Тимур развел костер, мы испекли картошку, благо, у нас собой была куча других «съедобных» вещей. А вы пробовали печь картофель в костре? Это чудесно и необыкновенно. Плод картофеля, попав в кучу раскаленного угля, покрывается такой черной корочкой, которая, кстати, тоже съедобная и очень вкусная. А если сверху насыпать щепотку соли, то… В общем, в этом всём есть какая-то романтика! Набив свои желудки, мы уселись у костра. Ночь спустилась в этот густой лес. Наши лица освещал желтовато-красный свет от огня. Мы о многом говорили. Кто-то из нас уже зевал.
Махар: Роберт, ты сыт?
Тимур: Да конечно он сыт, у него маленький желудок, ты что, не видишь?
Я: Да, я наелся. Классная картошка. Только вот я ненавижу ее копать каждое лето!
Махар: Каждый человек что-то любит и что-то ненавидит. Ну, или кого-то.
Тимур: Ага. Вот я, например, ненавижу, когда ты философствуешь.
Махар: Да ладно тебе! Это жизнь, а не философия.
Тимур: Не знаю, жизнь это, или «нежизнь», а вот в костер не мешало бы подкинуть веток, а то он скоро потухнет.
Махар: Конечно, потухнет. Ведь всё когда-то заканчивается, ничто не вечно.
Я: О, Махар, я уловил у тебя еще одну философскую мысль.
Тимур: Почему ничто не вечно? Допустим, бытие… Оно же вечно? Оно всегда было и будет. Или тот же космос.
Махар: Ну ты загнул! А вот, к примеру, более практически значимый пример – жизнь. Она ведь конечна? А значит и не вечна!
Тимур: Ну да, если представить, что после смерти нет следующей жизни, если представить, что нет иного мира, куда все, так или иначе, попадут после смерти. Ты же разбираешься в религии.
Махар: Ты прав, с точки зрения человека, понимающего в религии, жизнь – это лишь подготовка к следующему этапу.
Я: Ага, жизнь – это первый уровень. Самый простой уровень одной супер-гениальной компьютерной игры, которую создали за семь дней, и в которой есть правила – десять заповедей. Хотя, нет, у каждой определенной группы людей свое число правил и указаний, о том, как пройти этот первый уровень!
Махар: Роберт, заканчивай богохульство. Ты что атеист?
Я: Да я шучу! Расслабься!
В то время я еще не определился со своей точкой зрения насчет веры в Бога. Я всего лишь сомневался. Как ребенок.
Махар: У тебя жесткий юмор.
Тимур: Махар, отстань от него. Он еще молод для философских бесед.
Махар: Тимур, ты его послушай еще часок и с катушек слетишь. Он тебе нафантазирует такого, что и в снах не снилось! Сколько раз я его звал с собой в мечеть на молитву. Он ни в какую! Упрется и всё, с места не сдвинешь! Упрямство и богохульство – это и есть наш Роберт!
Я: Так, Махар, а ты сам подумай, чему тебя учит религия? Ну да, она учит тебя быть хорошим и добрым и всё такое. Но с другой стороны, понимаешь, ты более подвержен пойти не в ту степь, оказаться не там, где нужно, ты более подвластен!
Махар: Кому это я подвластен? В какую степь?
Я: Да этим религиозным фанатикам! Они тебе скажут: «пошли с нами, воевать против неверных, а если вдруг умрешь – рай тебе обеспечен», и ты согласишься! Ведь цель этого, как ты говоришь, подготовительного этапа, цель жизни, заключается в переходе на следующий «уровень». Ты живешь ради того, чтобы попасть в рай, ты делаешь всё, что нужно: молишься, соблюдаешь пост и так далее. Ты делаешь это только лишь ради одного – ради того, чтобы попасть в рай! А тут тебе выпадает отличный шанс попасть в рай «коротким» путем. И ты согласишься!
Махар: Я не идиот, чтобы бежать к радикалам и к террористам! У меня своя религия, у них – своя! Понимаешь, Роберт, я не соглашусь на приглашение «воевать с неверными», потому что я понимаю нашу религию правильно! И я знаю нашу религию! А такие как ты, они в нашей вере не смыслят, таких легко заманить, потому что они не знают где хорошо и где плохо!
Тимур: Так, ребята, это всё извечная тема! И вы оба останетесь при своих мнениях. Просто бессмысленный спор. Давайте лучше спать. Я сплю, а вы, как хотите!
Он был прав. Тимур всегда был прав. А может, он был всегда прав, потому что мало говорил? Умно. Я и Махар никогда не приходили к консенсусу в вопросах религии. Мы ведь такие разные. Но все же, я не хотел останавливаться…
– Махар, а ты бы смог, например, убить человека? – я заявил это лежа на своем плету и глядя в небо, островки которого виднелись между ветвями деревьев, причем эти «островки неба» были прекрасны: они были усеяны звездами…
– Нет, я бы не смог. Ты представляешь, какой это грех? – Махар сидел у костра и длинной палочкой перебирал угольки.
– А ты представь на мгновение, что это не грех. Представь, что за убийство ты не несешь никакой ответственности. Тогда бы смог?
– Что за бред! Как такое может быть? Убийство – это очень страшный грех!
– Так ты представь, что ничего не будет! – моя резкая реплика.
– Нет! Я бы не убил!
– Я бы, наверное, тоже.
– Ты что, Раскольников? Сомневаешься, сможешь или нет?
– Физически смогу, а вот морально, не знаю. Думаю, что нет.
– Физически это сможет каждый. А вот потом придется за это отвечать, сначала в этом мире, а затем в другом.
– А если нет другого мира? Если там ничего нет?!
– Ты это о чем? Снова сомнения?
– Да нет, просто на мгновение представил, что там ничего нет, – я солгал, я очень сильно сомневался в том, что там что-то есть.
– Не нужно этого представлять. Просто верь и все. Это лучшее, что может человек.
– А если он этого не может? Ну, а что если человек не может верить?
– Тогда этот человек отравлен. Он одурманен бесами. Ему нужно помочь.
– Так, ладно, слишком много мы говорим о том, чего не знаем. Давай спать. До завтра.
– Спокойной ночи, – Махар отошел от костра и лег на свое синее одеяло.
Я не мог сомкнуть глаз, я слушал треск костра, слушал, как Тимур порой просыпался, чтобы подкинуть дров, слышал, как храпит Махар. Я слышал журчание реки, порой до нас доносились странные и непонятные звуки животных, скрипы деревьев и прочие мелодии ночного леса. Но я не слышал Бога. Не слышал его посланников, его деяния. Я его не чувствовал. Я не ощущал, что Он где-то рядом, что Он везде. Я не видел его чудес, не видел его гнева, не видел его доброты. Как будто его и нет. Или может, это я слеп и глух? Или я действительно отравлен, что не способен его почувствовать? А может, чтобы почувствовать, нужно оказаться там? Но ведь туда есть только один путь – через смерть. Но я не собирался умирать. По крайней мере, в эту чудесную ночь: это было бы кощунство по отношению к своему самолюбию – лишить себя возможности наслаждаться ночной природой, не так ли? Быть, или не быть? Конечно же, быть. В конце концов, однажды я умру, это неизбежный финал любой человеческой жизни, и вот тогда-то я и узнаю, есть там что-то или нет.
Искра жизни XIX /2011, лето/
А если всё-таки там что-то есть, что я скажу ему после смерти, когда Он у меня спросит: «Почему ты в меня не верил?». Что я ему отвечу…?
– Прости меня. Мои знания в естественных науках и мой жизненный опыт не позволяли мне сделать вывод, что Ты есть. Я Тебя не видел, не слышал, не чувствовал. Ты отправил нам несколько священных книг. Люди разделились по религиозному признаку. Кому-то Ты вообще ничего не отправил. Кому-то ты снился, кто-то видел Тебя в конце тоннеля, но кто-то доказывал, что это не Ты, а галлюцинация в умирающем мозгу. Я не знал, кому верить. С другой стороны, миллионы людей поклонялись тебе, боялись тебя. Кто-то верил в Тебя, потому что боялся, а кто-то верил, потому что просто верил. Почему Ты не дал мне талант веры, почему Ты не дал мне дар веры? Почему Ты не пришел ко мне в трудную минуту, где Ты был? Почему я напивался или занимался сексом с нелюбимыми женщинами вместо того, чтобы просто молиться Тебе и просить помощи? Где были Твои чудеса, когда я наблюдал за умирающими людьми? Где была Твоя милость и справедливость, когда тысячи людей с ужасом и криками погибали в небоскребах? Или хотя бы объясни мне, каковы были критерии отбора «жить-не жить»? А кто создал Тебя? Или Ты появился из неоткуда? Почему все говорят, что Ты везде, но Тебя нигде не было, когда Ты был нужен мне?
Или Ты скажешь, что это всё было для меня испытанием? А в чем тогда смысл этого испытания, если Ты и так всё знаешь наперед? Если Ты и так заранее знал, что из меня не получится человека с большой верой? В чем вообще смысл судьбы, если она заранее Тобой же запрограммирована? В чем тогда смысл Тебя? Для чего Ты?