Ночью, уставшие, но очень довольные, мы лежали на свежих простынях, чуть прикрытые покрывалом, и шёпотом строили планы на ближайшие дни. Я обнимал горячее тело любимой, с наслаждением вдыхал аромат её кожи и в какой – то момент остро почувствовал, что счастливее человека на земле нет, и никогда не было.
Последующие два дня были посвящены благоустройству. Мы съездили в Ленинград, приобрели кухонную утварь, посидели в кафе «Север», что на Невском проспекте, и к вечеру вернулись домой. Хозяйка, Нина Константиновна, покупки одобрила, после обмывки подобрела и благодушно разрешила:
– Будьте, как дома, но не забывайте, что в гостях. Чистоту, конечно, соблюдайте.
На этом и порешили.
Я приступил к работе, получил несколько контрольных полётов и пересел на боевой самолёт. Каждая встреча с небом приносила откровенную радость. Ободряло и то, что и капитан Кулявцев, и комэск майор Прошкин оставались мной довольны.
После полётов Светлана встречала меня с явной радостью, обнимала, расспрашивала и с удовольствием делилась новостями и новыми знакомствами. Меня это вполне удовлетворяло, и я с благодарностью уделял для неё всё своё внимание.
Мы облазали все достопримечательности Сиверской и его окрестностей, Ездили в Рождествено, посещали Гатчину, катались на лодках по Оредежу и коптились на её пляжах.
Всё было бы прекрасно, если бы не тайная боязнь повстречать невзначай мою прежнюю подружку Леночку. Как бы там ни было, но я остро чувствовал моральную вину перед ней. В моих фантазиях я представлял себя законченным негодяем, скорее всего потому, что был к ней неравнодушен.
Отношения с ребятами из « Боевой тревоги» продолжали укрепляться. Наезжая в Ленинград, я обязательно встречался с журналистами. Особенно мне нравился Серёжа Каширин. Подражая знаменитому тёзке – поэту, мой новый друг пописывал стихи, посвящённые авиатором, проникнутые тонким лиризмом, поражающие точностью деталей и специфическими особенностями лётной работы. Впоследствии он опубликовал несколько небольших книжек, на мой взгляд, удачных, но не замеченных критикой.
В те памятные дни фаворитом поэтического бомонда Северной столицы слыл Михаил Дудин, поэт по – настоящему талантливый, умный, но не в меру тщеславный. В звуках литавр в честь безусловной знаменитости голос Серёжи Каширина тонул, как гайка в пучине безбрежного океана. Списанный с лётной работы какой – то капитанишка, пусть даже талантливый, не имел и одного шанса пробиться в элиту творческого Ленинграда. Сопляки не допускались в общество благородных мужей.
Моей возлюбленной импонировали и мои увлечения журналистикой. И когда я усаживался за крохотный столик для подготовки материалов в газету, она отправлялась на прогулку или по более прозаичным делам.
В конце августа в гарнизон нагрянула выездная бригада артистов с Ленфильма. Событие взбудоражило не только авиаторов, но и местное население. Естественно, мы не могли не пойти на концерт. Из всех участников на всю жизнь запомнилось улыбающееся молодым задором лицо Олега Табакова. Мы сидели во втором ряду, смотрели на него снизу вверх и слушали забавные закулисные истории актёра. Красивый и статный, с милыми ямочками на круглых щеках – накинь на такого платок на голову – ни дать, ни взять молодая девушка.
По инициативе начальника парашютно-десантной службы и по приказу командира полка на аэродроме провели соревнование по прыжкам с парашютом на точность приземления. Участие в нём принимали все желающие, а молодёжь – в особенности. «Старики» от этого мероприятия самоустранились, – какой смысл подвергать лишний раз риску свою и без того короткую жизнь.
В списках оказался и я. Не потому, что очень жаждал острых ощущений, а из – за своей Светланки. Ну, как я мог выглядеть в её глазах, если все мужья её подруг прыгают, а её – сидит дома. Кроме того, побудила меня на этот шаг врождённая настырность. Дело в том, что я никак не мог избавиться от страха перед свободным падением. Летать я не боялся, хоть на метле, но пусть будет, в конце концов, какая – то точка опоры под задницей! А здесь под тобой – ничего, пустота, с которой ты остаёшься один – на – один.
Короче, я боялся, но не хотел быть в подчинении врождённого инстинкта самосохранения. Кроме того, были и другие нюансы в этой ситуации. Во – первых, нужно подготовить отчёт о соревнованиях для прессы, и быть при этом сторонним наблюдателем я считал для себя позорным. Во – вторых, на соревнования приехал корреспондент – организатор армейской газеты капитан Хоробрых. Мы были уже знакомы с Анатолием Михайловичем, и я знал, что он является мастером спорта по прыжкам с парашютом. Более того, этот парень был единственным в стране, а может быть и в мире, обладателем оригинального рекорда: «Ан – 2», прозванный народом « Аннушкой», протащил его на буксире на высоте сто метров по кругу, после чего над посадочной полосой спортсмен отцепился и благополучно опустился, естественно, на парашюте. И он тоже принимал участие в наших прыжках. Но в другой, профессиональной команде.
Накануне соревнований каждый из участников лично, под присмотром опытного специалиста, укладывал свои парашюты на длинном широком столе. Мне помогал укладчик рядовой Круглов, немногословный, флегматичный и красивый юноша из Красноярска. И хотя команда состояла из офицеров, ему, перворазряднику, тоже разрешили участвовать в состязаниях – форму поддержать да подработать: худо – бедно, а за каждый прыжок платили.
Соревнования начинались с четырёх утра, и я поднимался задолго до рассвета. Светлана безмятежно спала, когда её муж, накинув лётный комбинезон, тенью исчезал из дома и спешил на аэродром.
В разбитом, обозначенным белыми флажками, «квадрате», со скамьями для отдыха, как всегда, суетились люди. В сторонке, на длинном, в тридцать метров, брезентовом полотнище, были в рядок выложены, готовые к «бою» парашюты. Здесь же, неподалеку, стояли санитарная, пожарная и бортовая машины, а ближе к взлётной полосе тарахтел на малых оборотах брюхатый самолёт «Ли – 2».
После медосмотра и короткого инструктажа первая шестёрка спортсменов, облачённая и экипированная основными и запасными парашютами, гуськом направлялась на посадку, неуклюже переставляя ноги. Все провожали их сочувствующими взглядами: кто знает, как он обернётся – этот наглый вызов притяжению Земли.
В первом заходе с борта самолёта сбрасывали « ваньку» – чучело для уточнения скорости и направления ветра и определения точки начала работы. А потом по команде штурмана по одному ныряли в открытую настежь дверь любители острых ощущений. Скажу прямо, занятие для меня лично не из весёлых, но в компании дышалось посвободней. Это не то, что прыжки с «По-2», здесь, если замешкался в фюзеляже, и под зад – есть кому поддать.
Опыта управления парашютом у меня было – кот наплакал, но даже я приноровился как – то воздействовать на поведение « ПД – 1», парашюта десантного первой модели. Во всяком случае, к концу соревнований на точность приземления я занимал устойчивое третье место, чем был весьма озадачен: оказывается, и я на что – то гожусь.
Об этих соревнованиях я упомянул только потому, чтобы почтить памятью рядового Круглова. Месяц спустя на одной из тренировок солдат погиб. Ни основной, ни запасной парашюты не раскрылись. Очевидцы рассказывали, что ударившись о землю, тело его, словно футбольный мяч, подпрыгнуло метра на два над полем, и медики, прибывшие на место катастрофы, положили на носилки мешок с костями.
С тех пор к прыжкам с самолёта я стал относиться с отвращением и брезгливостью.
Между тем лётная подготовка шла своим чередом. Мы отработали полёты строем и приступили к стрельбам по воздушной мишени. Неутомимый трудяга фронтовой бомбардировщик «Ил –28», который пока не подозревал, что служить ему в авиации остались считанные дни, таскал за собой на длинном тросе конус, который мы старались сбить, гоняясь за ним с гироскопическим прицелом. В то, что это возможно, никто из нас, сосунков, не верил, до тех пор, пока наш комэска Прошкин, взбрыкнув от возмущения, взлетел и отстрелил его напрочь.`
– Соображать надо, ибитть, – сказал майор на предварительной подготовке, и, как всегда, поддёрнул пальцами приспущенную мотню.
А в это время вдали от нас, на самых верхних эшелонах власти происходили события, потрясшие мировые основы и принципы ведения войны, и изменившие судьбы десятков и сотен тысяч людей. В Вооружённые Силы страны респектабельной дамой вошла ракетная техника. Та самая, которая могла доставить ядерный заряд в любую точку земли за сумасшедше короткое время.