак не объясняли и не оправдывали происходящее, но неуловимо меняли точку зрения.

Она накручивала себя, как боксер перед боем, и в результате в момент появления в зале ресторана, где была назначена встреча, Светлана готова была послать бывшего мужа вообще и в нокаут – в частности.

Крыжовников выглядел бледным, усталым и то ли больным, то ли жалким. Это было так неожиданно, что она застыла у столика, не имея сил «ударить» лежачего. Порядочные дамы, как известно, лежачих не бьют.

Семен неловко привстал и улыбнулся.

«Черт тебя подери! – тоскливо промелькнуло в Светиной головке. – Я не смогу!»

Это было вопреки логике, здравому смыслу и интуиции. Светлане хотелось плакать. И не просто плакать, а реветь в голос, потому что она любила мужчину, который, во-первых, не был мужчиной в полном смысле этого слова, а во-вторых, не любил ее.

– Ты хотела поговорить. – Семен воровато отвел глаза. Света выглядела потрясающе, впрочем, как всегда. Молодая, красивая и совершенно своя, собственная, по недоразумению чуть не потерянная. Он готов был на любые уступки, лишь бы вернуть ее.

– Хотела. Ты мне что-нибудь закажешь?

– Да-да, конечно, – он подскочил к Свете, подвинул стул. Крыжовников благоухал своим любимым одеколоном с легким запахом огуречной свежести. Больше всего на свете хотелось повиснуть у него на шее…

– У тебя есть предложения, условия или что там бывает? Я в этом не разбираюсь, поэтому готова рассмотреть твои варианты. – Она равнодушно тряхнула челкой и заинтересованно посмотрела в окно.

– Есть. Не дури и возвращайся. – Семен отчаянно покраснел и вцепился в скатерть.

– Это не предложение, это глупость. Сам понимаешь, что это невозможно. – Она лениво покосилась на него и снова уставилась в окно. Внутри у Светочки все кипело: «Вот оно! Ради чего она наряжалась, причесывалась и столько времени не спала, переживая, страдая и ужасаясь перспективам одиночества. Крыжовников сдался». Только что теперь делать с этим поверженным городом, который лежал в руинах и восстановлению не подлежал?

– Почему невозможно? Да у меня с ней ничего не было! Какая зараза тебе наплела? Что за ребячество? Из-за дурацких слухов забрать детей и уехать! Ты же не маленькая! – Лучшая защита – нападение. Именно этой примитивной тактикой и решил воспользоваться Сеня.

– А как поживает Носков? – не отреагировав на вопли, поинтересовалась Света.

Семен некоторое время озадаченно поморгал, потом переварил вопрос и переспросил:

– Юра Носков?

– А что, у тебя их много?

– Хорошо поживает. А почему ты спрашиваешь?

– Ну, мне не все равно, в чьи руки попал мой бывший муж.

– Света, давай лучше про наши дела поговорим.

– А что, Юрик уже не имеет отношения к нашим делам? Вы расстались?

– Чушь какая. Почему я должен с ним расставаться? Что ты за глупости несешь?

– Ну, да, конечно! – горько качнула головкой Светлана, отчего челка весело спружинила и снова замерла на высоком белоснежном лобике. – Почему ты должен с ним расставаться? Что я такое, в самом деле, спрашиваю?! Настоящая любовь не ржавеет и не дохнет, чем ее ни трави!

– Ты заболела? – Крыжовников напрягся.

– А я интересуюсь, – голосом няни Вики продолжила Света, – он тебе эсэмэски больше не шлет? Люблю, целую…

И тут Семен понял. И заржал, как последний идиот. А Светлана не выдержала и врезала ему по физиономии.

Пока он тащил ее в холл, Света кусалась, царапалась и вываливала все, что успела наформулировать за время отдельного проживания. Про то, как сидела одна дома, как любила, ждала, прощала, была спутницей, тенью, хотя ненавидела оставаться в тени. Про то, какой она была верной и терпеливой, все маленькие и большие обиды… Даже про Таню.

– Я ради тебя на подлость пошла! На подлость, которую всю жизнь не могу себе простить! Я, может, еще на том свете за нее отвечать буду! Я хорошего человека оговорила, чтобы ты на меня обратил внимание! Я ни тебе, ни себе этого никогда не прощу! – верещала она, пытаясь пнуть Крыжовникова острым каблуком и отчаянно брыкаясь.

От неожиданности Семен выпустил ее и прошептал:

– Как это? То есть это ты Татьяну сфотографировала с тем…

– Да не было никакого мужика тогда! Просто она ни за что бы тебя не отдала мне! Это монтаж! А ты поверил! Потому что никогда не любил никого, кроме себя! И вообще – ты никогда не любил женщин, мы же для тебя просто прикрытие! Я преступница, я подлая, а все из-за тебя! Ты мне всю жизнь испортил!

Сеня одурело смотрел на раскрасневшуюся жену. Он никогда не думал, что из-за него могут разгораться такие нечеловеческие страсти. Вероятно, этим можно было гордиться.

Светлана все еще орала что-то и хотела даже ударить его сумочкой, но Крыжовников перехватил ремешок, привлек Свету к себе и поцеловал. Народ, привлеченный шумом и захватывающими разборками, начал смущенно расходиться. Потом Светлана сидела на полу и плакала, а он сел рядом и оправдывался, и это было так здорово – оправдываться, когда ни в чем не виноват и когда уже ясно, что тебя простили.

– Ты пойми, – он гладил Свету по выбившимся из прически кудряшкам и был по-глупому счастлив. – Я же знал, что ты лазишь в мой телефон, поэтому всех писал под мужскими именами.

– Всех? – Света напряглась.

– Да нет, не всех, я оговорился, – перепугался Семен. – Последнюю.

«Иногда лучше жевать, чем говорить», – тоскливо подумал он, предчувствуя новый виток скандала.

Но, вероятно, Света повзрослела или помудрела, потому что никакого скандала не было.

– А как тогда у тебя называется Носков?

– Нос.

– Нос?

– Да. Так короче.

«Какая глупость, – подумала Света. – Как все просто и как сложно».

Телефон у Семена затренькал. Он гордо посмотрел на Свету и насмешливо предложил:

– Если хочешь, сними звонок сама. У меня нет секретов. – И он великодушно сунул трубку ей в руку. – Даже не смотрю, кто звонит, видишь? Потому что я в себе уверен.

Светлана покосилась на дисплей. «Юра».

– Обалдеть, – она схватила аппаратик. – Не иначе – телепатия.

– Семен Сергеевич, это Эля, – зажурчал девичий голосок. Только не было в нем ни просительных, ни кокетливых, ни игривых ноток. – Сразу скажу, чтобы не было никакого недопонимания: разговаривать мне с вами неприятно. Поэтому я постараюсь покороче. На самом деле меня зовут Карина, я дочь Татьяны Аникеевой. И не перебивайте меня вопросами, иначе я могу наговорить много неприятных вещей, о которых потом мы оба пожалеем. Я встречалась с вами только для того, чтобы отомстить за маму. Я просто хотела, чтобы вы страдали, как она. Вас ведь, наверное, никогда не бросали, а ее предали дважды. Вы ей чуть жизнь не сломали. Ей было очень больно, а мне страшно. И все из-за вас. Из-за того, что вы посчитали ее игрушкой, которой можно поиграться, сломать и забыть. И я не жалею, слышите, ни капли не жалею, что у вас так получилось! Потому что сейчас мама будет счастлива. Я считаю, что отомстила вам, как смогла.

Света озадаченно молчала, отпихивая руку нетерпеливого Семена, бубнившего: «Ну все, давай, кто там на ночь глядя?»

– Но мне очень неловко перед вашей женой. Из-за вас и она пострадала. Это единственное, что я хотела бы исправить. Хотите, я с ней поговорю и все объясню. Она поверит. Потому что между нами и не могло ничего быть. Вы не представляете, как я вас ненавидела. А сейчас все прошло. Мне наплевать на вас. Я из-за вашей жены звоню. Вам она не поверит, и будет права. Наверняка она знает, какой вы врун, поэтому я готова рассказать ей все сама и извиниться.

– Вы нас тоже простите, – быстро бормотнула Света в трубку. – Не надо мне звонить. Я все поняла. До свидания.

На том конце провода испуганно помолчали и отсоединились.

Светлана подняла глаза на Крыжовникова:

– Как все сложно. И как все просто.

– Не понял.

– И не поймешь. Поехали за детьми.