– Ты чего плачешь?! Послушай, ты мужчина, ты не можешь плакать. Тем более при мне! Запомни на всю жизнь, мужчина при людях может заплакать только два раза: когда умирает его мать, и когда он смотрит на красоту своей родной земли. Вот только тогда не стыдно заплакать! Потому что только земля будет нас ласкать, когда мы умрем, только земля нас никогда не бросит и не обманет, даже после нашей смерти. Она всегда будет с нами, а мы всегда будем с ней.

Я никогда этого не забуду. И эта депрессия, эта тоска, этот хлам…так хочется заплакать, но я не могу. А что ж теперь делать-то? Это банальная ситуация: у человека проблема и он не знает, что делать. Я так устал от всего. Морально измотался. В один момент я подумал о смерти. А вдруг я умру? Но не хочется умирать летом! Но с другой стороны – мне не хотелось жить. Мне ничего не хотелось. Апатия и слабость. Отсутствие интереса к жизни. Мне было лень думать о чем-то! Экзамены позади. Впереди меня ждала практика в одной из больниц и месяц каникул.

Я получал стипендию. Большую стипендию за участие в научной деятельности. Ее перечисляли на мою пластиковую карточку, но я никогда ее не тратил. Там накопилась довольно хорошая сумма денег. Около семидесяти тысяч рублей. Я решил уехать на некоторое время, но не знал куда. Я решил, никому ничего не говорить, а просто взять и уехать. А может, убежать? Не знаю. В общем, исчезнуть.

Хорошо учиться не в своем родном городе. Родителям я сказал, что решил пройти летнюю медицинскую практику в одной из больниц города S. Сказал, что приеду домой недели через две. Я был свободен и несчастен. У меня не было ничего, что могло бы вызвать во мне какую-то искорку счастья. У меня не было А., не было Эммы. Выпивка не делала меня счастливым. Я не понимал, куда я бегу и от кого. И будет чересчур банально, если я сейчас скажу, что бежал от самого себя.

Я выбежал из квартиры, сначала в подъезд, затем на улицу, добежал до ближайшего банкомата. Вставил туда свою карточку «Maestro», снял двадцать тысяч рублей. Вернувшись в квартиру, я начал спешно собираться. Я не знал, куда и на сколько я еду. Я не знал, что мне брать с собой. У меня была черная спортивная сумка. Я решил, что набью ее самым необходимым, а то, что не поместится – хрен с ним. Паспорт, деньги, банковская карта, ключи, студенческий билет, мобильник с зарядным устройством, одеколон, дезодорант. Также я впихнул в эту сумку три рубашки, джинсы, кучу носков и трусов. Я никогда в жизни так спешно не собирался.

Пока я собирался, меня осенило! Я вспомнил, что мой одноклассник живет в Питере. Я про Санкт-Петербург. Женившись, он уехал туда пару лет назад. Я вспомнил, что он меня приглашал. А еще я вспомнил, что мы были друзьями когда-то. Я позвонил ему…


Искра жизни XV

Так не хочется верить, что смерть – это неизбежный финал нашей жизни. Не хочется верить, что жизнь когда-то заканчивается. Те, кто верит в Бога, они счастливчики: им безразлично все, что происходит с ними, они могут не бояться смерти, ведь смерть – это не конец. И плевать, что там дальше – ад или рай, главное, что существует некий котел вечности, бурлящий где-то в неизвестности. Если у тебя рак, или другое неизлечимое заболевание, тебе легче справляться с этим. Вера – это, наверное, лучший дар, который есть у человека, она придет ему уверенность и все страхи уходят в никуда. А где ж его взять, этот дар? Да нигде! Вот и весь ответ. Он либо есть, либо его нет. Ведь даже величайшие гении человечества, которые знают устройство Вселенной, устройство жизни, даже они способны верить, слепо верить. Не все конечно, но все же, меня удивляют физики, математики, которые слепо верят! Черт возьми, они не ищут доказательств существования Бога! Они верят и всё.

А больше всего меня расстраивает то, что я не могу так же, как и они. Не могу, когда мне плохо сказать: «Господи, помоги мне! Дай мне силы!», я просто говорю: «Хоть бы всё было хорошо!». Ну или просто матерюсь. Не буду говорить как.

Хотя если пофилософствовать, неверие в Бога тоже имеет свои плюсы. Можно грешить, сколько влезет, делать все, что захочется, и тебе за это ничего не будет. Одним словом – кайф. Гуляй с кем хочешь, пей, что хочешь, ешь, что хочешь. Сквернословь, не молись, не бойся наказания на том свете. Ты же просто однажды закроешь глаза и больше их не откроешь. Потом тебя положат в землю. Да без разницы, что с тобой сделают, пусть хоть сожгут, пусть заморозят, пусть развеют прах над…Амазонкой. Плевать. Пусть расчленят и отдадут на съедение тем же стервятникам. Это все уже не имеет значения, не так ли?

Продолжая мысль, в чем тогда смысл всего бытия? Смысл существования человека? Да вообще, смысл существования жизни? Да и смысл всего неживого в чём? В чем смысл камня? В чем смысл атома? Кажется, его нет. Смысла нет. Я имею в виду, что нет определенного заданного кем-то смысла, понимаете?! И весь гений человека в том, что мы сами можем задать этот смысл. Мы сами можем его определить. Каждый для себя. Каждый для всех окружающих. Каждый может найти смысл существования бытия! И каждый человек будет индивидуально определять этот смысл. Смысл жизни Моцарта – это музыка. Он ее любил всецело, он был ею одержим. И она стала смыслом его жизни. Смысл жизни, например, любящего мужа – это его семья. Он ее любит, он ею одержим. Тем самым, для каждого человека смыслом жизни может стать только то, что он по-настоящему любит. То есть, пусть к смыслу жизни лежит через любовь, через одержимость, через жажду обладания, через жажду познания.

Поездка в Питер не удалась. Одна моя знакомая говорила: «Всё что не делается, все к лучшему». Я ненавижу её вспоминать, но она была права. Мой бывший одноклассник со своей женой, оказывается, уехал к тёще. Ну, к матери своей жены, а то слово «тёща» звучит как-то сурово.

Я разозлился. То ли на тещу одноклассника, то ли на самого одноклассника. Не знаю. Но сумка была собрана, деньги с карточки сняты, а значит – пути назад нет. В детстве мы с братом часто ездили в один небольшой город. Это был город-курорт, с удивительным парком в гористой местности, чтобы полностью обойти этот парк потребовался бы не один день. Кисловодск. Все слышали об этом городке, многие там бывали. Все любят отдыхать в санаториях, а их там было полно. От города S. до Кисловодска ходил автобус. Один раз в день. Время в пути – три часа. Я купил билет на автовокзале и уехал.

Сидя в автобусе у окна я о многом думал. Я обожаю ехать куда-то далеко, смотреть в окно и думать. Думать обо всем на свете, о всякой чепухе и о вопросах глобального масштаба. Иногда становится грустно, иногда весело. Но в этот раз я думал о том хламе, о котором говорил раньше. Мысли наваливались на меня, и в эти моменты моя депрессия становилась сильнее. И мне было чертовски плохо. Я же не могу попросить у Бога помощи, не могу попросить прощения. Что же делать? Оставалось только ехать, думать и терпеть. Слепо надеяться, что всё само собой пройдет. Вечно мы надеемся на время, думая, что оно способно изменить что-либо.

Мне хотелось, чтобы наш автобус врезался во что-то и все. Хотелось услышать грохот от столкновения и больше ничего не слышать, и не видеть, просто закрыть глаза и очутиться…очутиться нигде. Это же финал. Конечная станция «Нигде». Наверное, я единственный думал об этом в автобусе. Женщина нянчила ребенка – это смысл ее жизни. Мужик читал газету – я не знаю в чем смысл его жизни, но он есть, и этот мужик сам-то точно знает, в чем смысл его жизни. А я просто дрейфую в биомассе людей, которые знают и имеют свои смыслы жизни. А я оказался среди них случайно, просто – воля случая.

Примерно в таком настроении я провел все три часа пути. Когда мы приехали в Кисловодск, я выбежал из автобуса, вдохнул теплый, чистый вечерний воздух. Это было прекрасно. Но этот кайф длился несколько секунд. Красота воздуха не способна победить мысли о хламе, неспособна победить депрессию. На автовокзале, как всегда, кружились таксисты в поисках клиента. Обычные таксисты, на вид большинство из них было родом из стран Закавказья.

– Паренек, в центр за сто рублей отвезу.

– Давайте в гостиницу «Паркер», – ответил я ему.

– Как скажешь, хозяин-барин. Садись, давай сумку, кину в багажник.

Я сел в его старенький Ford Focus. Мы ехали недолго. Но на улице было уже темно. Обычно таксисты всю дорогу о чем-то трубят, но этот оказался молчуном. Да и я не особо жаждал беседы. Впрочем, что тут говорить, мне просто хотелось лечь в кровать и уснуть, по крайней мере, попытаться.