– Приехали, сто рублей – сказал «извозчик» с кавказским акцентом.

– Спасибо, держите, – он взял деньги, вышел из машины, достал мою сумку из багажника, улыбнулся и поехал дальше искать новых клиентов.

Зайдя в гостиницу я решил снять номер на три дня. Я думал «отлежаться», думал, что-то изменится, думал, во мне вновь появятся какие-то новые мысли и идеи.

Но кроме идеи «снять проститутку» мне ничего в голову не пришло. Охранник, сидящий внизу на Reception,помог мне в реализации моего коварного плана. Он сказал, что через час-полтора ко мне в номер придут девочки с сутенером, и я смогу выбрать.

Целый час я плевал в потолок. Пытался смотреть телек, но безуспешно. Я услышал стук. Подскочив с кровати, я подлетел к двери испросил:

– Кто там?

– Я от охранника, в 233й номер, это Вы заказывали? – грубый мужской голос. Через дверь он казался еще грубее.

– Ага, – я открыл дверь, увидел мужика, на ремне которого висел пистолет. Скорее всего, травматический. Мужик выглядел не особо грозно, но всё же чертов пистолет придавал ему «мужества». У него была такая красная рубашка, даже больше бордовая, чем красная; обыкновенные черные джинсы и толстый ремень, который добротно удерживал тяжелый пистолет. Слева от него стояли девочки. Шлюхи, мягко выражаясь. Их было шестеро.

– Тебе на сколько часов? – сказал суровый сутенер.

– На два часа.

– Три тысячи. Выбирай, – сутенер сделал шаг назад и указал левой рукой на девочек.

Я долго смотрел. Ненавижу такое неловкое молчание. Девочки смотрели на меня, кто-то улыбался, кто-то чесал себе руку, одна ёрзала ногой по полу. Дальше всего от меня стояла девушка, на вид ей было около 25 лет, блондинка с короткими волосами, свисавшими не ниже плеч, голубые глаза, красивый носик, короткое серое платье, украшенное блестящими точечками по типу страз. Грудь третьего размера, красивые бедра.

– Вот эту девушку, – я указал на эту блондинку, – вот Вам три тысячи, – я достал заранее приготовленные деньги из заднего кармана джинс, как посоветовал мне охранник.

– Договорились. Алина, позвонишь, как закончишь работу, – грубо сказал сутенер, – пошли девочки.

Алина осталась. Встретив ее на улице, я бы ни за что на свете не подумал, что она проститутка. Нет, мне не стало ее жаль, и я в нее не влюбился. Просто меня удивило, что такая прелестная девушка торгует своим телом. Она, цокая своими каблуками, зашла в номер. Я закрыл дверь на замок.

– Как тебя зовут? – ее голос был немного груб. Этот голос не подходил ее внешности.

– Я Роберт, а ты, я так понял, Алина. Очень приятно.

– Сколько тебе лет, Роберт? – она достала пачку сигарет из своей бежевой сумочки.

– Мне двадцать. И я не буду спрашивать тебя про твой возраст, я же джентльмен.

– О, интересно, а чем ты тут занимаешься? – Алина элегантно закурила свои тонкие сигареты.

– Да так. Приехал немного отдохнуть. Устроил себе небольшие каникулы. А ты давно куришь? – глупый вопрос, я просто не знал, как начать всё это действо.

– Года два, наверное, не помню. А у тебя нет девушки? Зачем тебе кто-то вроде меня? Решил оторваться по полной? – смеясь, спросила меня моя новая знакомая, кажется, она флиртовала.

– Девушки нет. Просто хочу расслабиться, – я ответил неловко и с наигранной улыбкой.

– Ну, раз уж так, начнем… – она затушила сигарету в пепельнице, стоявшей на столике в углу. Подойдя к окну, проститутка закрыла шторы, затем выключила свет. На телике она поставила какой-то музыкальный канал. Алина через голову быстро сняла свое блестящее серое платье и кинула его на стул, стоявший рядом со столиком. На ней было очень сексуальное кружевное белье темно-бежевого цвета… Она стянула с себя свои прозрачные колготки, которые небрежно оставила на полу. Подошла ко мне поближе и начала по пуговичкам расстегивать мою рубашку. Я также небрежно бросил ее на пол. Я сам скинул с себя джинсы, снял носки. Комната отеля романтично освещалась светом от экрана телевизора и от уличных фонарей.

Алина меня ужасно заводила. Это была одна из самых сексуальных женщин, которых я видел в жизни… На «перерывах» между половыми актами она курила свои элегантные сигареты, а я просто шел в душ и мыл «кое-что» под струей холодной воды. Так посоветовала Алина.

Два часа мы занимались сексом на огромной кровати. Мне было хорошо, но тоскливо. Я думал: «До чего же я опустился? Хотя нет, я не опустился, это всё депрессия, это всё эти дурные мысли, мне просто нужно развеяться!». Иногда мы разговаривали. Я узнал, что Алина работает проституткой только два месяца. Узнал, что она приехала сюда из Воронежа. По образованию она экономист. Проститутка-экономист. Я не стал ее особо расспрашивать о том, как она стала проституткой. Мне не хотелось ее жалеть, мне просто хотелось заниматься с ней любовью. Хотя нет, так нельзя говорить, не любовью! А сексом!

Уходя, Алина оставила мне свой номер телефона и записала мой «чтобы я могла тебя узнать, когда ты будешь звонить».

– Ну, пока. Звони, если останешься здесь, я приду.

– Хорошо, пока. Спасибо, – вот я идиот, я сказал ей «спасибо». Глупец.

Я принял душ и заснул, как младенец. Мне было хорошо. Но я был всё также несчастен.


Искра жизни XVI /Кисловодск/2011, лето/

За ночь я ни разу не проснулся. Кажется, я даже не шевельнулся, потому что, открыв утром глаза, я обнаружил, что лежу примерно в той же позе, что и после ухода Алины. Мне очень понравилось. Я про то, как мне спалось этой ночью. Хотя уже с самого утра весь этот хлам снова стал наваливаться на меня. Мое депрессивное состояние стремилось к бесконечности. Почему я не мог ничего изменить? Я думал обо всем, но в тоже время ничего не мог решить. Не мог совершить какой-то поступок, не мог освободить свой разум от этого хлама. Может я псих? Или начинаю сходить с ума? Чем черт не шутит, не так ли?

Поднявшись с кровати, я решил прогуляться. Я даже не думал о завтраке. У меня не было аппетита. Не было желания пичкать свой организм очень нужными этому организму веществами. Одевшись, я вышел в парк. Прекрасный парк. Прекрасное лето. Прекрасное утро. Я не могу заплакать, не могу нажраться в стельку. У меня нет желания употреблять спиртное, но есть желание разрыдаться. Но я не могу, я обещал дедушке. Я уверен, он не смотрит на меня с небес, не наблюдает, я уверен, что если буду лить слезы весь день напролет, дедушка все равно об этом не узнает. И, черт возьми, от этого становится еще обиднее! Вот если бы я только мог поверить в существование душ, в существование какого-то сверхъестественного мира, поверить в то, что смерть – это не конец. Но я не могу. Вот и все.

Прогуливаясь по парку, я забрел к фонтанчику, вокруг которого собрались мужики, которым за сорок. Они сидят кампаниями по 5-6 человек и играют в настольные игры: шахматы, шашки, домино. Удивительно, им, что, нечем заняться? Когда мне будет за сорок, я не хочу сидеть возле фонтанчика и доказывать своему сопернику, что моя ладья стояла на D4!

Пройдя дальше, я увидел людей, продающих настенные картины. Это были чудесные картины, на которых были изображены здешние места, красота гор, красота природы с удивительных ракурсов и в непревзойденном исполнении. Я конечно ни черта не смыслю в живописи, но мне нравилось просто смотреть на эти произведения и думать. Меня это отвлекало от дурных мыслей, от мыслей о хламе. Неподалеку от картин стоял мужчина, который тоже продавал, но он продавал фотографии космоса. Это прекрасно. Ты смотришь на эти изображения, полученные с различных телескопов, и думаешь, что где-то там, вдали, есть что-то необыкновенное. И понимаете, весь космос заполнен этой необыкновенностью. Туманности, галактики, скопления звезд, планеты, и всё это переливается в самые разнообразные оттенки, в самые причудливые и невообразимые цвета. И волей-неволей задаешься вопросом: «а что же там?». Хочется верить, что там, где-то за тысячи миллионов километров, есть что-то живое, такое же, как и мы, со своими понятиями, со своим менталитетом, со своим устройством жизни. Хочется думать, что в такой невообразимо огромной вселенной мы не одиноки. По сути, по космическим меркам мы ведь ничто. Капля в море, иголка в стоге сена, песчинка в пустыне. А строим из себя богов Олимпа. Воображаем из себя величайшее творение. Нет, у меня не заниженная самооценка, я просто говорю так, как есть. Хотя, знаете, мое мнение возможно изменится. Я ведь молодой и глупый, не так ли?

Я долго гулял по парку. Это огромный парк, удивительно красивый, наполненный чистым воздухом, от которого хочется реже дышать, потому что в нем полно кислорода! Весь парк прорезан узенькими тропинками, усыпанными красным гравием и песком. Эти тропинки бывают извилистыми, они поднимаются в гору, они спускаются вниз по склонам холмов; а все пространство между тропинок наполнено цветами и зеленью: деревьями, кустами, травой. В местах, где тропинки расширяются, расположились местные кафешки и ресторанчики, в которых по вечерам собираются компании жизнерадостных туристов со всей Европы. Также по вечерам всегда слышна живая музыка, которая чаще вызывает негодование, чем восторг. Но все же, вечером весь парк наполняется романтикой. Знаете, я всю жизнь мечтал погулять в этом парке с любимой девушкой. Кто знает, может моя мечта и сбудется? Знаете, каково это сидеть на лавочке, слушая, как журчит речка, а также видеть, как последние лучи, создающие закат, прорываются сквозь кроны деревьев. Знаете, каково это видеть, как качается листва, создавая странный шепот, который слышен только в перерывах между смесью музыкальных композиций, доносящихся с разных сторон… Знаете, каково это выйти на вершину парка, где нет деревьев, выйти туда, от куда открывается неповторимый вид на город, а за городом виднеются зеленые холмы, а еще дальше, порой, можно разглядеть и горы, и всё это вечером, во время заката солнца. Хочется, чтобы в такие мгновения время остановилось, но с другой стороны, если время остановится, все это чудо перестанет быть чудом. Романтика уйдет, это перестанет нас удивлять. В этом-то и вся прелесть цикличности. Все должно сменяться. Что-то приходит, а что-то уходит. И, как это ни банально, но я вспоминаю композицию Антонио Вивальди – «Времена года. Лето». Если вы ее не слушали, послушайте обязательно… Только послушайте от начала и до самого конца, и тогда вы меня поймете.